обычно, недовольно бурчал. Но приходилось считаться с тем, что людей, непривычных к привидениям, один вид ПСП (довольно безобидного) мог привести к обморочному состоянию и продолжительному заиканию.
Правда, хозяин гостиницы «Последний раунд», судя по его виду, оказался не из пугливых. Он был рослый, как шкаф, и почти такой же ширины.
– Томский и Кюммельзафт? – прогудел хозяин, когда Хедвиг Кюммельзафт вписала себя и Тома в гостевую книгу (про Хуго она не упомянула). – А, вы и есть те самые охотники за привидениями. Ну, посмотрим, повезёт ли вам больше, чем вашим коллегам.
– Коллегам? – переспросила Хедвиг Кюммельзафт и бросила на Тома удивлённый взгляд.
– О да, здесь уже побывало несколько охотников за привидениями, – сказал мужчина и захлопнул гостевую книгу. – Это уже двенадцатое нашествие привидений, о котором мы заявили в контору по борьбе с ними. Проклятие, забыл, как она называется!
– ОБПЗиК, – подсказал Том. – Органы борьбы с привидениями за́мков и крепостей.
– Точно! – пробасил огромный хозяин.
– Двенадцать заявлений? – удивилась Хедвиг Кюммельзафт. – Это и впрямь много.
Мужчина пожал плечами:
– М-да, эта деревня просто притягивает привидения. Они летят сюда как мухи на коровьи лепёшки. Никто не знает почему. Некоторые дома уже стоят пустые из-за этого.
– В самом деле? Очень интересно, – сказала госпожа Кюммельзафт. – Ну, привидение, которое нас сюда привело, появилось вроде бы всего пару дней назад.
Хозяин кивнул и шумно высморкался. Его нос выглядел так, будто однажды его кто-то расплющил.
– Да, одно привидение уходит, другое приходит. Новое бесчинствует главным образом в церкви и в доме пастора. Я лично ещё не имел удовольствия его увидеть. Говорят, оно серое, как рубероид, которым кроют крышу.
– Серое? – Том и госпожа Кюммельзафт переглянулись.
– А не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о том, как оно себя проявляет? – спросил Том, сдвинув свои очки вверх.
– Как себя проявляет? Мальчик, а ты выражаешься, тщательно подбирая слова, – заметил хозяин, пряча носовой платок в карман брюк. – М-да, итак, эта штука бросается предметами. Много завывает. И её крики порой просто душераздирающие. Сестра пастора выглядит уже очень плохо: в гроб краше кладут.
– Ага, – пробормотал Том и вспомнил про стрелку от башенных часов. Ему сразу стало не по себе. – А ещё что оно делает?
– Да ты лучше спроси у пастора и его сестры. Их дом стоит сразу за церковью. – Хозяин гостиницы погладил подбородок, заросший щетиной, и передал ключ от комнаты госпоже Кюммельзафт: – Вверх по лестнице, вторая дверь налево. Принести вам в комнату что-нибудь из еды?
– Это было бы очень кстати, – ответила госпожа Кюммельзафт, подняла свой чемодан и вовремя успела поймать ледяные пальцы Хуго, который хотел что-то написать в гостевой книге. – Хуго! – грозно прошипела она, и пальцы скрылись в рюкзаке Тома.
– Хуго? Нет, меня зовут Эрвин. Эрвин Хорнхобель, – прогудел мужчина. – Жареный картофель с яичницей вас устроит?
– От яиц придётся отказаться, – ответил Том и потащил свои вещи к лестнице, ведущей на второй этаж. – Привидения потом чуют тебя за милю, если наешься яиц.
– Ага! – проворчал Эрвин Хорнхобель, удивлённо глядя Тому вслед. – Не слишком ли юный для охотника за привидениями этот малыш? – шепнул он госпоже Кюммельзафт.
– Уважаемый, да ведь это Том Томский, – ответила она. – Ему уже приходилось иметь дело с такими привидениями, один вид которых превратил бы вас в пыль, и вы бы не успели сказать даже «жареный картофель».
И госпожа Кюммельзафт последовала за Томом по крутой скрипучей лестнице. Обернувшись, она увидела, что Эрвин Хорнхобель ошеломлённо смотрит им вслед.
Жареный картофель оказался очень вкусным. Том посыпал его изрядным количеством паприки, а сверху ещё и молотым чесноком для того, чтобы они с Хедвиг Кюммельзафт могли этой ночью отпугивать привидения одним запахом. Хуго пришлось даже зажать свой бледный нос бельевой прищепкой.
– Серый, – пробормотал Том, накалывая на вилку последний кусочек картофеля. – Под это описание подпадают сразу несколько видов. Может, негативная проекция?
– Маловероятно, но ты должен быть готов и к этому тоже, – сказала госпожа Кюммельзафт, пожимая плечами.
Том тем временем убрал тарелку и стал раскладывать на кровати снаряжение.
– Хуго, сложно сказать, когда мы вернёмся из дома пастора. Может, привидение объявится, когда мы будем говорить о нём с пастором и его сестрой. Тебе ли не знать, что привидения очень любят появляться, как только о них заходит речь. Но, как бы долго мы ни отсутствовали, ты должен оставаться в комнате, понятно?
– Но почему-у-у? Мне же тут будет смертельно ску-у-учно! – запротестовал Хуго, опускаясь на подоконник.
– Бессмысленно обсуждать это. Ты уже мёртв, – ответила госпожа Кюммельзафт. – И слезь с подоконника.
Хуго со строптивой миной прислонился бледной спиной к холодному стеклу:
– Ах, как здесь приятно ду-у-ует, – блаженствовал он.
Госпожа Кюммельзафт сердито отодвинула его в сторону и задёрнула занавеску. Том, нахмурившись, стоял перед кроватью и выбирал из снаряжения те предметы, которые собирался взять с собой.
– Не забудь прихватить фильтр гиперзвука, – подсказала госпожа Кюммельзафт. – Судя по тому, что мы узнали от Хорнхобеля, нам придётся иметь дело с крикуном.
– Он уже у меня за ушами, – сказал Том.
Крикуны – это привидения, которые неожиданно подлетают вплотную к жертве и вопят так пронзительно, что гнутся даже металлические предметы. Том уже сталкивался с ними, после этого оглох на тринадцать дней. С тех пор на любом задании он надевал за уши фильтр гиперзвука.
– А ПОНЕНЕГ (пояс-нейтрализатор негативного) ты пристегнул? – спросила Хедвиг Кюммельзафт и сунула Тому его защитную каску.
– Уже пристегнул, – ответил он, надел каску и задрал свой свитер. На бёдрах у него был широкий чёрный пояс, от которого вверх до груди отходила сетка из серебряной проволоки.
– Очень хорошо, – сказала Хедвиг Кюммельзафт. – А что с твоей камерой?
– В полной готовности к съёмке, – ответил Том. – Диктофон тоже при мне. Для моего отчёта наверняка пригодится то, что нам расскажет пастор.
– Но могу я хотя бы немнуго пустращать этого толстуго хузяина? – крикнул им вслед Хуго, когда они уже стояли в дверях.
– Только посмей! – сказал Том и закрыл за собой дверь.
На улице уже стемнело, но туман всё ещё висел белыми завесами между домами. Не было видно ни души, когда Том и Хедвиг Кюммельзафт пересекали церковную площадь. Их шаги по влажной мостовой отдавались слабым эхом, и где-то залаяла собака. Странно пахло плесенью, как будто воздух кто-то законсервировал в стеклянной банке, а спустя несколько тысяч лет снова выпустил. Том машинально втянул голову в плечи, когда они проходили мимо церкви. Её окна мрачно темнели, а вверху на башенных часах маленькая стрелка одиноко совершала свои круги.
Охотники нашли дом пастора точно по описанию Эрвина Хорнхобеля. Он скрывался за высокой стеной, густо поросшей плющом. Ворота из кованого железа были приоткрыты, а дорожка, ведущая к дому, так раскисла, что грязь чавкала под башмаками. Сам дом выглядел странно покосившимся, как будто клонился к земле. За окнами на первом этаже горел свет. Он ярко сиял в надвигающейся ночи.
– Ну, чудесно, дома
