– Дурные вы, как я погляжу! Какая женщина? Артистка! Она вам что хочешь сыграет! А сама, может, больше всех ей и завидовала!
– Леха, по-моему, у тебя что-то с головкой! – возмутился Гошка. – Пришел в чужой дом, а сам…
– Не, ты не понял… Я же не конкретно про эту артистку, – спохватился Леха. – Я вообще…
– Вообще? А ты что со многими артистками знаком? – не без яда поинтересовался Никита.
– Да ладно; вам, – примирительно произнес Леха, – чего к словам придираетесь, умные очень, да?
Но тут их позвали на кухню. Кухня была просторная, сверкающая чистотой, а все стены увешаны деревянными досками и досочками. Каких тут только не было! Светлого и темного дерева, резные, расписные, с выжженным рисунком.
– Ух ты, сколько! Это у вас коллекция? – спросил Шмаков.
– Да, вроде коллекции. Первые еще мой муж делал, а потом уж я сама стала покупать, друзья начали дарить, вот и собралось… Да вы садитесь, садитесь!
На столе стояла миска с печеной картошкой, соленые огурчики, квашеная капуста, нарезанный толстыми ломтями черный хлеб.
– Налетай, молодежь!
Просить себя дважды они не заставили и быстро смели угощение. Потом еще пили чай с пряниками. Говорили о многом, но Елены Куценко больше не касались. И вдруг Никита задал вопрос:
– Извините, Людмила Михайловна, а где жила Елена?
– На Большой Никитской, – машинально ответила Людмила Михайловна. – В доме, где магазин «Пышка». Номера я не помню.
А зачем тебе?
– Просто спросил…
– А еще у них дача была, говорят, роскошная, я там не бывала. Какой-то поселок для новых русских, с охраной и… Да бросьте вы, ребята, это не для вас…
– Да-да, конечно, только, если можно, ответьте еще на один вопрос, – тихо попросил Никита.
– Ну, если на один…
– Людмила Михайловна, а у Елены… подруги были?
– Подруги? Были, как не быть.
– Много?
– Не знаю; не спрашивала, а вот две подруги были точно.
– А как их зовут, вы не знаете?
– Знаю, представь себе. Одну зовут Валентина, а вторую Соня. Они манекенщицы.
Одна у Зайцева работала.
– Кто? – спросила Маня.
– Соня.
– А фамилии? Фамилии их вы не знаете?
– Чего не знаю, того не знаю. А вот фотографию могу показать.
Людмила Михайловна поднялась из-за стола и ушла в комнату.
– Фотки – это класс! – прошептал Шмаков. – По фоткам мы этих цапель враз отловим.
– Каких цапель? – недоуменно взглянул на друга Гошка.
– Ну, манекенщицы все эти длинноногие, как цапли, – объяснил Леха. – Тощие, мосластые, и чего в них хорошего?
– На вкус и цвет товарищей нет, – сухо бросил Никита.
– Вот, нашла, – с очками на носу вернулась Людмила Михайловна.
Она протянула ребятам две цветные фотографии. На одной была запечатлена целая группа – три высокие девушки, одна красивее другой, двое мужчин, в одном из которых все сразу узнали знаменитого артиста Бойцова, и маленькая, полненькая хозяйка дома. А на второй только Людмила Михайловна и одна из девушек, блондинка.
– Это Валентина! – сказала Людмила Михайловна. – Черненькая Леночка, а вот эта – Соня.
– Тетя Мика, а вы нам не дадите на денек эти карточки? – умильно улыбаясь, попросила Маня. – Мы их только переснимем и сразу вернем.
– Зачем это? – нахмурилась хозяйка дома.
– Ну, тетя Микочка, пожалуйста!
– Вы, значит, все-таки не успокоились?
Собираетесь этим делом заняться?
– Нет, то есть да… Ну, на всякий случай… – смущенно забормотала Маня.
– А если с вами что-нибудь плохое приключится? Я же до смерти себе не прощу!
– Да что с нами может случиться из-за фотографий, тетя Микочка?
– Тогда зачем они вам?
Никита, который во время разговора не отрываясь смотрел на фотографии, вдруг сказал:
– Вообще-то вы правы, Людмила Михайловна. Не надо нам никаких фотографий. Мы не будем лезть не в свое дело. Пусть этим занимаются те, кому положено.
Маня и Шмаков вытаращили глаза от удивления, а Гошка все сразу понял. У Никиты была превосходная зрительная память, и он наверняка узнает этих красоток даже через год. А пожилой артистке будет спокойнее. И перед Маниной мамой ей не придется чувствовать себя виноватой.
Людмила Михайловна взглянула на Никиту с подозрением. Но у него был такой незамутненный честный взгляд, что она расплылась в улыбке:
– Умничка! Правильно говоришь – пусть этим займутся те, кому положено. А дети тут ни при чем. У них своя, детская, должна быть жизнь. Нечего вам с таких лет нагружать себя всей этой гадостью. Успеете еще.
Гадости на ваш век хватит.
Маня испуганно взглянула на Гошку, а тот ей подмигнул. Она обрадовалась. Раз Гошка ей подмигивает, значит, у них есть общие тайны…
– Значит, так, наша задача – отловить Соню. Если она еще работает у Зайцева, мы ее отловим без проблем! – деловито заявил Шмаков, едва они вышли во двор.
– А кто такой Зайцев? – спросил Никита.
– Как это «кто»? Знаменитый модельер!
На проспекте Мира у него Дом моды, – со знанием дела ответила Маня.
– Темный ты, Никитос, Зайцева не знаешь… Да его по телику всю дорогу кажут…
– Показывают! – поправила Леху Маня.
– Ну, показывают, подумаешь, большое дело. И он почти всегда в красной бабочке!
– Ну и что? – удивленно спросил Никита.
– Ничего! Просто, если увидишь дядьку в красной бабочке, знай, это Зайцев!
– Леха, погоди ты с бабочкой, – отмахнулся Гошка. – Тут надо все хорошенько обдумать…
– Чего думать? Нет, ты скажи, чего зря думать, когда надо действовать?
– И как ты собираешься действовать? – хмыкнул Гошка.
– Просто! Чем проще, тем лучше! Двинем сейчас в Дом моды и спросим, как найти Соню.
– А если у них там не одна Соня, а несколько?
– Ну прям! Соня – редкое сейчас имя!
Вот скажи, ты у нас в школе хоть одну Соню знаешь?
Гошка задумался:
– Что-то не помню, вроде нет.
– Ну, а я про что? Даже если там, не дай Бог, есть две Сони, так мы как-нибудь разберемся. А вот с Валентиной похуже будет… мы про нее ни фигашечки не знаем, где ее отлавливать…
– Если найдем Соню, это будет уже делом техники, – усмехнулся Никита. – Она нас на Валентину выведет…
– Если она захочет с нами разговаривать, – разумно заметила Маня.
– Почему бы ей не захотеть? – удивился Шмаков. – Наплетем ей с три короба…
– Слушай, Леха, тут надо действовать очень осторожно, да и вообще, может, лучше, чтобы туда пошли девчонки…
– Какие девчонки? – насторожилась Маня – Ксюха, например, и Саша, – предложил Гошка, правда, не слишком уверенно.
– Зачем это? Я и сама сумею! Ты вспомни, Гошка, вспомни, как я с этим Корзуном говорила…
– Это кто такой? – недоуменно осведомился Шмаков.
– Ну, ты знаешь, муж той тетки, на которую со всех сторон покушались, – объяснил Гошка.
– А, это ваше то дело… Понял.
– Так почему я теперь не справлюсь, а? – стояла на своем Маня. – Нам нельзя время терять. А с Ксюхой и Сашкой мы когда еще увидимся, пока расскажем, как и что… А так мы могли бы прямо сейчас попробовать.
– Не терпится тебе, да? – засмеялся Гошка.
– Не терпится! – кивнула Маня.
– Правильно, малява! – поддержал ее Шмаков.
– Какая я тебе малява? – задохнулась Маня. – Не смей называть меня малявой, слышишь?
– Слышу, слышу! Не глухой, здоровенная ты наша!
Маня хотела было возмутиться, но передумала: не до того сейчас!
В Дом моды на проспекте Мира вошли только Маня с Никитой. Гошка и Леха остались ждать на улице.
Какая-то не слишком молодая женщина в темно-синем элегантном костюме не без подозрения оглядела ребят, немного растерявшихся в первый момент.
– Вы к кому?
– К Соне, – выпалила Маня.
– К какой Соне?
– Манекенщице. Она тут работает.
– Соня? А как ее фамилия?
– Мы не знаем. Нам сказали, тут одна Соня. Она такая высокая, красивая…
– Высокая и красивая? – засмеялась женщина. – Ну, это не приметы. Тут у нас все высокие и почти все красивые.
– У нее такая гладкая прическа и… родинка над губой, – вспомнил Никита.
– Люся! Подойди сюда! – позвала женщина.
При виде Люси сразу можно было сказать – это манекенщица. Высоченная, тоненькая, с какой-то удивительной походкой…
Но когда она открыла рот, им показалось, что это базарная торговка.
– Ну, чего? Никогда покоя нет!
– Погоди, Люся, – поморщилась женщина, – вот тут Соню спрашивают…
– Какую еще Соню?
– Мы фамилии не помним, – начала Маня, – у вас тут что, много Сонь?
– А вам зачем?
– Надо! Только у нашей Сони родинка над губой…
– А, Сонька Назарова… так она тут больше не работает. Ушла, прынцесса.
У Никиты упало сердце. Неужели эта ниточка сразу оборвалась?
– А куда она ушла, не знаете? – просительно улыбнулась Маня.
– Да на кой она вам? – полюбопытствовала Люся.
