— Скажите, есть ли в вашей жизни такой человек, который бы относился к вам особенно враждебно, желал бы вам зла?
Столяр энергично завертел головой.
— Нет, таких нет! — ответил он категорическим тоном. — Кто может желать нам зла и за что? Я за всю свою жизнь, как говорится, мухи не обидел…
Итак, разговор был окончен. Инспектор задал еще несколько мелких вопросов и собрался уходить. Вдруг Зарко, который до сих пор лишь изредка подавал голос, стремительно поднялся со своего стула — раскрасневшийся и возбужденный.
— Товарищ начальник, разрешите, чтобы и я тоже помогал вам, — произнес он умоляюще. — Поручите и мне какое-нибудь дело…
Инспектор широко и непринужденно улыбнулся.
— Я и сам об этом думал! — сказал он дружелюбно. — Разумеется, и ты можешь помочь… Стоит тебе только захотеть…
— Да я же хочу! — зарделся Зарко.
— Дело не из легких…
— Это еще лучше.
Инспектор снова улыбнулся.
— Ну, хорошо, тогда слушай внимательно. Завтра ты соберешь всех детей, что живут на этой улице и поблизости… Даже пяти-шестилетних… И самым подробным образом расспросишь кой о чем… Во-первых, видел ли кто из них Васко в день его исчезновения? Разговаривал ли он перед этим с каким-нибудь взрослым человеком? И вообще, видел ли кто из них какого-нибудь взрослого человека, который бы слонялся поблизости без дела — кого-либо поджидал или расспрашивал?.. Запомнил?
— Запомнил.
— Надо разузнать, произошло ли в этот день что-либо особенное… Что-нибудь особенно интересное, чего взрослые не заметили.
Инспектор опять задумался.
— Ну, на завтра хватит! — махнул он рукой. — Не так уж мало. Справишься?
— Обязательно справлюсь! — пылко воскликнул мальчик. — Еще утром соберу всех…
— Ты не очень-то спеши… Надо собрать всех ребят, чтобы никто не отсутствовал. И вообще, хорошенько их расспросить.
— А как я потом вам сообщу?
— Об этом не беспокойся, я сам приду к тебе.
Через несколько минут инспектор Табаков попрощался и вместе с участковым вышел на улицу. Вид у лейтенанта был подавленный — он сам убедился, насколько неполным и неточным оказалось дознание, произведенное им несколько дней назад. Инспектор же выглядел задумчивым, лицо его как-то потускнело и выражало тревогу и беспокойство. Они медленным шагом вернулись в отделение милиции. Так же медленно поднялись по лестнице и вошли в комнату лейтенанта.
— Не двигается у нас что-то это дело! — произнес с досадой инспектор. — Представляешь, если и дальше так будет?
— Да… — вздохнул лейтенант.
— На завтра у тебя две задачи, — продолжал инспектор. — Во-первых, ты должен сходить в зоопарк… Правда, поздновато, но может кто из сторожей все же припомнит, слонялся ли в тот день в зоопарке или около него маленький мальчик без родителей и как он выглядел…
— Это ничего не даст, — мрачно проговорил лейтенант.
— Неважно — мы должны выяснить… разузнать всюду, где только можно.
— Хорошо. И во-вторых?
— Еще раз проверить, не останавливался ли в тот день на улице, где живут Пиронковы, или на ближайших улицах грузовик или легковая машина… Может, кто-нибудь вспомнит. Такая возможность не исключена. Если узнаешь, то выясни все подробности в связи с этим. Понятно?
— Понятно! — кивнул лейтенант.
Уходя, инспектор был по-прежнему задумчив и мрачен. Чтобы освежиться, он умышленно выбрал окольный путь и вышел на Русский бульвар. Было уже довольно поздно, но поток молодых людей, отправляющихся в парк на прогулку, не прекращался. Инспектор слышал их веселые голоса, беспечный девичий смех и чувствовал, как сжимается у него сердце. Нет, он больше не должен думать об этом, на сегодня с него хватит — и завтра — день. Был такой приятный июльский вечер, таким чудным было сияние полной луны над неоновыми лампами широкого бульвара, по которому он шел. Походив так, он наконец несколько успокоился и решил, что пора домой. Хотя и там не станет веселее. Все будут упорно молчать, унылые и мрачные из-за расстроившейся поездки на море. Генерал сказал: пять дней… Но достаточно ли этого?.. Сомнительно… Инспектор уже чувствовал, что не сможет оставить дела и будет бороться до конца, до полной победы.
Поднявшись по лестнице на свой этаж, он, все ещё погруженный в раздумье, позвонил. Дверь открылась неожиданно быстро, на пороге стояла его жена с испуганным лицом.
— Илия, Наско пропал, — проговорила она прерывающимся от волнения голосом.
Инспектор остолбенел, он не верил своим ушам.
— Что ты сказала?.. Пропал?..
— Да, исчез… — в отчаянии воскликнула жена.
— Не может быть… Как это он может исчезнуть?
Перепуганная мать наспех рассказала ему обо всем. Хотя рассказывать-то в сущности было почти нечего. Узнав, что они не поедут на море, Наско повесил нос, выглядел вконец отчаявшимся и сокрушенным. Естественно, мать хотела, чтобы он рассеялся и пустила его на улицу поиграть с детьми.
— Когда это было? — прервал ее инспектор.
— Часов в шесть…
В половине девятого мать, потеряв всякое терпение, отправилась за ним, но мальчик словно сквозь землю провалился. Никто из его товарищей не видел его на улице и не мог ей сказать о нем ни слова.
— В милицию сообщила? — нетерпеливо спросил инспектор.
— Сообщила…
— Представляю себе, какую ты суматоху подняла! — с легкой досадой сказал Табаков. — Ничего, мы найдем его…
Инспектор облокотился о письменный стол, и на его лице появилось, как и всегда в такие минуты, особенное выражение. Жене, уже хорошо изучившей его, было ясно, что он сейчас усиленно думает. Она нетерпеливо пожала плечами — что тут размышлять? Нужно искать, действовать! Хорошо, что его коллеги — работники милиции уже занялись этим делом. Наконец инспектор поднял голову и тихо сказал:
— Вызови поскорей такси…
— Что? — не поняла жена.
— Я же сказал — вызови такси… Через полчаса Наско будет дома…
Хотя голос его и звучал уверенно, он все же чувствовал, что где-то глубоко в нем таятся сомнение и страх. Что это за странные исчезновения?.. Не скрывается ли за ними какая-то неизвестная, страшная сила? К счастью, такси подкатило очень быстро и вывело его из мрачного раздумья. Муж и жена вышли на улицу, инспектор сел рядом с водителем и тихонько сказал ему:
— Первым делом в кафе ЦУМа…
Но жена все-таки расслышала.
— Какой еще ЦУМ? — изумилась она. — Ты в своем уме?
— Я полагаю, что он там, — спокойно ответил инспектор.
Через несколько минут такси остановилось перед, кафе. Супруги быстро вышли из машины.
— Подождите немного… Мы сейчас же вернемся, — на ходу крикнул инспектор шоферу.
Они с женой одновременно вошли в кафе. Однако первым заметил сына отец.
— Видишь его?
— Где? — вздрогнула мать.
— Вон там, у автоматического граммофона…
В кафе стоял большой автоматический граммофон. Желающие послушать музыку опускали в него мелкие монеты и нажимали — в зависимости от выбранной ими пластинки — определенную клавишу. И вот тут начиналось действие магических сил. Под стеклянной крышкой оживала длинная металлическая рука — она с математической точностью выбирала нужную пластинку, затем подносила ее к диску, осторожно ставила, и начиналась музыка.
Перед этим-то веселым чудом техники и стоял, глядя на него во все глаза, Наско. Каким образом эта металлическая рука находит и ставит нужную пластинку? Как это получается, что металлическая рука всегда знает, какую пластинку ей нужно взять? Все ее движения так уверенны, так точны — она никогда не ошибается, всегда выбирает правильно.
— Эй, гражданин, что ты здесь делаешь?
Мальчик ничуть не удивился, услышав знакомый голос. Обернувшись, он недружелюбно взглянул на отца и немного резко ответил:
— Смотрю!
— Пойдем-ка домой…
Наско не поспешил подчиниться. Как раз в эту минуту рука возвращала проигранную пластинку на ее прежнее место. Затем, все такими же неторопливыми, уверенными движениями, она, выполняя желание следующего посетителя, выбрала и поставила на диск новую пластинку.
Чудо, настоящее чудо!
Позднее, когда Наско уже спал, мать со вздохом спросила:
— А как ты догадался, что Наско в кафе?
— Ты мало присматриваешься к ребенку! — с легким укором заметил в ответ инспектор. — Не знаешь, что он думает, что его волнует…
— А тебе это откуда известно?
— Он мне говорит…
— Вот как! — воскликнула немного задетая мать. — А почему он мне ничего не говорит?
— Потому что ты не интересуешься этим и не спрашиваешь его.
— А тебе он сказал, что хочет сходить в кафе ЦУМа?
— Этого он мне не говорил… Но разве ты забыла, что дней десять назад мы были с ним с этом кафе?
— Да, помню…
— Вот в этом-то и все дело… — сказал инспектор, массируя резиновой щеткой просвечивающее сквозь поредевшие волосы темя. — Пока мы там сидели, он не отходил от граммофона, а потом несколько дней только и говорил о нем…
