цирк.
— Не тяжела ноша? — засмеялся я.
— В самый раз.
В подъезде было темно. И хотя окна выбиты, свет в них практически не проникал — слишком близко посажены деревья. Поднявшись по старым стертым ступеням, мы остановились у единственно уцелевшей на этаже двери. Она была деревянной, выкрашена коричневой краской, вдоль всего полотна проходила внушительных размеров трещина. Три соседские квартиры (мы заглянули в каждый дверной проем) завалены строительным мусором.
— И куда идти? — шепотом спросила Люська. — Он может быть где угодно.
— На первом этаже его точно нет, — сказал Димон, взявшись за искореженные перила.
— Почему?
— В квартирах много пыли и совсем нет следов. А на двери висит амбарный замок.
— Ты прав.
— Поднимаемся выше.
На лестничном пролете я невольно вздрогнул, услышав сзади грохот. Люська уронила кирпич.
— Спасибо тебе. И твоему кирпичу спасибо, теперь ты всех оповестила о нашем присутствии.
— Так получилось.
— Чего мы тогда крадемся? Эй! — крикнул я. — Есть кто живой?
— Глеб, ты с ума сошел!
— Пошли, не стойте.
На втором, третьем и четвертом этажах было пусто. На пятом возле одной из дверей стояла жестяная банка с окурками внутри.
— Уже горячее, — сказал я, кивнув на прикрытую дверь.
— Он там, — Димон приложил палец к губам.
Прежде чем толкнуть дверь, я постучал. Ответа не последовало. Тогда я толкнул дверь и прошел в прихожую. Строительный мусор был убран, от входной двери тянулась протоптанная дорожка в большую комнату.
Мы ломанулись туда.
— Никого, — разочарованно сказала Люська.
— В соседних помещениях тоже пусто.
— Когда он успел смыться?
— Когда тебе приспичило сгонять в магазин.
На полу возле стены лежал старый рваный матрас, на нем — скомканное байковое одеяло. На тумбе (она примостилась в углу) я заметил пачку сигарет и коробок спичек. Низкая скамейка была придвинута к окну, на ней стояли чашка, пачка чая, упаковка сахара. На подоконнике лежали пластиковая ложка и вилка.
— Он здесь живет, — сказал Димон.
— Бомж?
— Не похож он вроде на бомжа.
— Не похож, — согласилась Люська. — Но вещи, ребят, это же наверняка его вещи.
Я сел на корточки, открыл дверцу тумбы.
— Что там, Глеб?
— Три банки консервов, салфетки и нож.
— Глебыч, Люсь, — позвал Димон. — Идите сюда.
Левее от входа в самом углу стояла объемная спортивная сумка. Она была накрыта серой тканью и завалена пачкой пожелтевших газет.
— Посмотрим, что внутри?
Я прислушался.
— Ничего не слышите?
— Нет. А что, кто-то идет?
— Показалось, — я склонился над сумкой, открыл молнию, заглянул внутрь. — Шмотки.
— Посмотри, что в боковых карманах, — сказала Люська. — Вдруг документы есть.
— Документы он при себе держит.
Наспех проверив содержимое сумки, я закрыл молнию, выпрямился.
— Кроме вещей — ничего.
Оттолкнув меня, Люська начала шарить в боковых карманах. Их было несколько, три я просмотрел, четвертый не заметил.
— Я же говорила, — закричала Люська, выудив из бокового кармана фотографию.
— Это не документ. Обычная фотка.
— Не обычная, а армейская. Люсь, дай взглянуть.
На снимке плечом к плечу стояли четверо молодых солдат.
— Воздушно-десантные войска.
— ВДВ. Гм. Нам это что-нибудь говорит? — Люська пристально вглядывалась в лица солдат.
— Может быть, — задумчиво проговорил Димон. — Качество фотки хромает.
— Старый снимок, что ты хочешь. Тогда фотики допотопные были.
— Слушайте, так вот же он — наш мужик. Первый слева. Дим, скажи! Он, правда?
— Похож.
— Одно лицо. Ой, — Люська выхватила из рук Димона фотографию. — Мне и этот солдат знаком.
— Который?
— Рядом стоит.
— Точняк, я вроде тоже его где-то видел. Глебыч, посмотри.
— Нашего узнаю, изменился, конечно, но не настолько.
— А второго?
— Нет, никогда не видел.
— А если подумать, Глеб?
— Не видел. Смахивает немного на актера или музыканта… не-е, не вспомню.
— Прям перед глазами его физиономия мелькает, — Люська начала обкусывать губы. — Недавно видела, клянусь.
— Забей на него.
— Вот мы тормоза, — Люська перевернула фотографию, показав на оборотной стороне надпись. — Сфоткались они аж девятнадцать лет назад. Нас с вами еще не было. Так, число, месяц, год, номер воинской части… А имен нет, только прозвища. Облом.
— Вот же имя — Серега Колосов.
— А остальных как зовут?
— Хром, Червонец, Серега Колосов, Жека.
— Подожди-подожди, Хром — это первый слева?
— По идее, да.
— Ага, значит, за тобой следил Хром.
— Рядом с ним Червонец.
— Все-таки я где-то его видела. Взгляд очень знакомый… Черт, теперь не успокоюсь.
— Низкорослого солдата зовут Серега Колосов, крайний — Жека. Скорее всего, Евгений.
— Не густо. Что мы узнали, его армейское прозвище — Хром. Капля в море.
Внизу послышались шаги.
— Кто-то идет.
— Шухер!
Димон быстро накрыл сумку тканью, положил сверху пачку газет.
— Уходим.
— Глебыч, мы же собирались с ним поговорить.
— А если это не он?
— Но…
— Димка, пошли, — Люська потянула Димона за руку.
Выбежав из квартиры, я знаком показал ребятам, чтобы они остановились. Сам перегнулся через перила, посмотрел вниз.
По лестнице поднимался человек, я отчетливо увидел его лицо.
— Он, — сказал я одними губами.
— Так мы прячемся или нет? — спросила Люська, прижимая к груди фотографию.
— Нет. Зачем ты фотку взяла?
— Машинально.
— Спрячь.
— Сейчас.
— Быстрее!
Люська положила фотографию себе в сумочку, отошла к соседней квартире, приготовившись увидеть мужчину в сером свитере. Он был на четвертом этаже, еще один лестничный пролет — и мы встретимся.
Я сунул руки в карманы, Димон прислонился к стене. Шаги делались громче, было слышно тяжелое дыхание.
И
