— А если мама не поедет, ты уедешь? — Эван не отвлекался. Аарон погладил его по голове.
— Я не знаю. Я не хочу, чтобы мы жили так далеко друг от друга. И потому я очень хочу, чтобы она согласилась.
— Как будто и не кричал только что, — грустно заметила Лин.
— Я просто сорвался. Ты не обижайся, пожалуйста. Я не умею злиться на тебя, просто я очень люблю Эвана… Неприятно слышать такие страшные вещи и представлять, как это было, — признался парень. Эван свернулся у него на коленях и в мыслях умолял маму согласиться и поехать. Он уткнулся Аарону в плечо и все думал, думал… Даже не отвлекался на телефон.
Скоро пришел Дэмиэн и вручил Эвану огромный целлофановый пакет. В пакете лежали рисунок и костюм со шлемом. Шлем и курточку Эван тут же надел, рисунок приклеил на стенку пластилином, а вот с брюками выходила проблема.
— Ну ничего, потом наденешь, когда освободишься, — обнадежил его Дэм. — Ты круто выглядишь.
— Да? — Эван покрутился у зеркала. — Спасибо, Дэм. Мне нравится. А это Итан рисовал или ты?
— Итан. Когда-нибудь ты пожмешь руку Шумахеру, это наверняка. Ты почему такой невеселый? У тебя ведь праздник. И подарки обалденные.
— Да так. Если мама не согласится поехать в Альтер с Аароном, он от нас уедет. Он нашел там работу, теперь он крутой программист, — шепотом рассказал Эван. — Дэм, а если желание загадают двое и свечки задуют вдвоем, так лучше сбудется?
— Ну, не знаю. У меня никогда не сбывается.
— А все-таки давай попробуем?
Дэмиэн не хотел обижать маленького друга. Он кивнул.
— Давай…
Я подошел к столу Дэмиэна. Экран компьютера сильно запылился. Я сел в кресло на колесиках и достал из открытого ящика карандаш и белый лист бумаги. Нет, белым он был только с одной стороны. На другой маленькими аккуратными буквами был написан какой-то текст. Я сначала подумал, что это письмо, и отложил было его в сторону, но скользнув глазами по первым двум строчкам, заинтересовался. Это было не письмо, а скорее, стихотворение. Стихотворение без рифмы, совсем маленькое и нехитрое. Я читал, и непослушные строчки постепенно укладывались в ритм.
Я бы хотел быть таким высоким,
Чтобы достать руками до неба.
Я бы хотел набраться храбрости,
Чтобы нырнуть с моста.
Я бы хотел уметь быстро бегать,
Чтобы как тень мимо всех промчаться.
Я бы хотел, чтоб у меня выросли крылья —
Больше всего я хочу летать.
Но я никогда не достану до неба,
И никогда не буду таким храбрым,
Чтобы нырнуть с моста.
Я так и не научусь бегать быстро
И о крыльях я могу только мечтать.
Но зато…
Зато у меня есть гармошка
И яркая, как Солнце,
Или даже как тысяча Солнц,
Рубашка.
У меня есть старый сточенный карандаш,
И больше мне совсем ничего не надо,
Потому что теперь у меня есть брат
— прочитал я. Последняя строчка была написана немножко криво по сравнению с другими. Наверное, Дэм стеснялся это писать.
Это было простое и наивное стихотворение. Его даже и стихотворением назвать можно было с натягом. Я прочитал его снова и подумал — вот это Дэм. Весь, как на ладони, со своими страхами, слабостями и маленькими радостями, тоненький добрый оптимист в оранжевой рубашке. Я цеплялся глазами за отдельные строчки и даже не думал, что плачу. Дэмиэн думает, что я храбрый. Едва ли не боготворит… А я самый что ни на есть жалкий трус. Храбрый бы давно во всем признался.
Я покормил Гардиана, лег на диван, сунув под голову руки, и стал думать. Надо было приготовиться к встрече с Аароном. Я заранее чувствовал, что что-нибудь испорчу. Все наверняка пойдет наперекосяк.
Гардиан прибежал ко мне из кухни и лег рядом, прижавшись теплым лохматым бочком. Я погладил его и опять задремал.
Таких пробуждений я не пожелал бы никому. Когда я открыл глаза, Гардиана уже не было рядом. Он сидел у кресла-качалки напротив Райана.
— Доброе утро. А точнее, вечер, — сказал он. Я вскочил.
— Я объясню сейчас, — поспешно сказал я. — Я как раз собирался уходить… домой.
— Ну да. Ты особенно торопился туда последние два часа, как я сидел здесь. Да не надо, не оправдывайся. Если бы мне что-то не понравилось — не сомневайся, я бы тебя разбудил. Где сейчас Дэм?
— У Эвана должен быть. У него день рождения сегодня.
— Да? Сколько ему? Семь?
— Шесть.
— Ну да… Шесть. А ты почему здесь?
— Да я и сам не знаю, — я повел плечом. — Серьезно, я хотел домой пойти, но вдруг заснул. Я сейчас уйду.
— Я не об этом. Ты почему не с ним?
— Потому что сегодня не тот день, — сказал я так, как есть. — Ладно, я пошел. Я собаку покормил, если что.
— Я понял. Да, и кстати, — Райан проводил меня до двери и кивнул на мои волосы. — Тебе так лучше, поверь. Это комплимент, если что, — мужчина усмехнулся, передразнив меня. Я кивнул и вышел из его дома, припоминая, в том ли самом месте припарковал автобус.
Домой я не пошел — нечего там было делать. Я двинул к сторожке, просто проверить, как там дела. У камня я встретил Шона. Он сидел в позе роденовского мыслителя и похоже, тоже о чем-то думал. Я сел рядом на траву, и мы заговорили так, будто сидим тут давно и даже не прерывались.
— Я хочу снова стать маленьким, — сказал Шон. — Хотя бы на день.
— Я иногда тоже хочу, — кивнул я, а друг фыркнул.
— Да ты и так как ребенок, Айгер. Ты знаешь… Расскажи все Лин и Дэмиэну. Ты уже сильно затянул с этим. Я говорил тебе, что легче обрубать сразу.
— Говорил, — согласился я. — Я не мог.
— А теперь легче?
Я покачал головой.
— Расскажи им, — повторил Шон. — Пока не поздно, расскажи. Помнишь, мы были у Моргана?
— Помню.
— Он сказал…
— Да я все слышал. Я расскажу.
Мы замолчали так же резко, как и начали говорить, сидели и слушали, как шумит река и очень тихо шуршит мелкая галька, уносимая волной. Днище катера глухо стучало по деревянному колышку.
— Что с твоими волосами? — спросил Шон.
— Я имидж сменил…
Друг посмотрел на меня и задумчиво кивнул. Сомневаюсь, что он меня слышал.
— Я вспомнил, как однажды пацаны хотели тебя бить. Тогда все думали, что ты спер у них заначку. И меня за собой тянули. Мне тебя так жалко было. Я им не верил.
— Никогда такого не было, — заспорил я. — Никто меня там не бил.
— Это точно, тебя все боялись. Я и сам сначала думал, что ты сумасшедший. Нельзя же так на людей набрасываться…
— Я ведь новенький был. Как будто у меня был выход. А вот за это никогда меня бить не хотели. Неправда…
— Откуда ты можешь знать? Правда. Тебе темную хотели устроить. Я все думал — рассказать или не рассказать? А потом узнали, что это не ты.
— Да? Надо же… И что? Ты бы рассказал?
— Нет, — Шон засмеялся. — Не знаю. Обошлось и без этого. Так что нам обоим повезло.
Я стал кидать в речку камешки. Шон присоединился ко мне, и мы долго сидели так на берегу, наблюдая за падающими в воду камнями.
— Айгер! А скажи — что у тебя в жизни было самое хорошее? Вот самое лучшее. Помнишь? — спросил Шон, отправив тяжелый круглый камень на дно. Я лег на траву и задумался.
— Да много было хорошего. На самом деле хорошего всегда больше…
— На тебя очень интересно смотреть, — сказал друг. — В последнее время у тебя глаза горят. Ты совсем другой. Но такой же глупый.
— Это почему же?
— Да потому… Влюбился на свою голову.
— Но ведь ты меня понимаешь, — хмыкнул я.
— Наверное, один только я могу тебя до конца понять. И то не всегда.
Я перевернулся на живот, уткнулся лицом в траву и сжал в руках травинки, вырвав несколько с корнем.
— Я не хочу, Шон. Так иногда не хочется…
— Ну… ты вспоминай Тая. Он сказал — будет еще оранжевое лето. А он никогда не врал.
— Это точно, — кивнул я.
Эван нетерпеливо сел в маленький приземистый карт пронзительно-красного цвета и тут же вцепился в руль.
— Дэм, сними меня! — крикнул мальчик. — Мама, Аарон, смотрите!
Лин и Аарон помахали Эвану из-за низенького забора, за которым простиралась настоящая трасса с кривыми поворотами и длинными дорожками, огороженными друг от друга огромными крашеными покрышками. Маленькие маневренные карты стояли тут же, и в одном из них сидел счастливый Эван.
— Здорово смотришься, — одобрила девушка, а Эван гордо поднял голову и пригнул спину, как заправский гонщик. — Дэм, иди покатайся тоже. А лучше — сядь рядом и возьми руль, а то, боюсь, он с управлением не справится. Все-таки не пластмассовая машинка на автодроме…
— Да не бойся ты за него, — успокоил ее Аарон. — Он молодчина… крутой парень, — Аарон тепло улыбнулся, но тоже взглянул на Дэма, щелкающего вспышкой. — Дэм, в самом деле… Иди, прокатись, только садись в другой карт. Так вам будет веселей. Прокатитесь наперегонки, — предложил он.
