Ребята поужинали поздно вместе с Унушу, после чего улеглись спать в хижине вождя.
– Пашка, а ты что так долго копался в хижине? Я уже думал, меня монголы точно пошинкуют на шашлык, – посмеиваясь, спросил Пашка друга перед сном.
– Да Шарик с углами напутал, – оправдывался Паша, устраиваясь поудобнее. – Он, переводя слова Унушу, сказал, что, как в хижину войдёшь, так слева в углу под циновкой тайник с оружием. Вот я там его и искал пять минут, пока не вспомнил, что Унушу показывал жестами направо.
– Шарику простительно путать левое плечо с правым, – примирительно прошептала Марина, засыпая. – Он в армии не служил.
Сон был крепкий, как у очень усталых людей, но недолгий. Разбудила ребят некая тихая суета, начавшаяся в хижине вождя и в самом посёлке с самого спозаранку.
– Сашка, посвети фонариком, – попросила Марина. – Темно, как в пещере.
Тусклый свет фонарика высветил входящего в пустую хижину Унушу. Он подошёл к Паше и стал о чём-то просить, показывая рукой на автомат.
– Паша, дай вождю оружие. Он хочет куда-то сбегать поутру. У тебя магазин полный? – обратился Сашка к другу.
– Полнее не бывает. Унушу, ты не забыл, как им пользоваться? Вот предохранитель, он снимается вот так.
Паша напомнил вождю, как управляться с оружием. Унушу с самым серьёзным видом покивал головой, взял автомат и быстро вышел из хижины. Ребята собрали свои вещи и тоже вышли на поляну.
Небо ещё только-только начинало светлеть, но всё племя было уже на ногах. Лошади были завьючены, носильные узлы уложены рядом с носильщиками. Все ждали лишь команды вождя. Но Унушу не было в стойбище. Подошедший Шарик разъяснил ситуацию. Всецело занятый утренней порцией сахарной кости, он небрежно проворчал сквозь зубы:
– Вождь отправился на пост № 1 посмотреть, что делают монголы. Как только вернётся, мы отправимся в путь. Извините, но мне надо успеть управиться с этой костью.
Ребята посочувствовали обжоре, но и сами направились к угасающему костру, чтобы чем-то перекусить с утра. Но едва они взяли по куску печёного мяса, как в районе сопки Племянник раздалась резкая автоматная очередь. Сашка от неожиданности чуть не поперхнулся куском.
– Это Унушу. На него напали.
– Надо его выручать.
Друзья кинулись по тропе вверх, но резко остановились, едва сделав несколько шагов. В слабом сиреневом свете зарождающегося дня они увидели плотную шеренгу монгольских всадников, стоящих наверху на уступе и преграждающих им путь. Вперёд вышел монгол и стал кричать на ужасном русском языке:
– Урус, дай оружие. Хан Тугур подарит тебя жизнь.
Сашка с Пашкой переглянулись и одновременно кинули взгляд назад. За ними молча стояли люди Унушу в полной готовности. Груз был на плечах носильщиков, завьюченные кони стояли в поводу. Воины с арбалетами были наготове, и сдаваться они не собирались.
– Племя уходит отсюда навсегда. Пропустите нас всех. Тогда вы получите наше оружие, – прокричал толмачу в ответ Сашка.
– Пусть люди Белого Леопарда отдадут своё золото. Иначе все они умрут. Так приказал великий повелитель Чингис-хан.
– У них нет золота.
– Урус, отдай оружие. Уходи, Урус, будешь жить. Нас много.
Сашка оглянулся на друзей.
– Что делать будем?
– Ну, не сдаваться же нам, – пожал плечами Пашка. – Нас они, может быть, и отпустят за оружие, но людей Унушу ожидает ужасный конец.
– Никого они не отпустят, – зло поджав губы, прошептала Марина. – Паша, дай короткую очередь поверх голов. Урус никогда друзей не сдавал.
Паша щелчком снял автомат с предохранителя и нажал на спусковой крючок, приподняв мушку выше монгольских меховых малахаев. Короткая очередь обрушила тишину, прочертив рассветные сумерки трассирующими пулевыми росчерками. Лошади, испуганные внезапным грохотом, понесли всадников в разные стороны. Не менее перепуганные всадники пришпорили коней, и тоже понеслись вскачь, куда попало, лишь бы оказаться подальше от грохочущего ужаса.
– Вперёд, на прорыв, – скомандовал Пашка.
– Оружие к бою, – поддержал друга Сашка, сняв свой «ТТ» с предохранителя.
– Один за всех, – прищурившись, слегка охрипшим вдруг голосом, сказала Марина, крепко сжимая в руке потёртый «Макаров».
– И все за одного, – хором поддержали её друзья и дружно кинулись вперёд.
Первым в образовавшуюся брешь на тропе вошёл Пашка с автоматом. За ним вплотную Сашка и Марина с пистолетами. За друзьями в проход втянулся отряд чжурчженей. Внезапно из глубины леса в них полетели стрелы. Одна из них попала Пашке в правую руку, слегка задев кожу на предплечье.
– А, вы так, – вскричал он и полыхнул злой очередью по тому месту, откуда летели стрелы. Там раздались крики ужаса и боли, захрапели лошади, кто-то завизжал раненым зверем.
– Знай наших, – прошептал Пашка и подмигнул друзьям.
В это время со стороны Племянника опять донеслась автоматная очередь.
– Унушу пробивается к нам, – ахнула Марина.
– Сейчас поднимемся наверх и повернём к нему навстречу, – крикнул Сашка.
Но их планам не суждено было сбыться. Едва ребята, а за ними и всё племя Унушу, поднялись на невысокий хребет между Сестрой и Племянником, как за ним опять увидели плотную стену спешившихся монголов, ожидающих их. Как только ребята показались из-за склона, туча летящих стрел накрыла их.
– Ложись, – крикнул Сашка, и сам упал первым, затылком чувствуя над собой свист пролетающих стрел.
Ребята мгновенно упали вслед за ним. К счастью, стрелы никого не задели и затихли позади в лесу. Со страшными криками монгольские воины, потрясая кривыми сабельками, кинулись на ребят.
– Пашка, автомат к бою, – скомандовал Сашка, снимая пистолет с предохранителя. – Похоже, что шутки закончились.
Паша выдал короткую очередь по приближающейся цепи визжащих проклятия врагов. Крики и стоны послышались среди врага, многие упали, но это не остановило упорное наступление, и атака продолжалась. Пашка на это отозвался длинной прицельной очередью. Сашка и Марина вели беглый прицельный пистолетный огонь. Передняя шеренга наступающих остановилась. Многие упали на землю, корчась в муках от невиданных ужасных ран. Шедшие за ними в страхе повернули назад, спешились и залегли.
– Ты смотри, они уже не боятся автоматных очередей, – удивлённо прошептал Пашка.
– Да, ещё немного, и они научатся воевать против нас, – озадаченно подтвердил Сашка.
– Видимо, своего хана Тугура они боятся больше наших пуль, – присоединилась к друзьям Марина. – Что будем делать дальше?
– Воинам племени надо уходить, и уводить отсюда всех людей. А мы пока задержим монголов здесь. Патроны у нас ещё есть, несколько гранат в запасе. Нас им не взять, – сказал Пашка.
Сашка оглянулся и приметил лежащего в стороне за кустом орешника Батти с очень серьёзным, немного испуганным лицом. Рядом с ним продолжал возиться с костью невозмутимый Шарик. Сашка поманил Шарика пальцем. Тот нехотя, с костью в зубах, подполз к ребятам.
– Шарик, здесь война настоящая разгорелась, а ты с костью возишься. Как тебе не стыдно? Ты у нас за связного будешь. Иди и передай Батти, чтобы он шёл к людям Унушу и выводил их из-под огня дальше по тропе. Мы монголов задержим здесь, рассеем по лесу, выручим Унушу и догоним вас. Давай, пошустрее, хватит с костью возиться.
– И чего мы всё воюем и воюем? – лениво огрызнулся Шарик. – Кость погрызть некогда.
– Шарик, живо, в твоих руках жизнь людей, – взмолилась Марина.
– Да ладно, я мигом, – кокетливо повилял хвостом пёс, и, бросив, наконец, голую кость, кинулся к Батти. Тот заворчал, завертел головой, но, заметив знаки ребят, посылающие его к племени, повиновался, развернулся в кустах и исчез вместе с Шариком.
Тем временем, в кустах среди вражьего войска опять послышались громкие команды, монголы зашевелились, в сторону ребят полетели стрелы, застревающие в листьях деревьях, и нередко беспомощно шлёпающиеся перед ними на траву. Затем пешая цепь кочевников, гонимая ханским приказом, снова решительно двинулась на ребят. Впереди шли лучники с настороженными луками, за ними двигались копейщики с длинными острыми копьями, злобно нацеленными на врага. Замыкали шеренгу низкорослые воины с кривыми, но очень острыми сабельками.
Ребята приготовились к жестокой обороне.
– Пашка, готовь гранаты, – попросил Сашка. – Без крупной драки нам не обойтись.
– Да что их готовить, – отозвался Паша. – Их всего две штуки осталось. Одна тебе, держи, одна мне.
Монголы приближались, опасливо оглядываясь назад. Протяжный визгливый крик командира бросил их вперёд бегом. Подпустив врага метров на пятьдесят, Паша поймал в прицел самого толстого красномордого монгола, очевидно, сотника, и нажал на спусковой крючок. Сотник споткнулся и рухнул на траву. Длинная очередь скосила всю первую шеренгу, но за ней накатилась вторая, затем третья. Пространство перед ребятами заполнялось изувеченными телами, но волны узкоглазых воинов всё накатывались. Некоторые из них прорвались уже метров на тридцать. Марина, стиснув зубы, вела прицельный огонь из своего «Макарова», выбирая из вражеской толпы наиболее опасных бойцов Чингис-хана.
