— Вот там! — указал Павлик на то место, где была странная обитательница пещеры. Но её не оказалось на месте, она исчезла.
— Па-а-влик! Бла-а-г-о-ой! — слышался снизу голос профессора.
— Жива-а-а, жива и здоро-о-о-ва! — крикнул во весь голос Благой. Его голос загремел так громко, что снова поднял в воздух летучих мышей, наполнив пещеру жизнью.
Не теряя времени, Благой наклонился, поднял Элку на руки и понёс её к лодке.
Итак, я покидаю этот ад,
Не обеднев, но вновь обогащённый,
Шекспир
Древняя просмолённая лодка снова плыла. Как верный друг, она несла их по спокойным чернильным водам озера. За ними таяло во мраке «Молодицыно счастье», глохли вдали бесспокойные голоса сотен летучих мышей, встревоженных пещерных орлов.
Профессор, потеряв после приключения с Элкой желание пускаться в новые исследования, только любовался дивными формами подземелий, — туннелями, проходами, залами — через которые пробиралась лодка.
В глазах его можно было прочесть: «О, я ещё вернусь сюда! Вернусь к вам, мои милые! Тогда вы мне всё расскажете, всё, дорогие мои!»
Положив голову на плечо профессора Мартинова, Элка сидела, прижавшись к нему. Вдруг её мягкий голос нарушил молчание:
— Как славно! Какие чудеса есть на нашей земле, сколько нераскрытых тайн, которые ждут своих открывателей, своих исследователей! Хотите, я вам прочту одно стихотворение?
— Читай, читай! — отвечали ей.
Она не стала дожидаться второго приглашения. В ней проснулось какое-то возвышенное чувство, от которого душа её дрожала как струна.
«Она явилась из преданий древних…» — начала шёпотом Элка, а плеск воды примешался к её шёпоту так, что всё озеро стало шептать вслед за ней:
…С напевным наших дедов говорком,
со всадником, изваянным в скале,
и с кубком мёда — черепом врага,
с легендою на Царевце[21] хранимой,
с поблекшими иконами святых.
Она явилась из преданий древних
с холодным звоном копий и мечей,
с прекрасной ширью золотистой нивы,
с грозою бурной мятежей народных,
с былинами о древних временах.
Страна моя, страна прекрасных роз,
Явилась мне ты с кровью на челе,
с горячим словом алого призыва,
с сложенною под виселицей песней,
с мечтами истреблённых поколений.
Когда взойду на горные утёсы
и, взгляд на ширь родную устремив,
прислушаюсь, что ветер нежно шепчет,
он пропоёт мне песнь свою без слов
про гордую Болгарию родную![22]
Запели воды озера. Стали рассказывать старинные легенды скалы. Зашептал мрак, роняя далёкие аккорды забытых песен...
Переполнялись восторгом сердца. Глаза сияли и слова были излишни.
Внезапно Благой приподнялся с места и, с изменившимся лицом, указывая на скалы, к которым они приближались, воскликнул:
— Лодка!.. Другая лодка!
Это восклицание заставило всех вздрогнуть.
С противоположного конца подземелья к ним приближалась сквозь лес сталактитов лодка, в которой виднелась группа людей.
— Правьте к берегу! — тихо распорядился профессор.
Но и те повернули туда же.
— Давай прямо! Не отступать. Это Хромоногий! — заревел Благой, засучивая рукава.
— Но Хромоногий… ведь… — попытался возразить Павлик.
— Он сын дьявола. Уцелел. Давайте! — настаивал Благой.
Но и на той лодке кто-то хорохорился, засучивая рукава…
— Ах, так! — крикнул Благой, увидев это. — Значит ты задираться?!
— Остановите лодку! — закричал профессор, заливаясь смехом. — Сдаёмся!.. — еле выговорил он сквозь смех. Бледные лица молодых выражали недоумение.
— Что-о-о?! — выпучивая глаза, закричал Благой. — Никакой сдачи, разрази меня гром…
Его голос прозвучал в тишине как труба.
— Стой! Стой! — настоял профессор.
Павлик и Саша с трудом застопорили разогнавшуюся лодку и только сейчас все поняли, почему так хохотал профессор. Против них было их зеркальное отображение.
Благой в недоумении сидел на носу лодки.
— Дьявольщина какая-то! — проговорил он сквозь зубы.
Профессор спокойно объяснил ему:
— Здесь природа проявила много изобретательности и была очень щедра во всём. Чтобы увидеть то, что сбило нас с толку, Благой, найдутся люди, готовые приехать сюда с другого конца света. Это редчайшее явление.
Огоньки фонарей и люди, и всё дивное зрелище кристального озера с белыми сталактитами отражались в рамках этого восхитительного зеркала, и всё выглядело как фантастическая сказочная картина.
— Ну, детки, мы не потеряли напрасно время, — обратился профессор к трём молодым людям и, точно для себя, добавил: «Нет, не напрасно». Теперь всё ясно. Рудоскоп и его горизонталь, которая делала скачок, были правы. Эти пустоты и характер метасоматического месторождения только сейчас говорят о себе правду. Подземное озеро — причина моего недоумения и некоторых неудачных исследований. Но теперь всё ясно. Галенитовый пласт найден. Да-с. Найден, да ещё какой!.. Но он прерывается водным пространством, может быть, теряется под ним. Это весьма вероятно, эти пещеры могут быть и такого происхождения. Старые разработки показывали, что обрабатывался поверхностный пласт рудной жилы. Теперь работа экспедиции облегчена. Теперь мы уже спокойно можем сказать рабочим, инженерам, техникам: идите, работайте!
— А как образовалось это зеркало? — спросил Павлик.
Профессор обратил на него спокойные глаза, но мысль его всё ещё блуждала где-то далеко.
— Это галенитовое зеркало, не правда ли? — повторил вопрос Павлик.
Профессор встрепенулся, улыбнулся и ответил:
— Конечно, конечно, мой мальчик. Это галенитовое зеркало. У галенита очень большая отражательная способность. Но её было бы недостаточно для получения такого, поистине чудесного явления. — Профессор ощупал породу и стукнул своим молотком в одном месте. — Да-с, — продолжал он. — Необыкновенная чистая и гладкая поверхность галенита получилась под действием воды озера. Но отражающая способность усилена благодаря тому, что галенитовое зеркало было покрыто, по счастливому стечению обстоятельств, нерастворимым и прозрачным англезитом. Случилось так, что тёмная металлическая основа галенита послужила амальгамой под прозрачным и гладким англезитовым пластом. Так получилось это огромное зеркало, редчайшая и во всех отношениях интересная находка.
Профессор прервал свои объяснения, так как лодка вдруг ускорила бег, попав в новую быстрину и, обогнув зеркало, несмотря на усилия Павлика и Саши, устремилась в узкий туннель, украшенный роскошными известняковыми образованиями.
— Это не к добру! — воскликнула Элка, усилив этим охватившую всех тревогу.
Роскошно задрапированный известняковыми фестонами туннель был быстро пройден и лодка, выбравшись из него, уткнулась в песчаный берег, отчего все повалились на днище, как скошенные колосья пшеницы.
— Ступени, ступени! — закричал Благой, вывалившийся с носа лодки.
С песчаного берега уходила к своду подземелья узкая железная лестница.
Павлик и Белобрысик, а за ними Элка, бросились бегом вверх по лестнице. Добежав до верху первым, Павлик упёрся плечом в широкую каменную плиту, которой был покрыт выход с лестницы. Его нагнал Белобрысик и оба дружно налегли на плиту. Им помогла Элка. На них посыпалась туча вековой пыли, а когда она рассеялась, они оказались у входа в узкое каменное помещение. Одна из его стен была занята полкой из камня, уставленной сплошь прямоугольными медными ящиками, позеленевшими от долгого пребывания в сырости.
В помещение вошли один за другим запыхавшийся профессор Мартинов и Медведь. Профессор появился как раз в тот момент, когда Белобрысик вспарывал ножом медную оболочку одного из ящиков.
— Саша! — крикнул профессор. — Я от тебя, признаться, этого не ожидал! Мы же решили, что ничего не будем здесь трогать, пока не вызовем специалистов. Я прошу тебя быть сдержаннее. Ты думаешь, я не сгорал от желания открыть тот плавающий медный плот, под которым остался труп Хромоногого? Да, ты удивлён, ты ведь его не видел. Но я его видел и Павлик тоже. Однако, мы всё же проплыли дальше, потому что наша задача теперь привести сюда специалистов!
— Виноват, товарищ профессор. Понятно! — пробормотал Белобрысик смущённо.
— Но раз ты уже его разрезал, посмотрим, что в нём такое, — сказал профессор.
Белобрысик дорезал медную оболочку ящика и достал из него несколько сложенных вчетверо пергаментов. На верхнем было написано:
