Взгляд из темноты
Все вместе стряпали пельмени. Родька развеселился. Ему здесь нравилось.
Пельмени он вообще стряпал первый раз в жизни. Дома варили только магазинные. А то, что их вот так, руками лепят, даже и не подозревал.
У Зойки пельмень за пельменем вылетал, а Родька все пальцы в мясном фарше вывозил, и тесто у него никак не слипалось. Но никто не обращал внимания на его неудачи.
Капитан Петров, которого бабушка стала звать просто Колей, очень ловко раскатывал тесто. Так у него все получалось сноровисто и красиво, что бабушка его зауважала и даже полюбила.
— Ты, Коля, отдохни. Отдохни! — говорила она.
Зоя заулыбалась. Уж если бабушка просит отдохнуть — это самая большая похвала. Мама Валя тоже улыбалась. Она была довольна, что капитан Петров пришелся по душе и стал своим в ее родном доме.
А вот Родьку никто не просил отдохнуть, потому что он сделает один пельмень, а потом смотрит, как другие работают.
— А что же твои родители не приехали? — спросила бабушка Родьку. — Отдохнули бы здесь, подышали нашим воздухом, у нас сосны вокруг, водички попили родниковой.
— Им некогда, — вздохнул Родька, — Папа работает в институте, читает лекции по философии. Сейчас у него как раз сессия. А у мамы с роботом Яшей не все в порядке, какого-то винтика у него в голове не хватает. Он не выполняет программу. Мама с этим роботом возится больше, чем со мной. Все его воспитывает.
— Что же это за робот? — спросила бабушка. Она и слова такого не знала. — Брат твой или родственник?
Все засмеялись.
— Почти что брат, — сказал Родька. — У него искусственный интеллект. Он может соображать лучше всех нас.
— Ну, уж не лучше тебя, — съехидничала Зойка.
Родька понял, что Зойка перестала звать его на «вы», у них начались прежние отношения, такие же, как были на теплоходе. Он был рад этому, но ее ехидство терпеть не собирался.
— Может быть, он соображает не лучше меня, — заметил он, — но лучше тебя.
— Ты же сам сказал, что у него винтика не хватает, а у меня все винтики на месте, — сказала Зойка, лепя пельмень.
— Будет вам, — сказала мама Валя. — Давайте лучше рассказывать страшные истории, ведь скоро Рождество.
Это предложение очень понравилось капитану Петрову. Оказывается, он знал такие необыкновенные истории, что во сне никому не приснится. Например, как мертвец встает из гроба, или русалка кого-то тащит в воду, или ведьма летит на метле, или черт в окно подсматривает.
Как может рассказывать капитан такие небылицы?
— Вот уж не думала, что вы такой, — сказала мама Валя.
Капитан Петров, он же Коля, смутился.
— Извините, пожалуйста, — сказал он. — Это все в детстве было, сейчас уже ничего такого не случается.
— Так это действительно с вами было? — спросил Родька. — Вы лично видели, как мертвец встает из гроба?
— Ничего я не видел, — сказал Петров. — Хотел вас развеселить.
— Не видел и не надо, — сказала бабушка Дуся. — А если и видел, то молчи. Не говорят про это.
— Бабушка, ты лучше расскажи, как к тебе черт приходил, — попросила Зойка.
— Что ты болтаешь! — рассердилась бабушка Дуся. — Услышит и придет…
— Это же все сказки! — рассмеялся Родька.
В это время кто-то поскребся в окно.
Топало в доме не было, он баню топил. Но бабушка решила что это он шутит.
Родька раздвинул занавесочки на окне. Темнота, ничего не видно. И на стеклах морозные узоры.
— Наверное, Топало, — сказал Петров.
Мама Валя рассмеялась. Не тому, что он сказал. Вид у капитана был смешной: и нос, и лоб — в муке. Она подошла к нему и платочком утерла лицо. Капитан Петров замер, и все замерли. В этом жесте было столько доброты, что всем стало ясно: она его любит.
Мама Валя смутилась всеобщим вниманием и спрятала платочек в рукав. Капитан Петров хотел что-то сказать, может быть очень значительное, но в это время опять кто-то поскребся в окно.
Родька снова раздвинул занавесочку. И что за чудо: только что окно было в плотном морозном узоре, а сейчас темнела проталина, как прорубь.
«Будто кто-то надышал», — подумал Родька. Он прикрылся ладонью от света, стараясь вглядеться в темноту за окном. И ему показалось — он увидел рожки и глаза.
— Ты чего, милый, испугался? — спросила бабушка Дуся и задернула занавеску. — Уходи от окна, а то еще привидится что-нибудь.
Она посадила Родьку рядом с собой, погладила по голове. Он был бледный.
— Что произошло? — спросил капитан Петров и сел на Родькино место. Тоже раздвинул занавесочки и стал вглядываться в темноту. Странная на окне проталина… И вдруг ему показалось, что в этой проталине он увидел чьи-то глаза и маленькие рожки.
Капитан Петров побледнел, задернул занавеску. «Чертовщина, — подумал он. — Мерещится что ли?..»
— Что вы видели? — спросил заинтересованно Родька.
— Ничего, — пробормотал Петров.
— Совсем ничего? — Родька смотрел на него испытывающе, уж очень изменился в лице капитан.
— А что я должен видеть? — Петров неестественно рассмеялся.
К счастью, разговор прервался. Пришел Топало. Хлопнул дверью, провозгласил:
— Баня готова!
И Петров, и Родька облегченно вздохнули: ясно, что Топало все подстроил.
Настряпанные пельмени вынесли на мороз. Сначала должны вымыться в бане, а уж потом пир на весь мир устраивать.
Первыми пошли в баню мужчины: Петров и Родька. А бабушка Дуся, мама Валя и Зойка стали накрывать стол. Соленые огурчики, капуста, грибки!
Зойка подбрасывала в подтопок дрова. На плите стоял чугунок с водой. Как только вода закипит — можно бросать пельмени. А потом вынимать шумовкой — горячие, душистые. Пар по всей избе. Как Зойка любила такое времечко!
Бабушке Дусе очень хотелось спросить свою дочь Валентину, собирается ли она замуж за капитана Петрова. Но она не спрашивала. Сама Валюшка должна обо всем сказать.
Валюшка разговор не заводила, но была счастлива, и сердце бабушки Дуси радовалось. Петров пришелся ей по душе. Хорошим бы отцом стал он Зойке. Да что загадывать.
Все дела сделаны, и стол накрыт.
Топало улегся на кровать. Пора и отдохнуть. А то все работает, работает. Тем более, что в бане он уже попарился, в первом паре. Хорошо лечь и растянуться. Топало даже запел свою любимую:
Во поле березынька стояла,
Во поле кудрявая стояла…
Зойка рассмеялась.
— И чего ты распелся? — спросила она.
— Уж попеть нельзя после бани! — И снова запел:
Лю-ли, лю-ли стояла,
Лю-ли, лю-ли стояла…
Если человеку хочется петь — он поет, а почему домовому не петь, если даже у него хриплый голос? Топало лежал и пел.
Тем временем мужчины помылись и пришли из бани раскрасневшиеся, довольные.
Родька первый раз парился в бане березовым веником. Он всегда мылся только в ванной.
Вначале ему показалось в бане очень жарко, он даже визжал, забираясь на полок…
Но сейчас Родька чувствовал себя героем. Героизм его состоял в том, что вместе с Петровым из жаркой бани они выпрыгнули в снег, а потом — снова в баню. Когда все это он расскажет маме с папой, они ни за что не поверят.
— Родька силен! — сказал Петров, приглаживая влажные волосы. — И парится, и в снегу купается. Силен!
Родька скромно промолчал.
Потом пошли в баню бабушка Дуся, мама Валя и Зойка.
А капитан Петров стал варить пельмени.
Зойка, вымывшись в бане, бежала в избу в валенках на босу ногу, в старом пальтишке и полотенце на голове. Точно так же бежала вслед за ней мама Валя.
А бабушка Дуся прежде чем уйти, вымыла в бане пол, все прибрала, закрыла дверь на палку и степенно пошла в дом, где ее ждали уже горячие пельмени.
Пока ели-пили, произошло одно странное событие. Бабушка вышла в сени за очередной порцией мороженных пельменей. И вдруг увидела: в бане горит свет. «Из ума я выжилась, забыла свет выключить, — подумала она. — Так ведь выключала, помню… Нет, видно, выжилась…»
Она принесла пельмени, опустила их в кипящую воду, а сама все думала про свою голову, в которой, оказывается, уже ничего не держится.
— Ты на кого, бабушка, хмуришься? — спросила Зойка.
— Да на себя. Забыла свет в бане выключить. А ведь помню, что выключала. — Она вздохнула. — Сходи-ка, Топало, выключи.
— Не дадут после бани отдохнуть, — проворчал Топало. Но встал и пошел в баню выключать свет. — У кого голова — решето еще неизвестно, — ворчал он, подходя к бане. — Даже дверь на палку не закрыла.
Каково же было его удивление, когда в предбаннике он услышал: в парилке кто-то парится, кряхтит.
Ну, сейчас он поймает того, кто без спросу залез в баню!
