Дай, святая Берта, пяточкам моим быстроты, а ладоням – резвости, проворства…’
Тут раздался шорох. Шевельнулась над большою водопроводной трубой серая занавесь; полетели от неё хлопья сажи со ржавчиной пополам. Наша героиня перепугалась; сидит сама не своя. Да только не случилось ничего из ряда вон выходящего. Просто из-за трубы появился древний Ворон, весь от времени седой, ни единой тебе чёрной пушинки. Оглядел няню, аккуратно высморкал свой клюв в батистовый платочек, а потом говорит:
– Берегись! Ты в страшной опасности.
– Да-а?
– Разумеется! Зелёный гоблин съесть мальчишку желает. Пошёл зубы точить. Тебя слопает за компанию – целиком, вместе с кофтой и серёжками. Так что молись, бедолажка, Господу, да побыстрее, и кайся во всех грехах, какие за собой только помнишь, да поспорнее – ибо твой час настал!
Заплакала наша мисс Розалинда, затужила:
– О-о, черт возьми, несчастная я! О-о, ну и ничтожная, ну и невезучая! Как я могла этому страшилищу поверить? И ведь сама же себе говорила: НЕ РАССЛАБЛЯЙСЯ! Пропали мы, Джимми. Что делать теперь?
Жалеет она свою кофточку красную, стонет по изумрудовым серёжкам…. А Ворон поглядел на неё странным глазом. Хрипло откаркался (уж не смех ли это был?). Перья на груди снова пригладил, и вещает, невозмутимый, будто один из важных лондонских богачей:
– Ну полно, моя леди, полно. Слезами-то горю, сама знаешь, не помочь. Хватит тебе зелёного злыдня дожидаться, аки покорной овечке – торопись, хватай малыша, беги.
Она так и сделала. Схватила Джима в охапку, ринулась прочь…
А Сикль-Фут – сами понимаете – услышал. Уши у него – дай Бог каждому. Выбежал из-за ширмы, застучал зубами (ненаточенными). Замахал грязной лапой на Ворона: ты что, мол, тут делаешь вообще… Побежал по канализации; рычит, хрипит, едкой слюной на землю брызжет.
Наша героиня тем временем мчалась, ног под собой не чуя… Но – уже когда няня с мальчиком из рабочих кварталов выбралась, он её догнал. Вырвал Джима из объятий молодой женщины. Грубо толкнул её наземь, ударил лапой в спину – и к себе, под землю, пока та от падения не оправилась.
Розалинда пришла домой вся в слезах; ‘хорошо, что Эдвард пока не вернулся!’ – сказала мадам Дженет. – ‘А то влетело б тебе, как следует… и как не следует, увы. На вот, дорогая, глотни анисовых капель. Успокойся, сядь, будем вместе решать, как сейчас поступим’.
– Да что тут решать! – вскричала вторая няня, мисс Натали. – Я пойду, и сама всё сделаю. Вот увидите!..
Сорвала передник, за неимением косынки накрутила себе над темечком хитрый-прехитрый тюрбан из полотенец, да и в погоню за страшным Сикль-Футом. Видели её в Кленовом Переулке, видели у Вестминстерского аббатства, а потом – на Восточной стороне города…
– Держись, мой маленький! Крепись! Я скоро; я уже. Приду… и спасу!
Только (вы, читатель, наверняка уже догадались) и у неё не получилось абсолютно ничего. Даже – хуже. Пришла одна, без Джима, вся исцарапанная; а на лодыжке багровеют следы зубов.
Рози гневно сплюнула. Сгребла мисс Натали в охапку, будто куль с крупой, бросила её в кровать. Велела:
– Спи! Чтоб сегодня ночью больше никаких авантюр!!
А та, конечно, и сама не рада, что пошла без спросу. ‘Ох, горе мне с вами’, – думала про себя мадам Дженет. Покачала головой, но ничего не сказала.
Что же делать, – ‘Пойду теперь я…’ Обвязала мисс Виктория волосы платочком; рванула, как кеб по мостовой.
Нога – правая – у ней была на ручном приводе. Подкрутивши его как следует, промчалась третья нянька до рабочих кварталов, и почти до самой подземной решётки уж добралась…
Вдруг – вышел завод! Был, да весь вышел!
Стоит она, вцепилась застывшими ладонями в люк канализации, а открыть не может – ‘missing velocity’, сэры и леди! ‘None of the former activity!’
Грязномордое страшило увидело, услыхало – рёв-то такой поди не расслышь… Ну и приползло, что твой таракан на кусок кремового пирога. Из-под люка клычищи скалит, ухмыляется и поет:
– О, я зубы точу – мои хищные, жадные зубы —
Чтоб девчонку сожрать, заодно и с парнишкою глупым,
Разорвать до костей, насладиться податливой плотью…
Пусть вам всем будет худо, а мне – хорошо! И не может быть, братцы, иначе.
Но тут, видно, молитва третьей нянюшки (а может, и первой, и второй, и всех их вместе) дала свои плоды. Ещё кое-кто к ним на помощь явился: сам мистер Фанни, меч свой зазубренный, в Индии добытый, гордо на плечо вскинув. И леди Дженет, немедля сумкой по голове негодного Сикль-Фута стукнувшая.
А потом – глядишь – мисс Розалинда и мисс Натали через перекрёсток мчатся. Одна ведёт за собой гнома (а гном – толкает дрезину, а на той дрезине госпожа горных фей стоит, из широкого карамультука бабахает!) Другая – тоже не одна, с соседями. Бакалейщик наготове держит банку солёных огурцов, кого ни попадя готов ими бомбить… а мясник размахивает громадной свиной костью, ‘сейчас’, кричит, ‘будем всех мерзавцев и подлецов по голове благословлять!’
Ну как при подобном раскладе, скажите, было малыша Джима не спасти?
Спасли-то его, конечно, любящие родители – но и нянь всех более чем щедро наградили. За старание.
Гном с феей и мясник с бакалейщиком тоже обделены не остались.
Тут наша сказка и кончится. Ибо, когда всем по заслугам, лучше финала быть не может.
А кто хотел трагедии, крови да слёз – пусть возьмёт с полки томик Чапмена, перечитает.
И тоже не уйдёт обиженным.
