– Меня – регентом? – удивилась Катя. – Но Перет-Амон сказал, что всё уже решено и регентом будет Сетнанх.
– Да. По крайней мере Сетнанх так и думает. Чтобы на законном основании стать регентом, он решил выдать за Тотимеса свою дочь Исет. И мы не можем помешать этой свадьбе. Но планы Сетнанха могут рухнуть, если ты, дочь моя, этого пожелаешь.
– Что же я должна сделать?
– Выйти замуж за Тотимеса. Стать его законной женой и царицей Египта.
– Выйти замуж за Тотимеса?! – вспыхнула Катя. – Но я… Но мне… Я не хочу выходить замуж!
Все Катины тайные страхи и опасения в один миг стали реальностью. Стоило только Кате попасть во дворец, как волею обстоятельств ей выпало «счастье» в неполные тринадцать лет сделаться женой фараона.
– Рано или поздно ты всё равно станешь женой. Все девушки рано или поздно выходят замуж. Я понимаю, что Тотимес тебе не пара: больной, некрасивый. Но интересы государства часто заставляют нас забывать о своих интересах. Ты уже взрослая и понимаешь, какая ответственность лежит на тебе, как на царевне.
– Я не хочу замуж! – воскликнула Катя. – Делайте что хотите, а за Тотимеса я не выйду!
– Девочка моя, – ласково произнесла Яхмес. – Тотимес тоже не горит желанием жениться. Он очень болен, и ему не до тебя. К тому же свадьба будет не сейчас, а не раньше чем через семьдесят дней.
– Через семьдесят дней? – с надеждой в голосе переспросила Катя.
– Конечно. Мумификация и все приготовления к погребению твоих отца и брата займут по меньшей мере семьдесят дней. Так что у тебя будет время собраться с духом, свыкнуться с мыслью о замужестве. Не печалься. Я, как мать, разделю с тобой все твои горести.
– Ну, если через семьдесят дней, то это другое дело, – повеселела и успокоилась Катя. Получалось, что выходить замуж за Тотимеса придётся не ей, а настоящей царевне. – Только я не поняла одного: неужели у Тотимеса будет две жены сразу?
– Чему ты удивляешься? – пожала плечами Яхмес. – Фараону положено иметь нескольких жён. Главное то, что ты – в силу своего происхождения – будешь старшей женой, царицей, и сможешь править от имени фараона, то есть станешь регентом… О помолвке мы объявим уже сегодня.
– Хорошо. Пусть будет так, – сказала Катя. – Если эта свадьба угодна Амону, мне остаётся только повиноваться.
– Ну вот и славно, – улыбнулась Яхмес. – Ступай к себе, дочь моя, и да хранят тебя бессмертные боги…
Как только Катя ушла, Перет-Амон подошёл к царице и вполголоса произнёс:
– Лучезарная отныне в опасности: она, как чёрная кошка, перебежала дорогу Сетнанху. Он не допустит, чтобы Хатшепсут стала регентом.
– Девочке незачем это знать, – ответила Яхмес. – Вдруг у неё всё получится?
* * *
Катя возвращалась к себе одна. В коридорах было темно, и идти было боязно. Вчерашних слуг и рабов сменили агенты Дома Покоя. Казалось, все они были на одно лицо: бесстрастные, угрюмые, молчаливые. Подглядывая и подслушивая, они стояли за каждой дверью, таились за каждым углом. Казалось, нигде во дворце от них нет спасения.
Лишь в покоях царевны, где хозяйничала Мерит, по-прежнему было светло и уютно. В саду щебетали птицы, журчала в фонтане вода. Сенмут дремал в тени тамариска.
«Хорош паж, – подумала Катя. – Хозяйку выдают замуж, делают регентом, хотят с ней разделаться, а он спит как ни в чём не бывало».
– Разбудить господина? – спросила Мерит.
– Пусть спит, бездельник, – ответила Катя. – Какой от него толк?
Уединившись в садовой беседке, Катя попробовала связаться с Константином Макаровичем. Спайфон молчал, и Катя забеспокоилась.
«Неужели с профессором что-то случилось?»
В полночь Иван лежал на верхней палубе и, перед тем как уснуть, любовался звёздами.
Ветер стих. Все спали. На корабле бодрствовали только два человека: вперёдсмотрящий и кормчий. «Сокол» плыл по течению, и вокруг была потрясающая тишина. Лишь снасти скрипели да изредка всплёскивала волна у самого борта.
«Если всё будет нормально, – думал Иван, – послезавтра будем уже в Гизе. Интересно, сколько времени уйдёт у Клауса на расшифровку текста атлантов? И, главное, как поведёт себя Хатшепсут? Что если она в самом деле прикажет генералу избавиться от нас с Клаусом? Сможет ли Клаус убедить Лучезарную не делать этого?»
Мрачные мысли не давали заснуть. Внезапно Ивану почудился шум на корме, будто что-то мягко упало на палубу. Затем слева, за бортом, раздался всплеск и сухой шорох. Иван приподнялся на локтях и вгляделся во тьму. Вдоль левого борта мелькнула какая-то тень. Иван забеспокоился, бесшумно поднялся и стал наблюдать, прижавшись к стенке надстройки.
На «Соколе» появился чужак. И этот чужак явно замышлял что-то недоброе. Возникла вторая тень, за ней третья. Тот, кто был главным, жестом отдал какое-то приказание, и двое его подчинённых подняли с палубы связанного человека.
«Всё ясно, – подумал Иван. – Наши гости – суперагенты, какой-то «речной спецназ» Сетнанха. Они незаметно поднялись на палубу, оглушили кормчего и охранника. И всё для того, чтобы кого-то похитить. А кто интересует Сетнанха в первую очередь? Конечно, Клаус. Ведь без него экспедиция Лучезарной бессмысленна. Круто задумано. Сетнанх не был бы Сетнанхом, если бы не использовал все возможные шансы помешать царевне. А какие у нас шансы помешать Сетнанху?»
Иван пулей сорвался с места, на цыпочках пробежал десяток метров, отделявших его от агентов Дома Покоя, и бросился на главаря. Главарь встретил Ивана ударом ножа, но промахнулся. Нож просвистел у Ивана над головой.
В это время вперёдсмотрящий поднял тревогу. Генерал Нехси подоспел вовремя. Одним ударом он свалил главаря с ног, а затем бросился на его подчинённых. Но те не теряли времени даром. Бросив связанного человека – а Иван был уверен, что это Клаус – за борт, агенты Дома Покоя вдвоём набросились на генерала.
Рюгге надо было спасать. Оглушённый и связанный по рукам и ногам, он мог сразу пойти ко дну. Поэтому Иван, не раздумывая, вспрыгнул на борт, поискал глазами тело и, заметив его, нырнул в воду.
Иван не знал, да и не хотел знать, что в этот момент происходило на палубе. Главным для него было спасение Рюгге. Он подплыл к бесчувственному телу, приподнял голову Клауса над водой, так чтобы волна не плескала ему в лицо. Потом посмотрел вверх. И в это время две тени прыгнули с корабля в воду. Через секунду над водой показались головы.
«Видимо, на помощь Нехси пришли два его воина, и агенты Дома Покоя ретировались, оставив своего главаря на милость победителей, – подумал Иван. – Интересно, а нас с Клаусом кто-нибудь собирается вытаскивать из воды?»
Агенты Сетнанха поплыли к своей лодке, которая шла позади «Сокола». В лодке их ждал сообщник – четвёртый агент. Он помог своим товарищам забраться в лодку, сел на вёсла и погрёб к берегу.
В это время через борт свесилась могучая фигура Нехси.
– Эй, Джет! Где ты? Лови канат!
– Помогите мне поднять Ануба, – ответил Иван.
– Разве он не утонул? – удивился Нехси.
– Нет. Но он без сознания. Надо поднять его на борт и посмотреть, что с ним.
– Наверно, враги убили его, – ответил Нехси, делая какие-то знаки своим воинам. – Мы поймали их главаря и допросим его. Мои люди сейчас помогут тебе.
Два воина соскользнули по канатам вдоль борта, подтянули к себе тело Рюгге, и один из воинов, взвалив его себе на плечо, стал медленно подниматься на борт. Второй протянул руку Ивану.
– Ты смелый парень! – сверкнув зубами, воскликнул он. – Клянусь бессмертными, с таким товарищем я отправился бы на край света!
Иван протянул воину руку и вдруг понял, что теряет последние силы…
На палубе было шумно и многолюдно. Ивана встретили как героя. Нехси похлопал его по плечу, капитан Хапи долго тряс его руку, а только что проснувшаяся Хатшепсут одарила пажа жестом особой благодарности. Отовсюду слышались реплики:
– Вступил в поединок с врагом!
– Ночью!
– На середине реки!
– Спас человека!
Иван рассеянно принимал поздравления, а сам оглядывался по сторонам: искал Рюгге. Схваченный агент Сетнанха был привязан канатом к мачте. А Клаус, уже освобождённый от пут, лежал на палубе и не подавал признаков жизни.
– Он пришёл в себя? – спросил Иван.
Капитан Хапи покачал головой.
– Что ж вы стоите? – вырвалось у Ивана. – Надо спасать человека.
– Увы. Ануб умер, – ответил Нехси. – Он захлебнулся. Его сердце не бьётся.
Иван глубоко вздохнул, но ничего не ответил. Он ринулся в очередной раз спасать товарища. Теперь уже – от людского невежества. Клаус был без сознания. Его можно и нужно было привести в чувство, но никто не пытался этого сделать, ибо для всех этих людей Клаус был уже мёртв.
Самое время было вспомнить комплекс реанимационных мероприятий, которому Ивана научила мать.
«Не поленись, Ваня, выучи, – говорила она. – Вдруг пригодится?»
