— А что с ней такое? — встревожилась Лешка.
— Надеюсь, ничего серьезного. — Марина подошла к вешалке и стала одеваться. — Я пришла к ней задолго до прогона, постучала в окошко, а мне никто не открыл. Тогда я подумала, что ее нет дома, и уже собралась уходить, как вдруг случайно потянула на себя дверь, а она открылась. Вошла и вижу, что старушка лежит одетая. Мне от страха дурно стало. Я до ее руки дотронулась, пуль пощупала — бьется. К телефону потянулась — молчит. А свой мобильник дома оставила — он разряжен был. Что делать? Я на улицу, кинулась к первому встречному, он мне разрешил по своему телефону вызвать «скорую». А больше я никуда не смогла позвонить — он трубку отобрал. Думала, врачи быстро появятся, но не тут-то было.
— А что они сказали?
— Они решили, что старушка перепила снотворного, оттого в одежде и уснула. На всякий случай сделали ей укол от сердца, а разбудить не смогли. Она до сих пор спит.
Ребята заглянули в комнату. Бабушка Сима без движения лежала на своем голубом покрывале и чуть слышно дышала во сне.
— Вы побудьте здесь еще немножко, пожалуйста, надо подождать, пока она проснется, а я пойду. Представляю, что мне теперь в театре будет!
— Странная история, — сказал Ромка. — Дверь-то почему была открытой? У нее ничего не пропало?
— Не знаю. Что у нее брать-то? Ну, я побежала.
— Маме своей позвоните, — сказала Катька и подала Марине свой телефон.
Марина успокоила мать и вернула трубку обратно.
— А в театр звонить не буду. Все объясню, когда приду. Чувствую себя преступницей — сорвала такую важную репетицию! С другой стороны, если бы я ушла, а она вдруг умерла, то я бы себе этого никогда не простила. Да, кстати, военную фотографию я на столе оставила, как проснется, пусть посмотрит. До свидания.
— Счастливо вам, — сказал Ромка. — Все будет хорошо, вот увидите.
— Спасибо тебе. — Марина благодарно ему улыбнулась и ушла, стуча каблучками.
Друзья остались одни. Ромка заглянул во вторую комнатушку, которая была еще меньше той, где спала Серафима Ивановна, вернулся в кухню и достал из сумки самодельный металлоискатель. Распрямил медную проволоку, надел на голову наушники и поводил щупом по потолку.
— Потолок-то до войны другим был, — напомнила ему Лешка.
— Знаю, — отмахнулся он. — Здесь все равно все такое древнее, доисторическое. Первый раз в жилом доме открытую проводку вижу. Ишь, как пищит.
— Кто пищит? — удивилась Катька.
— Не кто, а что. Проводка, говорю, пищит. А ей уж тыща лет, рассохлась вся. Как только бабулька пожара не боится!
— Может, и боится. А кто ей ее заменит? — резонно возразила Лешка. — Наверное, у нее на ремонт и денег-то нет. А сил и подавно.
— С другой стороны, это хорошо. Просто замечательно.
— Что замечательно?
— А то. Теперь я знаю, как звучат провода. И если эта штука — Ромка потряс металлоискателем, — свой тон изменит, то есть запищит по-другому, значит, там клад и есть.
Снова нацепив на себя наушники, он принялся водить медным щупом по стенам. Нашел накрепко вбитые три гвоздя, две канцелярские кнопки, на которых когда-то держался старый календарь, какую-то скобу… Из маленькой комнаты Ромка переместился в кухню. Там резко запищали печные решетки и заслонки — внизу и вверху. Больше в печке ничего интересного не оказалось.
Очень тихо он прошел в комнату, где все еще спала Серафима Ивановна, и проделал там те же операции. Нигде ничто не отозвалось. Где же клад-то? Неужели его нет? В это верить не хотелось, и отступать Ромка не собирался.
Чтобы решить, как быть дальше и где еще искать тайник с кладом, Ромка вернулся в маленькую комнатку, сел на узкую кушетку, принял позу роденовского «Мыслителя» и стал усердно думать. Наушники ему мешали, он поднял руку, чтобы их снять, и уронил щуп на пол. И вдруг в его ушах послышался тихий, какой-то особенный писк. Что бы это могло значить?
Ромка наклонился и пошарил по полу рукой, но ничего не нашел. А прибор не замолкал. И с чего это он так распищался?
Присев на корточки, Ромка заглянул под кушетку. Там тоже ничего не было. Он снова поводил по ней щупом. Около одной ножки тон мультивибратора слегка изменился. Ромка чуть-чуть сдвинул кушетку с места и под левой ножкой увидел небольшую желтую монетку. Он ее поднял, повертел. Сначала ему показалось, что это обычный полтинник, но нет, монетка была другой — чуть побольше, поярче, на одной ее стороне выделялся профиль какого-то человека, на другой — двуглавый орел. Орел был не такой, как на полтиннике. На двух его головах и сверху были короны, внутри Георгий Победоносец сокрушал змея, святого Георгия окружали еще какие-то гербы.
Ромка подошел к окну, где было посветлее, и стал читать надписи. «10 рублей 1903 г.», — прочитал он под орлом. На другой стороне монеты профиль мужчины кольцом обвивали слова: «Б.М. Николай II имераторъ и самодержецъ Всеросс.».
«Наверное, на последнее слово места не хватило», — подумал Рома и посмотрел на ободок монеты. Там значились слова: «чистаго золота 1 золотникъ 78,24 доли». И тут его бросило в жар: да это же золотой царский червонец! Частичка искомого клада? И она находится в его руках!
А где же остальные монеты?
Ромка улегся на пол и еще раз заглянул под кушетку. Снова интенсивно поводил там щупом, тщательно исследуя каждый сантиметр. Но больше ничего не нашел. А когда, разочарованный, он поднялся, то руки и коленки у него оказались в странной светлой пыли. Чересчур светлой, совсем не похожей на серую пыль, которая обычно скапливается на полу. У бабульки, что ли, с потолка штукатурка сыплется? Ромка задрал голову вверх — потолок был чистым. Значит, штукатурка здесь ни при чем, сверху эта монета никак не могла упасть. Кстати, еще вчера он отметил необычную чистоту в доме и подумал, что подметает, а то и моет свои полы старушка чуть ли не каждый день. Где только силы берет?
Ромка отодвинул кушетку подальше от стенки. Пол под ней оказался в грязно-белых разводах. А в самом низу стены он заметил отбитую штукатурку и чуть торчащий наружу старый красный кирпич. Ромка поддел его пальцами и потянул на себя. Кирпич свободно вышел их отверстия. За ним в стене было углубление. Вот он, тайник! Ромка прощупал его руками, обследовал металлоискателем, но тщетно. Тайник был пуст.
— Вот, значит, почему оказалась незапертой дверь, — прошептал он и тихо позвал: — Катька, Лешка, идите сюда.
Девчонки вошли в комнату, увидели сдвинутую кушетку и вопросительно взглянули на Ромку. А он молча протянул им свою грязную ладошку, на которой лежала желтая монета.
— Катя, смотри, какая интересная денежка! — воскликнула Лешка, со всех сторон рассматривая червонец. — Я таких никогда не видела. Надо же, десять рублей! Начало века! Я слышала, что в те времена за такие деньги корову можно было купить. Мне все понятно, что здесь написано, только что такое «Б.М.»?
— Какая разница? — мрачно ответил брат.
— Нашел! — возликовала Катька и отобрала у подруги червонец. — Клад нашел! Надо кричать «Эврика»! Почему ж ты не радуешься? Вот это да! А мы не верили. Ты уж нас прости, глупых! Здорово-то как, да, Лешка?
Но Ромка прервал ее восторги.
— Ничего не здорово. Какая тут «эврика»? Только это я и нашел, всего одну монетку. Она, видимо, из коробки случайно выпала и укатилась, а тот, кто клад украл, ее не заметил, потому что она под ножку кушетки попала. — Ромка ткнул в отверстие ногой. — Видите, тайник пустой, а на полу свежие следы от штукатурки. А это значит, что меня кто-то опередил. Он не потрудился даже пол как следует подмести. Думал, наверное, что мы лохи, ничего не заметим, а заметим — не поймем, в чем дело. И как так получилось, что этот вор стал искать клад тогда же, когда и мы? Неужели так совпало? Или это тот парень в кепке, который за нами следил? Но откуда он узнал, что мы идем за кладом?
Катька огорчилась не меньше Ромки.
— Но кто, кто это мог быть?
Ромка пожал плечами и попросил:
— Пойди посмотри, не проснулась ли бабуля. Может быть, она нам скажет, кто к ней приходил.
Из соседней комнаты до ребят донесся шорох, и они бросились туда.
Хозяйка дома проснулась. Она приподнялась, увидела Катьку и чуть слышно сказала:
— Это ты, деточка? А когда ты пришла? Я не слышала. Я сейчас, сейчас встану.
Но, закрыв глаза, старушка уронила голову на подушку.
— Ей надо бы чаю, крепкого и горячего, — прошептала Катька.
— От крепкого чая может сердце заболеть, — возразила Лешка.
— Ну, тогда просто горячего. Идите готовьте, чего зря стоять? — прикрикнул на девчонок Ромка и, увидев, что Серафима Ивановна вновь открыла глаза, участливо спросил: — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо. — Старушка увидела, что лежит в одежде на собственной кровати. — Что такое со мной? А где Саша?
