Но родина бывает даже у чертей. Здесь он каждую елку знает, любой волк ему лапу подаст.
Подаст-то подаст, но при случае и тяпнет. Никто его здесь не любит. Даже чертенок и тот сбежал. Ничего, далеко не убежал. Он его найдет и воспитает настоящим чертом, полным коварства и злобы.
Так думал черт Лысый, сидя на елке.
А в это время Воронок приближался к лесу.
Зойка, Нюшка и Родька лежали в санях, зарывшись в сено, и смотрели на облака. Их подбрасывало на ухабах, покачивало. Но они полностью доверялись Воронку.
А Воронок и не подозревал, что на елке сидит черт Лысый. Старый его враг. Вечно из конюшни овес ворует.
Черт Лысый сидел на елке и радовался. Сейчас он покажет этому Воронку, где черти зимуют! Заведет его в такую глушь, что и не выбраться.
И с этой минуты с путниками начали происходить странности.
Во-первых, Воронок свернул с дороги. Зойка, насмотревшись на облака, вдруг поняла, что они едут совсем не туда.
— Стой! — закричала она Воронку. — Ты с ума сошел? Куда нас везешь?
Воронок остановился. Виновато посмотрел на Зойку. Она вылезла из саней, взяла его под узды.
— Ты что, забыл дорогу?
Воронок понурил голову. Он сам не понимал, почему вдруг здесь оказался.
— Мы заблудились? — спросил тревожно Родька.
— Где тут блудить? — рассмеялась Зойка. — Захочешь — и то не заблудишься.
— Мы тут все тропинки знаем, — подтвердила Нюшка. — Но здесь первый раз. Наверное, черт дорогу спутал.
И тут раздался хохот. Непонятно откуда.
Все трое переглянулись. Что это? А Воронок задрожал. Зойка сразу поняла, что тут дело нечистое. И Нюшка поняла. Но Родьке ничего не сказали.
— Поехали в обратную сторону, — сказала Зойка Воронку.
Она села в сани, и они поехали в обратную сторону. Ехали, ехали, уже давно должны были домой приехать. А оказалось — опять на том же месте. Круг дали — и вернулись.
— Черт водит, — прошептала Нюшка.
И опять раздался хохот. С елок снег посыпался. Воронок вздрогнул, рванулся, на губах появилась пена.
— Вы что, забыли дорогу? — рассердился Родька.
— Черт водит, — снова шепотом пояснила Нюшка.
— Черт, черт! — передразнил Родька. — Живете здесь всю жизнь и дорогу знаете!
— Тише! — сказала Зойка. — Что кричишь в лесу?
Родька замолчал. Пусть сами ищут дорогу. Но ему показалось, что уже раз третий они проезжают одно и то же место.
— Дай-ка мне вожжи, — сказал он Зойке. — Едем, едем — приехать не можем.
Зойка бросила Родьке вожжи. Пусть воображает. Она знала, что вожжи тут ни при чем.
— Ну, милый! — крикнул Родька, изображая из себя опытного ямщика.
Воронок побежал быстро. Родька был доволен: слушается его лошадь!
Но, проехав с километр, Родька начал оглядываться. Ему показалось, что они кружат по одной и той же дороге.
Мерин неожиданно остановился.
— Эй, ты что? — Родька подхлестнул его вожжами.
Но Воронок не двигался.
— Опять у этой елки стоим, — сказала Зойка.
— Наверное, нам отсюда не выбраться, — прошептала Нюшка. — Слышала, как черт хохотал?
— Зачем мы нужны черту? — пожала плечами Зойка. Ей хотелось, чтоб Родька ни о чем не догадывался.
— Что ты встал? — спросила она Воронка.
Воронок ничего не ответил, стал бить копытом.
Родька вылез из саней и попытался под уздцы вести Воронка. Но тот и не думал шевелиться.
— Умрем здесь, — прошептала Нюшка.
Зойка рассердилась: умрем, умрем!.. Можно и пешком дойти до дома.
— А ну, садись в сани! — сказала она Родьке.
Родька послушно сел.
— А ну, пошли! — крикнула она Воронку.
Мерин нехотя пошел. Он знал, что рядом, в лесу, за ними крадется черт Лысый.
А Нюшка думала иначе.
— Отпустил нас черт, — сказала она. — Думал напугать, а мы не испугались.
Но черт Лысый и не думал их отпускать. Он сидел на елке и размышлял: что бы еще придумать? Но ничего придумать не мог. И просто закричал:
— У-ух!
Воронок от этого крика прыгнул в сторону, сани перевернулись, и все трое вылетели в снег.
Воронок стоял по брюхо в сугробе, с губ его капала пена, он был в поту.
Зойка, барахтаясь в снегу, первая вылезла на дорогу, за ней — Нюшка. А Родька все лежал.
— Ты чего разлегся? — крикнула Зойка.
Родька не шевелился.
— Умер, — прошептала Нюшка.
— Сама ты умерла! — рассердилась Зойка. И поползла к Родьке, потому что снег был глубокий, можно только ползти.
Родька лежал и стонал.
— Чего ушиб? — испуганно спросила Зойка. — Голову?
— Голова цела. Ногу.
Ну, была бы голова цела. Но без ноги тоже плохо.
— Которая нога? — спросила она.
— Вторая, — сказал Родька. Все-таки Зойка дура. Хотя и хорошая.
Он пошевелился. Его пронзила острая боль.
— Правая, — прошептал он.
— Переломил, — удрученно сказала Зойка. — Или вывихнул. А может, жилу растянул.
Бабушка Дуся тебе поправит.
— Еще бы добраться до бабушки, — сказал Родька.
— Нюшка, иди сюда, будем Родьку тащить! — крикнула Зойка.
Нюшка приползла.
— Как мы его тащить будем? — деловито спросила она.
— Не надо меня тащить, — мужественно сказал Родька. — Я сам до дороги доползу. А вы идите домой, зовите Топало. Он поможет.
— Ты один будешь на дороге лежать? — спросила Зойка.
— Скоро уже стемнеет, — заметила Нюшка. — Мы целый день ездим. Наверное, нас потеряли.
— Вот именно. Поэтому идите и зовите Топало.
— Если мы на лошади не доехали, то и пешком не дойдем, — поразмыслив сказала Зойка.
— Не дойдем, — согласилась с ней Нюшка. — Черт нас опять начнет водить.
— Никакого черта нет, мы просто заблудились, — сказал Родька.
Тут черт Лысый опять как захохотал на весь лес! Опять как снег посыпался с елок!
Воронок, было, испуганно дернулся, но из сугроба выбраться не смог.
Зойка с Нюшкой смотрели друг на друга. Тут слов не надо: ясно, что проделки черта.
Родьке тоже было не по себе, но он старался быть мужественным и даже героическим. Несмотря на то, что в ноге была сильная боль, он пополз к дороге.
Зойка с Нюшкой пытались поставить перевернутые сани на полозья. Но ничего сделать не смогли.
— Воронок уже инеем покрылся, — сказала Нюшка, поглаживая лошадь. — Дед Никифор знаешь как ругаться будет. Застудим…
Зойка вытащила из саней тулуп и набросила его на Воронка. Он благодарно посмотрел на Зойку.
В запасе у них оставался еще один тулуп. Может придется здесь заночевать. Хватит им на троих и одного. Надо прижаться друг к другу. Но до ночи еще далеко. Они с Нюшкой могут прыгать и согреваться, а Родьке каково? Лежит на дороге, не движется. Она еле-еле вытащила из-под саней второй тулуп, нагребла сена.
— Ложись, — сказала она Родьке. — А то закоченеешь.
Родька завернулся в тулуп и лег на сено.
Черт Лысый посмехался, глядя на них.
Бабушка Дуся уже несколько раз выходила за ограду. Уже пора бы приехать ребятишкам. Она ругала себя, что не отправила с ними Топало. Да ведь дорога знакомая. Воронок сам добежит. Но все-таки неспокойно было у нее на сердце.
— Что-то наших ребятишек долго нет, — сказала она домовому.
— Приедут, куда денутся, — ответил Топало, Он разгребал от крыльца снег, ему было не до разговоров.
— И то правда. Куда им деться? — согласилась бабушка Дуся. И пошла в избу.
Только бабушка Дуся ушла, к Топало крадучись пришел кот Филимон. Шерсть у него стояла дыбом, спина выгнута, уши прижаты. Можно подумать, что он собирался на кого-то броситься.
— Что ты, Филимон, ощетинился? — спросил Топало.
— Я такое видел! Такое! — у Филимона зрачки расширились и глаза стали не зеленые, а черные. — Я такое видел! — Он прыгнул к Топало на плечо и на ухо произнес: — У нас в сарае черт живет! Под полушубком!
— Ты, Филимон, много спишь, тебе еще и не то приснится! — сказал Топало.
— Я не спал, а ловил мышей в сене! — гордо заявил Филимон. — А этот черт с рожками и сидит в углу под полушубком!
— Не черт, а чертенок, — поправил его Топало. — Сирота.
— Так это ты его приютил! — догадался кот. — И полушубочек ему дал. — Он сверкнул глазами. — Я его поцарапаю!
— Он маленький. Его Тришка зовут, — сказал Топало. — В честь нашего многоуважаемого козла Трифона.
— Из каждого чертенка вырастает черт! — заверил Филимон. — Хлебнем мы с ним горюшка. Нечистая сила!
Чертенок ест пироги с грибами
Чертенок Тришка бежал по лесной дороге. Невозможно целый день сидеть в сарае или на сеновале прятаться. Коза Манька его отпустила. Говорит: «Побегай. Только домой пораньше приходи!» Как хорошо, когда есть дом! И как хорошо, когда ждет коза Манька. Поглядывает на дорогу, ворчит, что долго бегает непослушный чертенок.
