5
Леди Джингли на страдальца
Смотрит с грустью и мольбой:
– Вы открылись слишком поздно,
Мистер Йонги-Бонги-Бой.
Наш союз бы не распался,
Но, – она ломала пальцы,
К небесам взывая слезно, —
В Англии супруг мой грозный!
Вы открылись слишком поздно,
Мистер Йонги-Бонги-Бой.
6
– Фирму «Джингли Джонс и внучки»
Знает в Англии любой.
Муж разводит Кур-Пеструшек,
Мистер Йонги-Бонги-Бой.
Не возьму я стул и чучки
Да еще кувшин без ручки!
Век мне, видно, у кормушек
Пересчитывать Пеструшек…
Подарю вам двух несушек,
Мистер Йонги-Бонги-Бой.
7
– Вы немножко головастик
И чуть-чуть малы собой, —
Плачет леди Джингли Джонс, —
Но прелестный малышастик!
С вами жизнь была б фантастик —
Ой, открылся мой загонс!
Муж мой будет огорченс…
Чучкам от меня поклонс,
Мистер Йонги-Бонги-Бой.
8
И поняв, что все пропало,
Примирясь со злой судьбой,
Через лес поплелся к морю
Крошка Йонги-Бонги-Бой
У воды, уткнувшись в скалы,
Черепаха отдыхала.
– Ты одна поможешь горю!
Я хочу с тобой по морю
Плавать, предаваясь горю, —
Всхлипнул Йонги-Бонги-Бой.
9
По сумбурно-бурным волнам
Весь, как море, голубой
Плыл, вцепившись в Черепаху,
Крошка Йонги-Бонги-Бой.
– Хорошо б при штиле полном
Выйти к острову Мал-Мол нам…
Дали мы с тобою маху, —
Сокрушалась Черепаха. —
Ох, натерпишься ты страху,
Крошка Йонги-Бонги-Бой.
10
Ну, а там, где Закорючки
Бродят по лесу гурьбой,
Плачет леди на опушке:
– Где ты, Йонги-Бонги-Бой?
Вспоминает стул и чучки
И чудной кувшин без ручки.
Даже Курицы-Пеструшки
Грустно квохчут на опушке,
Словно говорят несушки:
– Где ты, Йонги-Бонги-Бой?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, или Одними приключениями сыт не будешь
Дэвид перечитал стихи и убедился: это было е тот листок, с которым скрылся за забором рыжий кот.
– На том листке, я это хорошо помню, были строчки:
Под ногами его шебуршится
Рыжий кот по прозванию Фосс…
Он не успел закончить – на пороге стояла мама.
– А сейчас ты мне скажешь, где в такое позднее время должны быть восьмилетние мальчики, – голос у мамы был скорее усталый, чем рассерженный. В руках у нее был плащ… мокрый плащ… хотя день был солнечный.
– Дождливым выдался сегодняшний день в графстве Чешир, – раздался вдруг голос Камиллы. Никто не успел заметить, как включился телевизор. – К чему бы это? – обратилась она к зрителям, но Дэвиду почему-то показалось, что вопрос адресован его маме.
Флокси вспыхнула и поспешила выключить телевизор. Она была очень расстроена и даже не удивилась тому, что в другое время могло бы ее потрясти. Она улыбнулась гостье, стараясь ничем не выдать своей усталости.
– Мама, познакомься, это…
– Можешь не объяснять, – Флокси кивнула сыну и повернулась к даме. – Я вас сразу узнала. Когда я сделала ваш воображаемый портрет, сама не поверила: смотрю… ну как живая!
– Иногда так хочется побыть живой, – вздохнула Бьюти. – Без «как». Просто живой.
– Да… я вас понимаю.
Флокси озиралась, не узнавая своих картин. Куда делся черный лимузин? Отчего перекосило плакат на заборе? Где детектив с трубкой? Где старая ведьма? Где, наконец, рыжий кот?
Перехватив мамин взгляд, Дэвид начал объяснять, что произошло в мастерской и за ее пределами, но очень быстро запутался в словах-репейниках «а тот», «а этот». Флокси уловила одно: столкнулись две силы, и, кажется, война разгорелась нешуточная. «Что ж это происходит? – подумала она. – Уже нарисованные люди не могут с друг другом ужиться! Надо что-то делать! И чем скорее, тем лучше…»
– Ну, что приуныл? – спросила она Дэвида.
– Надо как-то все это распутать, а как – не знаю.
– Наберись терпения. Это только в сказках для самых маленьких клубок распутывается сам собой. А сейчас пора спать, Дэвид.
– Я все равно не засну!
Мама пристально посмотрела на сына. Нет, это был не каприз. После загадочного исчезновения отца Дэвид как-то сразу почувствовал себя мужчиной в доме. Никогда, даже в пять лет, он не капризничал.
– Почему это ты не заснешь? – спросила мама.
– Потому что спать скучно. Между прочим, сегодня праздник. День защиты.
– От чего же, например, тебя надо защищать?
– Наверное, от всего, чего не хочется делать, – предположила Бьюти.
Мама засмеялась. В голове у нее внезапно созрел план.
– Ну что ж, – сказала она, – нет правил без исключений. А если мы позовем в гости твоих новых знакомых?
Если Дэвид и крикнул «ура!», то так тихо, что сам этого не расслышал. Чтобы мама такое предложила – это же фантастика!
– Как же мы их пригласим, – засомневался он, – когда все разбежались-разлетелись-разъехались?
– Неужели вам в школе не объясняли Закон накрытого стола?
– Не-ет…
– Тогда слушай. Закон это гласит: «Если накрыть стол, обязательно придут гости».
Дэвид уже поверил, что фантастика вот-вот станет реальностью, но червячок сомнения все же шевельнулся в нем напоследок:
– А вдруг они не придут? – спросил Дэвид. – А вдруг придут не они?
Я, признаться, забыл, что ответила ему Флокси, но поступила она так, как поступают благоразумные англичане, выходя из дома в ясный солнечный день: они берут с собой зонтик. Было бы чем прикрыться, рассуждает благоразумный англичанин, а уж что-нибудь на голову да капнет. Так и Флокси решила: приготовлю-ка я что-нибудь поклевать, а там и птички слетятся…
Вдвоем с Бьюти они приготовили легкий ужин. Для кого легкий, а для читателя, я думаю, не очень – придется вооружиться… нет, не ножами и вилками, а кулинарными книгами и толковыми словарями. Вооружились? Тогда рассказываю меню легкого английского ужина: тарталетки с пармезончиком, лобстеры в собственном соку, паштет из осиной печенки, хряпчики де воляй, перченые дульки, голодец из свежих потрошков, анчоусы «под шубой», соленые крэкеры с квакерами (некоторые предпочитают соленые квакеры с крэкерами), блюшечки в мундире, бриоши, круассоны с фестончиками, вкусника в сахаре и ароматная шипучка под названием «Хоть стой, хоть падай».
(Пока вы ищете в умных книгах толкования всех этих мудреных блюд, я буду не спеша рассказывать, что было дальше. А к вам просьба: если подвернется рецепт чего-нибудь этакого, спишите для меня, не поленитесь. В детстве меня перекормили кашами, и теперь я наверстываю упущенное. Соленые крэкеры, перченые дульки… ну, вы меня понимаете.)
И вот длинный стол накрыт!
Едва пробило час ночи, как с улицы донесся скрип тормозов. Все бросились к окну. Перед домом стоял черный лимузин! Открылась дверца, и из машины вышел высокий мужчина во всем черном.
– Бэрр! – вскрикнула Бьюти.
Мужчина распахнул заднюю дверцу и подал руку даме. Блеснул массивный браслет на запястье, выплыла огромная шляпа с павлином. Дама взяла под руку черного мага и с удивлением оглянулась, не видя своего второго спутника. Тот выбирался из машины долго, по частям, как все толстяки…
– Йонинг! – потрясенно прошептал Дэвид.
Флокси провела гостей наверх. Дама сняла со шляпы павлина и пустила гулять по комнате. Пока мужчины церемонно раскланивались, она прошла к зеркалу, чтобы припудрить лицо, и вдруг глаза у нее загорелись:
– Ах, что за прелесть эти бомбошечки! сколько флакусиков! какие дезодорчики! – словно боясь, что у нее могут что-то отнять, она хватала с подзеркальника склянки и второпях выливала на себя духи.
Дэвид хихикнул, но мама сразу его одернула – пусть лучше гостья все выльет, чем уйдет с мыслью, что для нее пожелали какой-то пустячный флакон.
Между тем странная дама, благоухая всеми запахами лесов и полей, сняла шляпу, повернулась к публике… и все ахнули: это была она! Расфуфыренная, накрашенная, мелким бесом завитая Афрозина! После этого я готов поверить в самые невероятные превращения – достаточно только сказать себе, что ты женщина, а не старая ведьма.
– Представляете, – воскликнул доктор Йонинг, – заливаю в бак бензин, а автолет его выплевывает! И ни с места! Не знаю, где бы я сейчас был, если бы не эти скромные люди.
Афрозина с Бэрром скромно потупились. Если бы они прослезились, я бы тоже не удивился.
– Кому я только ни голосовал, чтобы меня подбросили до города! – громко возмущался Йонинг. – «Фольксвагенам» и «Роллс-ройсам», автобусам и мотоциклам, пролеткам и каретам…
– Каретам? – удивился Дэвид.
– «Скорой помощи», – уточнил доктор. – Хоть бы кто-нибудь остановился!… А вот магистр Бэрр сам предложил свои услуги!
Небрежным наклоном головы Бэрр как бы подтвердил: да, на загородном шоссе, ночью, в присутствии трех-четырех счастливых свидетелей произошло маленькое чудо, и он, маг и волшебник, имел к нему самое непосредственное отношение.
