Юлька еще раз фыркнула:
— Ага. Ты, значит, говоришь Белоснежке: «Отнеси Саше записку». Она садится в электричку, доезжает до Питера, там пересаживается на метро… Так, что ли?
— Примерно так, — невозмутимо ответил Брыкин.
— Да у тебя крыша поехала, Стасик.
— Ну а как же пчелы находят свой улей? — запальчиво заговорил Стас. — Хотя собирают мед в десятке километров от него. И птицы всегда с юга прилетают в одни и те же места.
— Белоснежка тебе не пчела и не птица.
— Вот именно! Она в сто раз умнее… Слушай меня внимательно, Белоснежка, — начал объяснять собаке Брыкин. — Я сейчас напишу записку, а ты отнесешь ее Чайникову. Помнишь, мы к нему заходили? Его мама еще кормила нас супом с клецками и бифштексами.
Белоснежка облизнулась.
— Видишь, она помнит, помнит! — Стас продолжил свои объяснения: — Записку передашь лично Саше в руки. А потом приведешь его сюда. Хорошо?
— Гав! — коротко ответила Белоснежка.
— Юлька, у тебя есть ручка?
— Откуда?
— Черт, и у меня нет… Придется кровью записку писать.
— Как это — кровью?
Брыкин поднял с пола осколок стекла.
— А вот как. — И он уже хотел царапнуть себя осколком по руке.
Но Оладушкина ему не позволила.
— Ты что, Стас?! Стекло же грязное! А если у тебя будет заражение крови?!
— Вообще-то да, — прикинул Брыкин и с ходу нашел другое решение: — Юлька, врежь мне как следует по носу. Так, чтобы кровь пошла.
— Ой, нет, — отказалась девочка, — Я не могу.
— Тогда мы здесь с голоду копыта отбросим.
— Ну, хорошо, — решилась Оладушкина и легонько ударила Стаса по носу.
— Кто ж так бьет, — усмехнулся Брыкин. — Я даже ничего не почувствовал. Бей сильнее.
— Но тебе же будет больно.
— Фигня! Бей!
Юлька размахнулась. Но в последнюю секунду опустила руку.
— Нет, не могу, Стас. Вот если б ты меня разозлил…
— Ладно, — сказал Брыкин. — Сейчас я тебя так разозлю, что ты меня всего изобьешь. — И, глядя девочке прямо в глаза, Стас раздельно произнес: — Твой обожаемый Бетховен — придурок! А вся его музыка — дрянь!..
Юлька ка-а-к врезала Стасу по носу!
— Ой! — сразу же испуганно вскрикнула она. — Прости, Стасик, я не хотела.
— Классный удар! — Брыкин почувствовал, как у него из носа потекла кровь. — Быстро давай бумагу и какую-нибудь щепку.
Бумаги было сколько угодно — на полу валялись старые газеты, а вместо щепки Юлька протянула Стасу заколку, которую она вытащила из волос.
— Это пойдет?
— Пойдет!
Схватив заколку, Брыкин написал на газетном клочке своей кровью: «Мы в опасности! Помогите! Стас».
Сложив записку в несколько раз, он сунул ее собаке в зубы.
— Действуй, Белоснежка!
И Белоснежка побежала действовать.
Глава ХIII ЛАВОЧКА У ТУРГЕНЕВА
С первыми лучами солнца на первой электричке в Дворкино примчались Саша Чайников и Калерия Ивановна. Их привела Белоснежка.
Саша открыл дверь (курсантов следственной школы учат, как открывать двери без ключей), а Калерия Ивановна достала из сумки двухлитровый термос с горячим какао и бутерброды с сыром. Она как чувствовала, что все это пригодится.
И действительно пригодилось.
Стас и Юлька после ночных приключений с большим удовольствием выпили по две чашки ароматного какао и съели по три бутерброда с сыром.
И, конечно же, все наперебой восхищались Белоснежкой.
— Чудо-собака, — говорила Калерия Ивановна.
— Собака-феномен, — говорила Юлька.
— Классная собака, — говорил Стас.
— Таких собак поискать, — говорил Чайников.
А Белоснежка смотрела на них умненькими глазами и хранила загадочное молчание.
Ну а потом ребята рассказали все, что им удалось выяснить в заброшенном доме.
— Будем брать, — выслушав рассказ, решительно произнес Саша. — Я закажу группу захвата. И лично приму участие в операции.
— Только не простудись, Зайчик, — попросила его Калерия Ивановна. — Сегодня такой ветреный день.
— Интересно, о каком это папе они говорили? — сказала Юлька.
— Я думаю, речь шла о «крестном отце» петербургской мафии, — со знанием дела ответил Чайников.
Саша был взволнован. Еще бы! Напасть на след «крестного отца» питерской братвы. Да это даже Супероперу не удавалось. А вот ему, Саше Чайникову, удалось!.. «Ай да Чайников! Ай да молодец!..» — мысленно похвалил себя Саша. Теперь главное: не потерять этот след. Сегодня — арестовать Картошку с надзирателем. Завтра, допросив их, — выйти на Цыгана. А послезавтра, глядишь, на Сашину удочку и самая крупная рыба попадется: «акула» питерского преступного мира — «крестный отец»!
И тогда Григорий Молодцов, вернувшись с Камчатки, дружески хлопнет Чайникова по плечу и скажет: «Молоток, Шура!»
Саша тряхнул головой, отгоняя от себя сладостные мечты. Рано, рано мечтать. Сейчас надо действовать!
И он деловито спросил у ребят:
— Бандиты не упоминали киллера по кличке Ствол?
— Нет, — сказал Стас. — Да, Юлька?
— Да, — сказала Юлька.
— Так «да» или «нет»? — запутался Чайников.
— Нет, — одновременно ответили ребята.
— Ладненько. А про то, что в футлярчике лежит, они не говорили?
Стас и Юлька помотали головами:
— Нет, не говорили.
— Ясненько. Во всяком случае, мы теперь знаем, что «унитаз» — это футлярчик. Остается выяснить, что лежит в этом футлярчике. — Саша одним глотком допил свое какао. — Едем в Питер!
И они поехали в Питер.
По приезде в Петербург Калерия Ивановна отправилась домой готовить обед. Чайников поспешил в угрозыск заказывать группу захвата. Ну а ребята пошли к себе на Фурштатскую. Спать. Ведь они в эту ночь глаз не сомкнули. А Стас к тому же и в прошлую ночь глаз не смыкал.
Но не успел Брыкин досмотреть свой первый сон, как раздался звонок в дверь.
Стас пошел открывать.
На пороге стояла Машенька. Сияющая, словно летнее солнышко.
— Ой, Стасик! — захлебывалась она от восторга. — Мы с дедушкой в цирке были!.. Я клоуна видела!.. Он на воздушном шарике летал!..
Брыкин протяжно зевнул:
— Мышка, я еще сплю. Потом про клоуна расскажешь.
Девочка захихикала:
— Ну, ты и соня.
— Я не соня. Просто я всю ночь не спал.
— А почему не спал?
— На Марс пришлось срочно лететь.
— Да-а? — Машенька была заинтригована. — Ты летал на Марс?
— Представь себе.
— И настоящих марсиан видел?
— Прямо как тебя.
— А какие они?
— Высплюсь — расскажу. — Стас собрался захлопнуть дверь.
— Стасик, а можно я с Белоснежкой во дворе погуляю?
— Это ты у нее спроси.
— Белоснежка! — позвала Машенька.
— Тяв! — откликнулась собака.
— Ты не против со мной прогуляться?
Белоснежка была не против. Они ушли.
А Стас бухнулся спать.
Однако через час его вновь разбудил звонок. На сей раз телефонный. Звонила Юлька.
— Стас, ты еще спишь?
— Уже нет, — ответил Брыкин, потягиваясь.
— Слушай, тут ко мне Сонечка пришла…
— Какая Сонечка? — Стас спросонья не сразу сообразил, что речь идет о Софье Николаевне Оладушкиной, его учительнице по русскому и литературе.
— Моя старшая сестра.
— Ах, Сонечка…
— Да. Она такой красивый альбом купила. «Виды Петербурга» называется. Фотки просто обалденные. Приходи смотреть.
Брыкин глянул на часы. Половина третьего. Эх, сейчас бы не фотки идти смотреть, а ехать бандитов брать. Но Чайников строго настрого запретил Стасу появляться в книжной лавке «У Тургенева».
— Думаю, будет перестрелка, — сурово сказал Саша. — Так что тебе лучше туда не соваться.
— Вам, значит, можно, а мне нельзя, — обиделся Стас.
— Это моя работа, парень. А ты еще в школе учишься.
— Но у меня же каникулы.
— Вот и отдыхай, раз каникулы.
Поэтому-то Брыкин и пошел к Юльке смотреть фотоальбом.
Альбом и впрямь был красивый. С видами Эрмитажа, Казанского собора, Русского музея… Софья Николаевна увлеченно рассказывала, когда все это было построено, в каком стиле, кто архитектор… Стас вежливо кивал, делая вид, что слушает, а сам думал: «Группа захвата, наверное, уже окружила лавку «У Тургенева».
— …Тургенева, — повторила вслух Сонечка.
Брыкин даже вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что Софья Николаевна прочла его мысли.
Но Сонечка прочла не мысли Стаса, а надпись под снимком в альбоме: «Могила Тургенева». И принялась рассказывать о Волновом кладбище, где был похоронен великий русский писатель:
— Это одно из старейших кладбищ Петербурга, — говорила Софья Николаевна. — Оно основано в 1756 году. А в 30-х годах нашего столетия на территории кладбища был открыт музей-некрополь, получивший название «Литераторские мостки». Там похоронены Гончаров, Куприн, Блок, ну и, конечно же, Тургенев… — показала Сонечка на фото. — Иван Сергеевич — мой любимый писатель. Я часто хожу на его могилу. Приду, сяду на лавочку и думаю о русской литературе…
