— Всё в порядке, сынок, — сказал он. — Теперь я на свободе. Господи, я умираю с голоду. Здесь нас кормили баландой, по вкусу в точности как размоченные обои. А глядя на тебя, подумаешь, что ты несколько дней не ел.
— За мной присматривала миссис Мэлон, — уткнувшись отцу в грудь, пробубнил Громобой.
Пока мистер Добни переодевался, Громобой высморкался и вытер глаза, после чего оба могли притвориться, что он вовсе и не плакал.
Они попрощались с П.С.Джеллико, поздравившим их со счастливым избавлением от тюрьмы, и семья отправилась домой по полуночным улицам. У театра «Суррей», на Сент-Джордж-серкус, они зашли выпить по чашке кофе, за компанию с двумя франтами в высоких шляпах, заблудившимся матросом и двумя ярко размалёванными молодыми леди.
— Это мой сын, — гордо объявил отец. — Он только что вызволил меня из тюрьмы. И в честь своего освобождения я хочу угостить кофе всех присутствующих. Налей нам, друг, и прошу всех, леди и джентльмены, снять шляпы и выпить за моего сына Громобоя.
Джентльмены, матрос и молодые леди выпили за здоровье Громобоя, и он был горд, словно сам принц Уэльский.
Позднее, придя домой, заперев дверь и разведя огонь, чтобы сварить какао, Громобой рассказал отцу про амбру и расспросил обо всём, что хотел узнать с того дня, когда началась череда неприятностей.
— Пап, — спросил он, — за что тебя посадили? Это связано с батареями в подвале?
— Да, — подтвердил отец.
— А что ты там делал?
Отец усмехнулся под усами, потом почесал затылок, так что волосы встали торчком.
— Вопрос меня смущает, — ответил он. — Не знаю, что и сказать… Ты можешь подумать… В общем, это были женские электрические корсеты.
— Что?
— Электрические корсеты для дам, у которых болит спина. Понимаешь, я изобрёл корсет на батарейках с проводами внутри, ты можешь регулировать… То есть не ты, а дама — она может усилить или уменьшить ток, чтобы согреть спину и унять боль. Вот только первые дамы, которые пробовали их носить, испытали сильное потрясение, и я потерял очень много денег, когда пытался создать надёжную изоляцию…
Мистер Добни замолчал, глядя на улыбающегося сына. Громобой представил себе, как леди испуганно подпрыгивают от электрических ударов, а из их корсетов летят искры. Картина получилась такой яркой, что оба расхохотались.
— Я занял денег, чтобы оплатить расходы, но не смог вернуть долг, — утирая слёзы, продолжил отец. — Бух! Крак! Вжжж!
Громобой снова засмеялся. Ночью он несколько раз просыпался, каждый раз с широкой улыбкой на лице, и чувствовал себя совершенно счастливым.
Однако у команды оставалось незаконченным важное дело, и больше всех об этом беспокоился Бенни.
— Мы твёрдо обещали Диппи, — напоминал он. — Мы обещали старине, что поместим его в Галерею восковых фигур, и не смогли этого сделать. Так вот! Когда мусью придёт за остальной частью головы?
— Сегодня, — ответил Громобой. — Деньги уже уплачены, поэтому сержант говорит, что француз сможет получить её в любое удобное для него время. Он обещал прийти за головой в три часа.
— Хорошо, — кивнул Бенни. — Предоставьте это дело мне.
Неизвестно, о чём говорил Бенни с мосье Леру, только когда ребята вышли из школы, Бенни дожидался их у кондитерской с гордой улыбкой на лице.
— Следуйте за мной. — И предводитель повёл свою команду прямо к Галерее восковых фигур.
Профессор Дюпон, хозяин галереи, ко всеобщему удивлению, любезно приветствовал их и пригласил в свой кабинет, где все полки были уставлены рядами восковых голов.
— Итак, леди и джентльмены, — начал профессор, — мой уважаемый соотечественник мосье Леру рассказал мне о доблестных делах мистера Хиспота.
— Хичкока, — поправила Брайди.
— Совершенно верно. Итак, ввиду его широкой известности и беспримерной славы я намереваюсь выставить фигуру мистера Твичлока.
— Хичкока!
— Вот именно. Мосье Леру показал мне голову, изготовленную вами, и, должен признаться, я изменил своё мнение о ваших дарованиях. Точнее говоря, никогда прежде мне не доводилось видеть столь замечательного произведения искусства.
Бенни покраснел от смущения.
— Я думаю, — сказал он, что смог бы изобразить кого угодно. Я готов сделать для вас Секстона Блэйка…
— На этот раз мы выбрали мистера Фишдока, — сказал профессор. — Какого цвета у него глаза?
Он выдвинул ящик, наполненный стеклянными глазами, и, пока команда спорила об оттенке глаз Диппи, профессор снял с полки восковую голову, бывшую в употреблении.
— Возьмите этот воск, — сказал он, — и слепите мне портрет мистера Хичпота, а я установлю его в музее на почётном месте.
Команда забрала голову, подобранные по цвету глаза и принялась за работу.
На самом деле скульптором, конечно, был Бенни. Он чувствовал, что должен исправить некоторые свои просчёты, потому что на фотографии, сделанной им с помощью детективной фотокамеры, после проявки оказалось не что иное, как смутные очертания живота самого Бенни: в магазине он держал камеру задом наперёд. К счастью, снимок не понадобился, потому что мистер Раммидж сам во всём признался.
Бенни погрузился в работу, а между тем жизнь вошла в привычное русло. Близнецы Перетти целыми днями обсуждали с мальчишками из конюшни Ходкинса, какие делать ставки на следующих бегах. Громобою предстояло выполнить кучу домашних заданий. В его классе, должно быть, уже заучивали слова на букву В: вакуум, верлибр, вольтижировка… Что до Брайди, то она влюбилась в Эдмунда Фитцвилкинса, актёра театра «Суррей», и все вечера околачивалась у служебного входа, умирая от переполнявших её чувств.
Мистер Добни расплатился с кредиторами, и судьи отпустили его, правда, с одним условием.
— Больше никаких электрических корсетов, — сказали они, пытаясь сохранять строгий вид. — Безумная идея.
— Да я и думать об этом забыл, — заверил мистер Добни.
Бенни продолжал работать в одиночку, но, будучи гением, не возражал против этого. Прочие члены команды время от времени разыскивали Диппи и притаскивали его на чердак для позирования. Торговец всё ещё не оправился от действия лошадиного оживителя, но тем не менее не отказался бы от пары глоточков, если бы его вновь попросили совершить что-нибудь опасное.
После трёх дней напряжённого труда голова была готова. Бенни торжественно сдернул с неё покрывало, и Диппи с ребятами разинули рты от восторга.
— Хороша, как та, первая, — сказала Зерлина.
— Эта лучше, — возразила Анджела. — Более вдохновенная.
— Настоящий шедевр, — признал Громобой. — Потрясающе!
Что до Диппи, так всё, что тот мог выговорить, было:
— Спасибо, ребята. Спасибо. Глазам своим не верю…
Профессор принял работу с восхищением.
— Грандиозно! — воскликнул он. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы подобрать тело, достойное этого шедевра! Сказать по чести, впечатление от неё сравнимо с произведениями Эдгара Аллана По… Оставьте её у меня, дорогой юноша! Я сделаю её центральным объектом в композиции, которая потрясёт мир! Приглашаю вас в субботу на открытие новой грандиозной экспозиции.
Приглашение было принято. Вместе с ребятами вышагивал Диппи, естественно наряженный в свой лучший сюртук, с волосами, напомаженными фиксатуаром. Выглядел он импозантно. Мистер Добни тоже пришёл. У музея собралась целая толпа в надежде увидеть ошеломляющую экспозицию. Афиши разжигали любопытство публики:
Спешите видеть сногсшибательную
новую восковую фигуру!
Моделью для неё послужил
гражданин Ламбета
мистер Хикки Дипсток.
Работа выдающегося
местного художника поражает
экспрессией реализма и
новаторскими методами
художественной выразительности.
Сегодня в подвальном этаже!
— В подвале? — удивился Бенни. — Это там, где Комната ужасов?
Команда поспешила вниз по узкой тёмной лестнице, где в скудно освещенном склепе со сводчатым потолком и кирпичными стенами, затянутыми густой паутиной, были выставлены самые кошмарные ужасы Галереи восковых фигур.
Специальная табличка сообщала:
Каждый, кто сможет
пробыть в Комнате ужасов
всю ночь,
получит в награду
5 фунтов стерлингов
А объявление пониже предостерегало:
В связи с необычайной силой воздействия
и чудовищным впечатлением,
производимым новой экспозицией,
награда увеличена до
10 фунтов стерлингов!
Взгляды ребят не задерживались на сценах убийств и кровавой бойни, размещённых вдоль стен. Перерезанные глотки, отрубленные головы — всё это они уже видели прежде. Но в одном из углов склепа гудела возбуждённая толпа, и ребята заметили, как двоих бледных и дрожащих посетителей уже выводили наружу.
— Где же он? — спросил Бенни. — Что они сделали с моим шедевром?
