Предвкушая всю сладость задуманного мщения, Вася вытащил из-за пазухи рогатку, вложил в нее круглый увесистый камешек и прицелился прямо в худую спину Северцева. Как раз между выпирающих из-под рубашки лопаток. Красная резина натянулась до отказа, но Снегирев почему-то медлил… Вот так пулять из рогатки в спину даже врага было как то неловко. Так не поступают настоящие бойцы. Они вызывают своих врагов на честный бой. Или как раньше — на дуэль. И даже благородно предлагают противнику выбирать оружие. Об этом Вася читал в книгах. Да и потом, Северцев может и не понять, что это он, Вася, выпалил в него. «Стреляй!» — подзуживал голос мщения. Поборов искушение, Вася спрятал рогатку, камень засунул в карман, где было много таких же. Он специально подобрал на дворе круглые, увесистые, один к одному.
Улегшись на покатой горячей крыше, Вася стал смотреть в ясное безоблачное небо. С мелодичным писком носились над ним ласточки, где-то тут близко их гнезда. Наверное, уже и птенцы вывелись. Что же все-таки остановило карающую Васину руку? Северцева стало жалко? Нет! Недостоин он пощады. Что же тогда? И вдруг на его лице появилась улыбка: мстят из-за угла только трусы. И еще шпионы и диверсанты, ну и эти… террористы. Да еще члены мафии. Он, Вася, не такой, он не будет стрелять из рогатки из-за угла, вернее, с крыши, из-за трубы, он при всех подойдет к Северцеву и предложит ему драться один на один. Это будет по-честному. Он бы и на дуэль вызвал, но теперь это не принято. Другие времена. А ребята пусть смотрят на них… Пожалуй, Коля драться не станет: он побаивается его, Васю. Уклонится от честного боя Северцев, он ведь хитрый! Скажет, что у него живот заболел, или еще что-нибудь придумает… Может заявить, что он вообще противник всяких драк, возьмет и предложит в шахматы сыграть: кто победит, тот и прав. А в шахматы Коля играет лучше его, Васи. И получится, что опять прав Северцев…
Что же придумать? Смириться с предательством? Никогда! То, что вчера Коля сделал, простить нельзя. Но и он, Вася, тоже хорош! Не мог найти кошку посмирнее…
Вася посмотрел на свои оцарапанные руки и покачал головой: «Ну и кисанька попалась! Когти как бритва, а как она противно мяукала!..» Вася вспомнил, как все это произошло.
Коле Северцеву пришло в голову, что если взять в каждую руку по два-три зонтика, то можно смело спуститься с самой высокой крыши, как на парашюте. И не разбиться. Он все рассчитал… Идея понравилась Васе. Однако осуществить ее на практике не удалось, потому что не нашли столько зонтов. На улице лето, люди убрали подальше в шкафы свои зонтики. Только Вася знал, где лежит недавно купленный мамин зонтик. На ручке еще болталась красивая этикетка, на которой нарисованы три слона и написано что-то по-английски.
На одном зонтике было спускаться опасно, это и дураку ясно. И Коле тогда пришла и голову мысль, что человека зонтик, конечно, не выдержит, а вот, например, кошку — запросто!
Решено было немедленно найти кошку и спустить ее с крыши, привязав к зонтику. Долго ломали голову, как все это осуществить. И придумали: прикрепить к ручке зонтика продуктовую сетку, а в нее запихнуть кошку. Даже если «парашют» и не сработает, кошке ничего не будет: кошки, они живучие и высоты не боятся. Коля назвал сетку гондолой и пояснил, что гондолы бывают у дирижаблей и воздушных шаров. Раньше они напоминали плетенные из прутьев корзины. Гондола — это звучало солидно. По-научному. Коля читал технические журналы и считал себя изобретателем. Вася его не разубеждал.
Кошку поймали, притащили на крышу, несмотря на ее отчаянные попытки удрать, засунули в сетку-гондолу. Засовывал ее Вася, потому у него и руки исцарапаны, а Коля сетку держал. До него кошка и не дотронулась.
Наконец ошалевшая от страха киса была засунута в гондолу. Вася подполз к самому краю крыши и вытолкнул кошку-космонавта в атмосферу. Сначала все шло как по расписанию. Кошка, вопя, будто клаксон скорой помощи, быстро снижалась под приветственные крики юных зрителей, собравшихся на столь редкое зрелище со всей улицы. И вот в самый последний момент, когда зачинщики этого переполоха Вася и Коля уже торжествовали, произошло непредвиденное: кошка еще в воздухе каким-то образом ухитрилась выскочить из сетки, и вздыбив шерсть на спине, припустилась восвояси, а новый японский зонтик, перевернувшись, упал на ребро, и спицы проткнули шелковую ткань сразу в трех местах. И в довершение всего еще ручка отлетела.
И тут, как на грех, во дворе появилась мать — она возвращалась из магазина. Из хозяйственной сумки выглядывали желтые яблоки, которые Вася очень любил. Но сейчас, естественно, ему было не до яблок, он стоял со сломанным зонтиком и смотрел на мать. А мать, остановившись напротив, смотрела на него. И лицо у нее было нехорошее.
— Это мой новый зонтик? — чужим голосом спросила она.
— И остались от козлика рожки да ножки, — вдруг хихикнул Коля Северцев.
— Ты что, камни спускал на нем с крыши? — убийственным взглядом смотрела на Васю мать.
— Кошку, — снова вылез Коля. — Он несчастную кошку с крыши спустил. Посмотрите, у него все руки поцарапаны!
Это уже было прямое предательство. Когда Себерцев проблеял про козлика, от которого остались рожки да ножки, еще куда ни шло, хотя в такие моменты шуточки, надо прямо сказать, ни к чему. А уж дальше было — предательство.
— Кошку? — переспросила мать. — Какую еще кошку?
— Приблудную, он ее подобрал на помойке, — с воодушевлением продолжал Северцев. — Вы бы послушали, как она, бедная, кричала… — Коля укоризненно посмотрел на приятеля своими светлыми бесстыжими глазами. — И чего ты такой жестокий, Вася? Настоящий живодер!
Этого уже выдержать было нельзя.
— Ну и гад… — выругался Вася и бросился на Северцева с кулаками, но тот увернулся, а Вася очутился в цепких руках у матери.
— Подбери… останки, и пошли домой, — все таким же чужим голосом проговорила она.
О том, что было дома, не хотелось вспоминать. Но сильнее наказания он переживал предательство друга. И чего он вылез? Все равно отвечать за зонт пришлось бы Васе. Промолчал бы себе в тряпочку — и никаких обид, а то выложил все как на блюдечке, да еще каким противным голосом: «И чего ты такой жестокий, Вася?» И живодером обозвал… А ведь это была его идея — спустить кошку с крыши! И нашел ее он, — Вася и не знал, что на помойке, он в это время зонтик искал…
— Вася-я! Иди-и домой! — услышал он голос матери. Раздумывая над всем происшедшим, он спустился через чердак вниз и вышел во двор. Коля — он в этот момент забивал черенком ножика колышек, который будет тащить проигравший мальчишка, — увидев его, приготовился задать стрекача: знает кошка, чье сало съела…
Не удостоив предателя взглядом, Вася степенно прошел к своему подъезду. Озадаченный Северцев смотрел вслед и ерошил на голове рыжий вихор.
— Тащи-и! — услышал Вася его ликующий голос. Лучше бы колышек тащил Коля, тогда Вася остановился бы и с удовольствием посмотрел, как он это будет делать, но Северцеву всегда везло, в какую бы игру он ни играл, будь то лапта, ножички или шахматы.
Если бы Вася знал, зачем позвала мать, он предпочел бы не откликаться. Кому охота сидеть в отличный погожий день дома с четырехлетним соседским мальчишкой? Когда он пришел, то в комнате была и соседка Наталья Николаевна. Они с матерью собирались куда-то уйти и вот позвали его. В прихожей стоял ее сын Юрик и сапожной щеткой начищал зеркало, а заодно корчил рожи. Наверное, сам себе. Скорчит рожу, проведет щеткой, будто сотрет, и снова скорчит.
— Ты уж присмотри за Юриком, — попросила соседка. — И пожалуйста, не выходите на улицу, он еще не совсем здоров.
— У меня ангина, — с грустью сообщил Юрик.
— Мы скоро вернемся, — сказала мать. Знает Вася это «скоро»!
— И принесем вам шоколадных конфет, — прибавила соседка.
— Я люблю карамель, — пробурчал Вася. — «Гусиные лапки».
— А я — мороженое, — подал голос Юрик. — Эскимо на палочке.
— Не надо мне никаких конфет, — сказал Вася, когда мать и соседка уже были на пороге.
— А мне надо, — ввернул Юрик. — Эскимо. — Немного подумал и прибавил: — Можно и без палочки.
Юрик не первый раз оставался на Васином попечении. Обычно они ладили: Вася занимался своими делами, а Юрик — своими. Но нынче мальчик был настроен воинственно. Обошел квартиру, на кухне задел стоявшую на газовой плите кастрюлю с молоком и все расплескал, потом подозрительно притих в прихожей. Скоро оттуда послышался стук молотка. Пристроившись на полу, Юрик деловито прибивал к паркету папины тапочки.
— Ты что делаешь? — подошел к нему Вася.
— Работаю, — невозмутимо отозвался Юрик.
— Вредитель ты, — сказал Вася и отобрал у него молоток.
К счастью, паркет был дубовый и гвозди, которые Юрик вколачивал, гнулись, так что и пол, и тапочки оказались не очень попорченными.
— Пойдем на улицу? — предложил Юрик. — Побегаем?
