Механик тоже бродил по избе расстроенный. Приятели ничего не сказали друг другу, но по тому, как не клеился разговор, как оба смотрели на замороженные окна и не знали, чем заняться, было видно, что их гнетет одна и та же тоска, одна и та же досада на потерянный день.
Вскоре пришел и Николай. И он не мог высидеть дома. Мальчик был весь в снегу. Снежинки таяли на его лбу, на носу, на рыжеватых бровях.
— Метет? — спросил Валя, точно метель могла так скоро стихнуть.
— Метет, проклятая! — раздосадованно ответил Николай, стряхивая снег с шапки. Потом он взял березовый голик и стал с остервенением сбивать снег с валенок.
Взглянув на валенки приятелей, Валя вспомнил, что по привычке надел сегодня сапоги, в которых были пластинки для коньков.
— Зря ведь это я, — показал он на свои сапоги. — Не придется сегодня.
— Да уж, — согласился Николай, — не покататься, — и он, не снимая полушубка, присел на лавку.
— Не то, что не покататься, а и не добраться до Миасса, — проговорил Валя, не скрывая своей досады.
— Почему не добраться? Добраться-то можно. — Николай повернул лицо к окну. — Только незачем. Никто сегодня не придет на каток.
— А кто его знает? — неопределенно протянул молчавший до сих пор Митя. — Им там рядом. Может, попробовать сходить?
— Думаешь, придут? — встрепенулся Валя.
— Вряд ли, — Николай помолчал. — А сходить здесь — плевое дело, недалеко. Только не покатаешься — замело.
— Айда, слетаем! Хоть так, без коньков, — решительно предложил Механик, точно речь шла о том, чтобы перейти через дорогу. Он быстро надел валенки.
Митина решимость не удивила приятелей. Каждый из них рвался в город, и они были уверены, что добежать до катка по знакомой дороге даже в такую погоду — дело пустяковое.
По пути забежали к Кошельниковым, Валентин надел валенки. Наташа спросила брата, куда он собрался в такую метель.
— Мы к Степке! — соврал тот.
Ребята тронулись. По улице, хотя и с трудом, но можно было идти, но когда вышли на большую, открытую со всех сторон базарную площадь, сразу почувствовали, что значит метель. Ветер со свистом налетел, едва не сбивая с ног. Дышать было трудно. Кое-как перебравшись через площадь, запыхавшиеся ребятишки остановились в затишье, у забора.
— Повернем, что ли? — крикнул Николай.
— Кажись, стихает?. — отозвался Митя.
— А я вовсе и не замерз, — похвастал Валентин.
— Ну, факт, и я тоже, — сказал Коля растирая озябшие руки.
— Скоро по тракту пойдем, там лес, тише, — успокоил себя и приятелей Дмитрий.
Они постояли еще немного и, собравшись с силами, ринулись вперед. Разговаривать было невозможно — захватывало дыхание, да и слова улетали, терялись в вое ветра.
Мальчики шагали упрямо, хотя чувствовали, что идут напрасно, что безрассудно тащиться в такую погоду в город — никто из девочек не придет к Миассу. Продвигались медленно. Приходилось отвоевывать у ветра каждый аршин дороги, идти согнувшись, иначе ветер сшибал с ног. Но ребят толкало вперед упрямство. Никто не хотел первым признаться, что дальше идти не может. Вместе с тем, есть какое-то особенное удовольствие бороться с разгулявшейся стихией. Испытываешь радость победы, преодолевая ветер, который хлестал в лицо пригоршнями сухого, обжигающего снега, забирался за полушубок, пронизывал насквозь. Чтобы отогреть мерзнувшие носы, ребята прикрывали их рукавицами, но сейчас же замерзали руки. Ноги то скользили по чисто выметенной обледенелой дороге, то вязли, чуть не по колено, в рыхлых сугробах.
Иногда, чтобы отогреть лицо, ребята поворачивались спиной к ветру и медленно пятились, рискуя ежеминутно споткнуться и шлепнуться затылком в сугроб или, что еще хуже, упасть на твердый дорожный лед, но с чисто ребячьим упрямством продолжали двигаться вперед.
Они совсем выбились из сил, пока добрались до городского шоссе, проложенного в березовом лесу. Здесь было тише. Правда, и здесь ветер, прорываясь между деревьями, с воем проскакивал через дорогу, пронизывая ребят до костей. Но дорога была почти не переметена. Мальчики пошагали быстрее. Можно было немного перевести дух. Они взглянули друг на друга. Из опушенных инеем воротников выглядывали красные лица с обледенелыми бровями и ресницами.
— Живы? — крикнул Николай.
— Помаленьку!
— Ползем, ползем дальше! — подбодрил Валентин.
Они повернулись спиной к ветру, чтобы плотнее запахнуть полушубки, и совсем было собрались трогаться дальше, когда Николай воскликнул.
— Смотрите, едет!
Ребята увидели, что их догоняет дилижанс, ни в какую погоду не прекращавший своих рейсов.
Знакомый Вале домик с плоской крышей, двумя окошечками с обеих сторон и с одной дверью теперь стоял на больших розвальнях, запряженный уже не парой, как летом, а тройкой. Маленькие косматые лошади, все в инее, белые, точно мукой осыпанные, понуро трусили. На козлах сидел кучер, закутанный в огромный тулуп.
— Повезло! — крикнул Коля. — Цепляйся, братцы!
— Карету подали, — пошутил Митя.
И когда дилижанс поравнялся с приятелями, они ловко примостились на широких, выступавших из-под домика полозьях и небольшой площадке, предназначенной для багажа.
Ребята чувствовали себя превосходно, высокий кузов защищал их от ветра. Медленно убегала назад поскрипывавшая дорога, и, не торопясь, словно не желая унижать своего достоинства, пятились голорукие березы.
Соскочили с дилижанса у тюрьмы. Добежать до Миасса по защищенной от ветра заборами Уфимской улице было уже не так трудно. Не прошло и пятнадцати минут, как приятели очутились у моста. На катке, конечно, никого не было. Да и катка не было. На том месте, где еще вчера блестело ледяное зеркало, ветер подымал тучи снега. Около деревянных свай моста намело огромные сугробы. Пронизывающий ветер заставил мальчиков повернуть назад.
И сразу пропала вся энергия. Было досадно возвращаться. Дорога до дома казалась такой длинной, что ребята не знали, как они преодолеют ее. Не утешало и то, что ветер теперь будет попутным. Приятели почувствовали, как сильно они промерзли и устали, пожалуй, домой и к вечеру не доберутся.
И ребята злились на ветер, на погоду, даже на девочек.
«Мерзлячки, — с раздражением думали они. — Мы тащились вон откуда, а они и носа боятся высунуть».
И, точно отвечая на эти мысли, Митя сказал:
— А может, и они приходили, да на таком ветру долго не прождешь.
И ребятам стало немного совестно, что они рассердились на подруг.
Мальчики поплелись восвояси.
Вот и дом Кочиных. Валентин замедлил шаги и неожиданно присел на ступеньку крыльца, полузанесенного снегом.
Приятели изумленно остановились.
— Ну вот еще выдумал? — догадавшись, в чем дело, проговорил Николай. — Все равно не увидят. Окна-то позаморозило.
Механик молча уселся рядом с Валей. Николай упрямо тряхнул головой, нахлобучил шапку и зашагал. Ребята поднялись за ним.
В это время раздался дробный стук в окно. Мальчики оглянулись. Сомнений быть не могло. Это стучали им. Досаду, раздражение и Колькино упрямство как рукой сняло. Ребят снова охватило знакомое чувство радости и оживления… И только вихрем ворвавшись через черный ход в кухню, они опомнились и остановились в нерешительности. Вот это здорово! Влетели, как домой!
Дуся даже руками всплеснула.
— Батюшки-светы, неужели с поселка прибежали!
Но отвечать было некогда. В кухню вбежала Вера, смеющаяся, радостная.
— Молодцы, молодцы! — кричала она, смеясь и тормоша ребят, тянула их в комнаты, не давая даже стряхнуть снег с шапок и валенок.
— Да постой ты, егоза! — стараясь казаться сердитой, проворчала Дуся, подавая ребятам березовый голик. — Пусть хоть ноги-то обметут, наследят ведь, мамочка придет, недовольна будет.
«Нины Александровны, значит, нет дома, — подумал Валя, — ну, что ж, нашим легче».
В гостиной мальчиков встретили смеющиеся Фатьма и Люба.
— Мы знали, мы знали, что вы придете, — не скрывая своей радости, проговорили они, здороваясь с мальчиками.
— Все время в окно смотрели, — созналась Вера, — не знаю только, как проглядели, когда вы на каток шли.
— Мы на стекло дышали, дышали, — засмеялась Люба, — вот и прозевали вас.
— А лед на стеклах толстый, пока протирали, все пальцы обморозили, — поддержала подругу Фатьма.
— Вера чуть нос не приморозила к стеклу, — засмеялась Люба, за ней и все остальные.
— Все равно не увидели бы. Мы шибко бежали, старались ближе к забору, где ветру меньше.
— А не занесло вас снегом?
— Как добрались?
— Не замерзли? — наперебой спрашивали девочки.
Вера спохватилась.
— Ну, конечно же, замерзли. Идите сюда, к печке поближе.
— Чего тут мерзнуть… — Валя смутился от внимания девочек.
