— Я бы и рад. А как не говорить, если все упирается в него?
Лин не ответила. Аарон забарабанил пальцами по ограде и понял, что разговор совершенно бесперспективен. Он снова наполнился желчью.
— Хорошо. Я понял, тебя не переубедить, ты не поедешь. Тогда поговорим об этом, когда нищий Итан тебя использует и сбежит. Будет у тебя еще один Эван… Не боишься, что не будет ни одного Аарона?
— Иногда мне кажется, что у меня уже нет ни одного Аарона, — тихо сказала девушка. Парень отвернулся и чуть не заплакал от досады. Он не ушел, но и не сказал Лин ничего больше. Весь оставшийся день он продолжал притворяться счастливым и шутить, только чтобы Эван ни о чем не догадался, и никто, кроме Лин, никогда не узнал, каких трудов ему это стоило.
После нескольких часов бурного веселья Эвана начало клонить в сон. Слишком много впечатлений он получил за этот день. Аарон устроил ему настоящий праздник и отвел на спидвей, в кино и в зоопарк. Эван не расставался с телефоном и фотографировал каждую секунду все, что попадалось на глаза. В пиццерии он наелся так, что тяжело было дышать. В девять мальчик уже закрывал глаза, но поздно вечером, когда Аарон стал собираться домой, сон с него как рукой сняло. Эван взвинтился, расплакался и стал упрямо просить парня остаться. В ответ на очередное "нет" он плакал с новой силой.
— Ну, останься! Ты можешь спать на моей кровати, а я на матраце на полу! Ну пожалуйста! — умолял мальчик, размазывая слезы по щекам.
— Да пойми же, Эван, я не могу. Мне нужно домой. Я должен выспаться нормально, мне завтра надо сходить в нашу компанию, узнать, есть ли еще для меня работа и… тебе пора спать. Посмотри, ты уже зеваешь.
— Нет! Я не буду спать! Я хочу, чтобы ты остался! Ну пожалуйста! Мам, ну скажи Аарону, пусть останется!
Мальчик с надеждой посмотрел на Лин. Он и не подозревал, что Аарон вовсе не против остаться.
— Эван, Аарон прав. Он был с тобой весь день. Тебе сегодня шесть лет исполнилось, а ты ведешь себя, как дитя. Думаешь, Аарону приятно видеть, как ты плачешь?
Эван совсем не думал так, но плакать не перестал. Ему давно уже не хотелось лить слезы, их становилось все меньше, но приходилось продолжать — только так у него оставался шанс. Он жалобно всхлипнул.
— Ну пожалуйста, — прошептал он.
— Я завтра приду, — Аарон сел на колени перед мальчиком. — Завтра после обеда. Мы пойдем с тобой погулять. Согласен?
— Сейчас, — решительно сказал Эван. — Я хочу в парк. Мы не были в парке…
— Да ты посмотри, сколько времени, — Аарон показал мальчику свои большие электронные часы. Эван взглянул на них и только повел плечом.
— Ну и что? А с Итаном мы гуляли и еще позже.
Аарон раздраженно сунул руку в карман, не поднимая головы и не желая смотреть на девушку.
— В парк, в парк, в парк, в парк, — заныл Эван. Аарон подхватил его и посадил на плечи.
— Ну, пойдем в парк, — сказал он резко. — Лин, ты нас отпустишь?
Лин отвернулась к стене. Вот и началось то, чего она боялась. А разорваться не получалось… никак не получалось.
— Идите, — сказала она бесцветным голосом.
— Ура! — крикнул Эван шепотом. Аарон закрыл дверь, вышел на площадку и протер очки краем рубашки — лень было доставать платочек из кармана.
— А мне можно померить? — попросил мальчик. Парень молча протянул ему очки. — У… А чего все расплывается? Как будто напился… Ха…
Эван покачался на плечах у Аарона и что-то сказал заплетающимся языком. Он хотел рассмешить парня, но, даже не видя его лица, понял, что тот мрачен.
— Пошли? — напомнил мальчик. — На, возьми свои очки. Мне в них ничего не видно.
— Так что? Тебе понравилось на спидвее? — вспомнил Аарон, выходя из подъезда.
— Да, очень! Мне больше всего понравились мотоциклы…
— Ясное дело. Эван, ну зачем тебе парк в десять часов вечера? Все аттракционы уже давно закрыты. Сейчас там соберутся алкаши, бомжи и наркоманы. Страстно жаждешь этой встречи?
— Да нет. А ты не хочешь в парк?
— Ну почему, пойдем, пока светло. Только не ходи туда один. И с Дэмиэном не ходи так поздно, понял?
— Я и так знаю, мне мама не разрешает. Дэма однажды чуть не убили вот так.
— Час от часу не легче. Кто?
— Он рассказывал, трое таких придурков. Они поймали его у гаража и стали просить деньги. А Итан их прогнал.
— Опять Итан, — вздохнул Аарон. — Ну-ка, расскажи. Что это еще за Итан?
— Он художник, — объяснил Эван. — Он очень здорово рисует. А тогда, у гаражей, я не дорассказал… он тех трех напугал. Он разрезал руку сам себе и сказал, что их тоже поранит. Я, правда, так и не понял, а Дэм сказал, что это он их так напугал. Будто он может чем-то их заразить… Я потом спрашивал у мамы, что это значит, а она…
— Так, стой, — голос у Аарона стал хриплым. Эван насторожился. — Чем еще заразить?
— Я не знаю. Мама сказала, это не на самом деле, а чтобы они напугались.
— Вот как… Находчивый, значит, — ядовито бросил парень.
— Ага. И Дэм сказал так же.
— Понятно. Так какой он, Эван? Как по-твоему — мама действительно любит его?
— Она же сама сказала. Она сказала, что вас обоих любит, только по-разному.
— Не сомневаюсь, — буркнул Аарон и замолчал. — Ладно… Ну, а он? Он хотя бы нормальный? Тебе он нравится?
— Мне больше нравилось, когда был ты.
— Мне, Эван, тоже так больше нравилось. Он любит маму, как думаешь?
— Не знаю. Он цветы ей подарил. Два раза…
— И все?
— Нет… Аарон, а я не знаю. Когда любят — значит, целуются?
— Не всегда… А ты видел?
— Я… нет, я не видел. Я видел только, как они обнимались, и все.
Аарон живо представил себе эту картину, и ему стало стыдно.
— Знаешь что, Эван? Ты это все забудь, хорошо? Я у тебя сейчас это все не должен был спрашивать. Это подло.
— Почему?
— Потому что твоей маме это не понравилось бы. Вообще не надо рассказывать ей, что я все это спрашивал. Будет не очень красиво.
— Я не скажу, — пообещал мальчик.
— И тележку тоже он тебе сделал?
— Они с Дэмиэном. А знаешь, какого змея мы сделали с Дэмом и с мамой? Он полетел в Африку, а недавно вернулся оттуда. Правда-правда! Он летел над океаном, а потом упал на нашем берегу. Здорово так было. Он хорошо летал.
— Ты запускал?
— Да. У меня лучше всех получалось.
— Ну конечно… А нога у тебя не болит?
— Нет, уже совсем не болит. Только иногда чешется, и знаешь тогда как плохо. Можно только карандашом пролезть, а мама ругается. Она говорит, что так нельзя.
— Не стоит. Очень больно было?
— Нет, не очень, — соврал мальчик. — Я испугался, когда Итан велосипед толкнул, и я поехал… А потом равновесие потерялось.
— Итан толкнул? Так это он тебя уронил?
Эван задумался. Он понял, что правду говорить не стоит.
— Нет, я сам упал. Я равновесие потерял, а на педали забыл нажать. И упал. А Итан просто хотел, чтобы я разогнался…
Аарон тяжело вздохнул. Эван с тоской подумал, что все-таки сказал что-то не то.
— Ты не помнишь, где живет этот Итан?
— Только показать могу… Но ты не ругай его за велосипед. Я сам виноват, правда.
— То, что у тебя шило в одном месте, я знаю, — кивнул парень. — Я не собираюсь ругаться. И все-таки покажи мне, где он живет.
Аарон не пошел ко мне. Он долго стоял у двери, не решаясь позвонить или постучаться. Что-то толкало его и заставляло разобраться немедленно, а что-то останавливало. Он посмотрел на часы. Без пяти одиннадцать.
Он хмуро взглянул на старую потрепанную дверь и, развернувшись, пошел прочь. У крыльца он остановился и огляделся, подобрал длинную палочку и стал что-то чертить на земле. Он закончил и собрался уже уйти, но мне суждено было столкнуться с ним именно сейчас. Я вышел, собираясь пойти к вокзалу, и почти налетел на него. Я его сразу узнал. Он меня тоже. Очевидно, я все-таки был неплохим художником.
— Аарон Арнст, — парень переложил прутик в левую руку и протянул мне правую. Я пожал ее. В голове, как назло, не было ни одной дельной мысли. Что сделать? Что сказать?
— Кристиан Айгер, — тихо представился я. Он кивнул.
— Я знаю. У меня к тебе есть разговор. Торопишься?
— Да нет…
Я не без удивления оглядел его палку, а потом увидел на земле трех палочкообразных человечков, держащихся за тонкие руки-спички. Один, в центре, был совсем маленький, второй побольше, а последний самый большой и высокий.
— То есть… ты зайдешь? — спросил я, оглядев это творчество и подняв глаза.
— Зайду, — быстро сказал Аарон. Мне стало как-то неуютно и почему-то холодно. Я был удивлен визитом Аарона в такой час, но как можно более невозмутимо открыл дверь и пригласил его зайти. Я смотрел на него и прикидывал, что он сейчас со мной сделает. Он в упор уставился на меня и мой шрам и смотрел долго и напряженно. Наверное, он думал — как удивительно, что тощий заморыш с искореженным лицом и нелепой стрижкой — его соперник. Я ждал, что он скажет. Было интересно, как он начнет.
