Так ночевали еще или нет? Ах да, точно! Опять в палатке, еще костер жгли. Сашка настоял на ночлеге, говорил, до Крыма уже недалеко, лучше с утра отправиться, чтобы попасть в Керчь днем. Федя-то хотел подсесть проверенным методом на пассажирский, но дал себя убедить. Спал он всего часа два, ну максимум три, потом проснулся от холода. Вылез из палатки, поднялся на насыпь и увидел с другой стороны полотна в кустах целый выводок смешных, бестолковых лисят, под присмотром мамаши-лисы вышедших на прогулку. Все-таки здорово, путешествие получалось совсем настоящим.
Но это только полправды. Все ли так лучезарно в этом путешествии? А исчезновение Петьки с незнакомым археологом? А родители, которые могут случайно открыть их тайное предприятие? А ложь, которая давит его исподволь, но постоянно?
Кстати, не пора ли уж и позвонить домой? Нет, он насчитал три дня, а выехали они в понедельник, значит, теперь только четверг. Родители еще не волнуются, он обещал позвонить им в субботу. Значит, врать в открытую придется лишь послезавтра.
Федя вздохнул, но тут же вдруг встревожился. А сколько может стоить телефонный звонок из Керчи? Он разозлился на себя за то, что нерасчетливо тратил и без того скудные финансы. Их может до субботы и не хватить. Надо экономить.
Не здорово это все: насчет родителей, лжи и финансов. Очень не здорово. Но хуже всего, что Петька пропал.
Федя глянул в окно на уныло плывущую мимо ковыльную степь. «Тоже мне Крым, — подумалось ему, — стоило ли ехать в такую даль ради пыльной пустыни?» Впрочем, впереди, может быть, в получасе езды раскинулось такое же бескрайнее море, и это немного согревало ему душу. Но Петька, Петька — его отсутствие все перечеркивало. Как он теперь объявится в Москве? Что скажет? Удрали в Крым, и Петька пропал? Как он его родителям в глаза смотреть будет? Своим-то уж ладно, простят…
Черт бы побрал этого археолога с его сокровищами из подземелья. Не встреть они Бориса Вениаминовича, все бы могло обойтись благополучно. Это Сашка его отыскал, эфиоп питерский!
Федя глянул еще раз на качающуюся рядом пышную шевелюру и поправил спящего движением плеча.
— Чего? — не разлепляя глаз, спросил Саша.
— А ничего, спи, — мрачно ответил Федя. Саша скрестил руки на груди, сунув узкие ладони себе под мышки, подобрал одну ногу, подсунув ступню прямо в обувке под свой тощий зад, и в этой новой причудливой позе опять привалился к Фединому плечу.
«Везет, — подумал Федя, — дрыхнет. Мне бы так». Он устало зевнул и в который раз вперил неусыпные очи в ковыльную степь.
Да-а, странно это всё, что приключилось с ними в Киеве у вокзала. Ведь видел их Витаминыч, Федя почти уверен, что видел. А может, нет? Может, не заметил? Поди теперь разберись. Но еще более странно, что об этом маститом искателе кладов слыхом не слыхали в Украинской Академии наук. Что, если он совсем не тот, за кого себя выдает, этот Витаминыч? Что, если он их по всем статьям накалывал? Тогда дело тухлое. Не найти им Петьку. Зачем он только понадобился этому археологу? Неужто и вправду по щелям за сокровищами лазать? Но почему тогда он забыл про них с Сашей? Вон Сашка какая глиста, не то что в щель, в мышиную нору просочится.
Темное это дело, непонятное. А вдруг приедут они в Керчь, найдут эти замечательные каменоломни, а никакого Бориса Вениаминовича там и нет? И Петьки, соответственно, тоже. Что тогда? А может, они и там, тогда все не так уж и плохо. Но с другой стороны…
Федя в рассуждениях вернулся к тому же, с чего начал. И снова глянул в окно — все та же бескрайняя степь. Мысли-змеи ползали по замкнутому кругу. Самая толстая походила на питона, но ядовитого, хотя таких питонов не бывает, это он точно знал. Значит, это не питон, а королевская кобра. Или гюрза? Наверное, гюрза. Откуда в Крыму кобры королевские? А гюрза-то тут в степи водится? Может, и водится. Ну да, точно. Вот она ползет — толстая, черная, с лоснящимися боками, видать, от хорошего питания. Небось она и проглотила Петьку, поганая. Или только ужалила до смерти и отъела кусочек, вряд ли гюрза может заглотить Кочеткова всего целиком. Ей такого паренька на полжизни хватит. Ну точно, вот он, Петька, лежит в ковыле. Совсем недвижим. Нет, гляди-ка, шевелится. Вон голову поднял. Смотрит жалостливо, и глаза какие-то влажные, будто от слез.
— Федь, а Федь, змея меня в ногу укусила, ты глянь, что у меня от ноги осталось?
— Нет ни хрена. — Он с ужасом разглядел нижнюю часть распростертого в траве друга. — Нет у тебя ноги — култышка.
— Нога! — охнул Петька, единым взмахом вскочив со степного ложа, и тут же упал прямо на Федю. — Нога моя, нога! — голосил он, — Ох, блин, нога! Не чувствую ноги. Вот блин, не чувствую ноги! Федь, ноги не чувствую. Блин! Не чувствую ноги! Слышь, Федь, как отрезали ногу-то…
Петька повис на Феде всей своей тяжестью, повалил его на бок, и под головой у Феди оказался холодный ровный камень.
— Нога! Елки зеленые!
Федя проснулся. На нем действительно кто-то лежал, причитая, а сам он прижался щекой к оконному стеклу, свернув набок голову.
— Нога, нога, — продолжал повторять навалившийся человек.
— Какая нога? — зло прогудел Федя и откинул с себя не опознанное пока тело.
— Моя нога, Федь, — пожаловался Саша. — Отсидел ее на фиг, до сих пор словно ватная.
Электричка резко качнулась и остановилась, Саша опять по инерции навалился на Федю. Сидевший же напротив человек, наоборот, поднялся и шагнул к проходу между скамейками, где уже толпились люди.
— Где это мы? — еще не совсем проснувшись, спросил Федя.
— Это Керчь, молодые люди, — ответил кто-то невидимый из-за его спины. — Поднимайтесь — конечная.
— Приехали, — констатировал Саша.
На перроне Саша еще прихрамывал — вылитый Паниковский в исполнении Гердта, только черный. Толпа недавних пассажиров электрички сама несла их к выходу с вокзала.
— Куда теперь? — остановился на привокзальной площади Саша.
— Ясно куда, — ответил Федя, — искать гору Митридат.
— Давай сначала пожрем, — не согласился ненасытный эфиоп.
Федя давно подметил, что тощие зачастую едят куда больше толстых. Они всегда голодны, словно бездомные коты. Саша регулярно подтверждал это правило. «Теперь понятно, почему Эфиопии не хватает гуманитарной помощи, — думал, глядя на него, Федя. — Попробуй прокорми этакую прожорливую национальность. Интересно, Пушкин тоже все время хотел есть или его русская кровь все-таки заглушала африканскую?»
Федя извлек из кармана джинсов свой пополневший полиэтиленовый пакетик с остатками денежных средств. Пакетик пополнел не потому, что этих средств прибавилось. Несмотря на то что Саша еще дважды пускался по пути в комерческие предприятия, с неизменным успехом торгуя среди пассажиров электричек брошюрами с кроссвордами, средства убывали с пугающей быстротой. Пакетик же распух вследствие размена рублей на гривны с украинскими «котиками», где вместо Георгия Победоносца на реверсе монетки красовался украинский трезубец.
Федя пересчитал наличность: финансовый кризис неумолимо приближался, но на проживу, точнее, на скудное пропитание пока еще хватало. И все же надо было экономить.
— Ладно, давай пожрем, — махнул рукой Федя, зная, что спорить бесполезно.
Закусывать устроились на первой попавшейся лавочке под колючим южным кустом. Наверное, это была акация, а может быть, и нет — Федя никогда не интересовался всерьез ботаникой, наука о растениях казалась ему какой-то девчачьей. За трапезой обсуждали положение дел и видимые перспективы.
— Куда теперь двинемся? — поинтересовался Саша, давая краткую передышку своим челюстям. — Где мы Петьку искать будем?
— Ясно где, в каменоломнях.
Следующий вопрос Федя услышал лишь через полторы минуты, когда Сашины челюсти взяли очередной тайм-аут.
— А каменоломни-то где?
— Сейчас посмотрим.
Федя достал из Петькиной сумки старую карту Советского Союза, где Крым еще значился частью огромного государства, и «Атлас автомобильных дорог» — это было все, чем они с Петькой располагали, пускаясь в авантюрное путешествие. К Фединому разочарованию, карты впервые подвели его: никаких каменоломен в окрестностях Керчи и вообще в Крыму на них обозначено не было.
— Черт его знает, где их искать, — пробурчал он. — Придется опять спрашивать кого-то.
— Зачем «кого-то», — не согласился Саша, — надо подняться на гору Митридат, найти место раскопок, о котором нам говорили в академии, и расспросить археологов про каменоломни.
— Так они и скажут, — усомнился Федя, — если уж об этом Витаминыче в самой Академии наук ничего не знают. Я знаешь что думаю?
— Что?
— Что он решил себе загрести не только «малую толику археолога», а вообще все сокровища этого царя. Если найдет, конечно.
— С чего ты взял? — Саша даже прекратил жевать, настолько его заинтересовало Федино предположение.
