Сильная рассказывала историю:
– У меня был друг, очень милый человек. С подарками приходил, и такими щедрыми. Узнал, например, что я неравнодушна к маслинам, приволок банку килограмма на два. Весь дом я угощала, но не все соседи, оказалось, любят маслины. Проблема смешная. Была у него одна особенность – любил рассказывать анекдоты. Ну прямо как пес Степа – так и сыпались один за другим, кстати и некстати. А ему-то казалось, что кстати. Я научилась терпеть, но мои гости сидели со скучающими лицами. Наконец в мой день рождения, когда приятель особенно разошелся, подруга вызвала меня в кухню под благовидным предлогом и шепчет:
«Пусть остановится, невыносимо. И всем же хочется поговорить. Да и анекдоты у него с бородой, смеемся из вежливости, но все имеет свой предел. Утомил».
Сидим, он не унимается, я от отчаяния говорю:
«Пусть каждый расскажет о своей первой любви, по кругу».
Рассказы были интересные и не очень, но все оживились. А потом он мне сказал: «Я знаю, что с анекдотами перебираю. Просто люблю, когда люди смеются. Ну и еще они сыплются у меня на нервной почве». Мне стало его жалко, я сказала: «Рассказывай на здоровье, а когда превысишь меру, наступлю тебе на ногу. И замолкни». Так мы договорились на будущее.
– Помогло? – спросила Сиреневая.
– Нет, – отмахнулась Сильная, – он увлечется и никаких моих наступаний на ногу не чувствует, ногу отодвинет и шпарит сто анекдотов подряд, без пауз, не дожидаясь реакции. А в остальном хороший человек.
– Ну у всех же свои недостатки, – смеялись бывшие обиженные, – не пьет, не курит, а вот анекдотами замучил.
– Можно простить, подумаешь – анекдоты.
Тут открылась дверь и вошла женщина, не очень молодая, но ярко накрашенная, в мини-юбке, каблук высоченный.
– Татьяна Васильевна! – зашумели девчонки в углу.
– Старые знакомые, – обрадовалась она, – шестой «Б»!
– А мы клуб бывших обиженных, – сказали взрослые, – вы решили быть с нами?
– Да, я тоже бывшая обиженная, хотя кое-кто относился ко мне грандиозно. – Она села и с ходу начала рассказывать: – Семен был чемпионом по роскошному отношению ко мне. Он буквально носил меня на руках, все мои капризы были для него законом. – Она заводила глаза к потолку, мечтательно вздыхала. – Он спрашивал: «Таня, чего хочет сегодня твоя левая нога, вернее – ножка?» И я придумывала невероятные просьбы: «Хочу ландыши». А на дворе зима, ландыши, как известно, цветы весенние. Я специально сказала невыполнимое, как в народных сказках – выкручивайся, Семен, конечек-горбуночек.
– И принес? – ахнула кассирша по прозвищу Кассирша. – Нет, скажи, Татьяна!
– Принес! Вошел с букетиком, аромат на всю квартиру! Оказалось, он слетал на самолете на Украину, там теплее, раньше весна, купил и прилетел. И увидел мои квадратные глаза. «Ничего особенного, Таня, посмотри на себя в зеркало – ты всего достойна. Выйдешь за меня замуж – будешь царицей, а я твой верный подданный».
– И ты не вышла? – недоверчиво прищурилась Кассирша.
– Я бы рада была выйти за него, – опустила голову Татьяна Васильевна, – но тут одна приятельница сообщила мне, что он женат и не собирается уходить от жены. А мне врет, что свободен.
– Ой, гад! – Кассирша не может смириться с таким невеселым концом истории. – А вдруг подружка наврала? Они, подружки, такие – завидуют и все портят.
– Нет, не наврала. Я тоже надеялась, что неправда, он так волшебно ко мне относился. И такой подтянутый, чисто выбрит, пахнет хорошей туалетной водой без этих пошлых излишеств. И рубашка на нем всегда без исключения ослепительно-белая. Вот рубашка и была главной подробностью – жена стирала-гладила, а он передо мной, чужой дамочкой, выпендривался.
– Скандал был? – спросила Синеглазка.
– Небольшой. Он пришел, я говорю: «Жена всю ночь рубашки гладит? А ведь работает, наверное». А он сразу: «Кто тебе сказал?» Не отпирался, не вилял, как всегда вилял, – понял, что попался. Я немного поорала на него и выбросила на лестницу все его подарки – кофточку из Англии, перчатки из Парижа и... – она вздохнула тяжело, – напоследок полетел туда же гранатовый браслет.
– Ушел? Добровольно?
– Ушел. И еще год ходил под окнами, но я быстро вышла замуж, и как увижу Семена под окнами, так прошу мужа: «Постой на фоне окна». А муж здоровый, спортивный. И Семен понимает, в чем угроза, уходит.
– Ну почему он врал? Мог бы во всем сознаться, и жили бы по-человечески.
– Не мог он сознаться – слишком много лжи нагородил, – высказалась наконец Сильная. Она все это время молча слушала, сразу уловила: что-то не так. – Я сразу учуяла: неестественное у этого Семена поведение. Слишком хорошо он знает женщин – все капризы исполнял, лапшу на уши вешал. Татьяна рот разинула, любая бы попалась на крючок.
– Но ведь он любил, – Татьяна воскликнула горячо, – неужели любовь не могла его изменить?
– А много ты, Таня, видела мужчин, которых изменила любовь?
Татьяна задумалась, считала про себя, шевелила губами, махнула рукой и засмеялась:
– Честно? Ни одного. Обещаний слышала много, клятв даже. «Я стану другим! Я не буду пить! Ради тебя на все готов!» А на деле – ни с места.
– Да, изменять – пожалуйста, а изменяться – ни на миллиметр. – Сиреневая очистила мандарин, положила в рот дольку и добавила: – Жизненный опыт показывает: мужчины консервативны, они не меняются.
Никто не возразил: Сиреневая лучше многих знает тему, ее рассеянный без конца увлекается разными и разнообразными подругами, попадается без конца, врет напропалую, мало заботится о том, чтобы жена ему верила. Но брак, как ни странно, прочный, долгий. Терпение Сиреневой все побеждает.
– А мой недавно привел собаку, – редакторша вяло сообщила, не рада она чужой собаке.
– Кого? – заволновались девчонки. – Степу?
– Ну конечно, кого же еще? Степа пришел за ним следом, сел у нас перед телевизором и велел: «Включи, Умница, мультики».
– Ну, – кричали девочки, – и что было дальше?
– Вы тормозная, – не вытерпела Надя-Сфинкс, – когда это было?
– Вчера, – редакторша неохотно выдает информацию. А почему, никто не знает.
– Степа у вас? Дома?
– Он посмотрел телевизор, потом поел салата и сказал: «С укропом люблю».
– А потом что? – смеялись девчонки, да и взрослые с интересом слушали историю о говорящем псе Степе, которого иногда видели на Лунном бульваре.
– Его не заметить нельзя, – сказала Сиреневая, – у него хвост неадекватный.
– Хвост как хвост, – гомонили девчонки, – а где теперь Степа? Редакторша, скажите!
– А может, вы похититель, – зловредно предположила Агата, – темните и в глаза не смотрите.
– Ушел Степа, – печально призналась наконец она, – муж вышел за газетой, Степа в это время выскользнул за дверь.
– Куда?
– Зачем? Что сказал?
Редакторша вздыхала, отворачивалась, потом решилась:
– Степа сказал: «Нудная ты тетка» – и ушел. А я ничего такого нудного не предлагала, просто хотела его помыть – он же скитался неизвестно где. А он рассердился: «Я на тебя обиделся. У адвоката не мыли, учительница английского даже лапы мне не вытерла, хотя на улицах грязь. Писательница никаких разговоров о гигиене не вела. А ты зануда».
– И ушел? Совсем? – девчонки огорчились, но и гордились Степой. Смешанные чувства довольно часто бывают у них. – Не хотел терпеть такого отношения, и салат не помог.
– Тем более – без укропа.
Тут Синеглазка не удержалась, она вкусно готовит, лучше всех в клубе бывших обиженных:
– Без укропа какой же салат? Неправильный салат.
Новенькая Татьяна сказала:
– А я готовить совсем не умею, но мужчины мне всю жизнь прощали.
– Прощали, – Кассирша хмыкнула, – а где же они все? Одна живешь?
– Одна. Но это мой выбор – не люблю зависеть ни от кого.
– Знаем, знаем, – зашумели девчонки, они наслушались в клубе разных мнений. «Не хочу замуж» говорят обычно те, кого не зовут. Так считают не все, но Кассирша говорит об этом открыто. А Сильная не говорит открыто, но про себя частенько об этом думает.
– У меня и сейчас большой успех, – уверенно сказала Татьяна, – только я им не пользуюсь.
Хохот был ей ответом. Она захлопала махрово накрашенными ресницами, не поняла:
– Что я такого сказала?
– Удачно сострила, – отозвалась Сильная, – с тобой помрешь, Татьяна.
– Эту шутку про успех я первая придумала, – сказала Лидка.
Татьяна задумалась, потом ответила:
– Я вообще остроумная, Семен говорил, и Дима, помню, так считал.
– Это от которого вы ридикюль роняли? – спросила Лидка.
– Да, роняла, я впечатлительная, а он производил на меня большое впечатление. Если я вызываю у вас иронию, я к вам ходить не буду. Неужели я смешная?
– Все мы иногда смешные, – философски заметила Сильная, – у нас здесь отношения дружеские, мы все на «ты», откровенничаем, стараемся понять других. Ты, Татьяна, умеешь понимать других?
