соперника, продолжил дальше что-то искать.
Проходя мимо дома номер пять, Филин обратил внимание на небольшой магазинчик со странной надписью: «ЩИ И ФРУКТЫ».
«От щей я бы точно сейчас не отказался! Там, наверное, столовая. Судя по всему, недорогая. На свежем морском воздухе разгулялся аппетит», – Филин погладил урчащий от голода живот и дернул за ручку двери, ведущую в магазин. Она осталась у Мити в руке.
– Кто там рвется, как медведь? – пробасил вышедший ему навстречу неопрятный небольшого роста мужичок лет шестидесяти.
– Щи поесть можно? – спросил Митя, протягивая мужчине дверную ручку.
– Здесь овощи, просто первые три буквы отвалились. Могу капусты дать, похрустишь! – противно заржал мужичок, оголяя полубеззубый, с двумя длинными клыками рот, и, пожав руку с дверной ручкой в ответ, добавил: – Егорыч меня зовут! Так я еще не здоровался. Ну, может, и хорошо. Говорят, опять этот, как его там, грипп заморский ходит! – продолжил он смеяться. – А вот если бы больше щей ели, – не мог он угомониться, – то никакая зараза была бы не страшна!
«Ну и клыки у него, почти как в фильмах про вампиров», – у Мити пробежал холодок по спине.
– Купи кочан, а в соседнем магазине мяса на любой вкус. Правда, если еще осталось, – мясник его в кафе поставляет. Может, и сваришь себе щей. Научу, раз-два – и готово! Делов-то! Ну или в кафеху эту, в «Пиковой даме», сходи, там щи хороши. По старинному рецепту стряпают. Само место обязывает – почти двести лет дому. Раньше там была корчма. Хозяйкой была вдова, носила только черную одежду, вот в честь нее и назвали, – заговаривал зубы Егорыч. – А ты где живешь? До дому-то далече?
«Скажу далеко, еще пойдет за мной. Вот так и становятся героями криминальных передач. И сценарий ничего такой: бодрый артист расскажет под тревожную музыку, как нашли молодого сыщика на заливе бездыханным. Или, чего хуже, уцелели только кости, остальное Егорыч в мясной сдаст», – пронеслось в голове у Мити, а вслух он уверенно произнес:
– Иду в соседний дом. Там свои.
– К бабушке Лине, что ли? Дома только Пашка Иванов, ее внук-инвалид. Бабушка ускакала. Чего-то я раньше тебя не видел у них. На Тузика позырить, что ли, пришел? Много тут вас, зевак всяких. Так только хвостатого недавно сперли. Не знаю, кому понадобился этот кабысдох, хоть и дрессированный. Щей с него точно не сваришь! – заявил Егорыч и добавил: – Заболтался я тут с тобой. Ты иди, иди. Только гляди в оба. А то тут на заливе много всякого странного брата можно встретить: художники, писатели, поэты, вечно как волки голодные. Еще съедят, – не унимался мужичок с длинными клыками.
Митя быстрым шагом, оглядываясь, прошел мимо одноэтажного домика с вывеской «Мясо на любой вкус» и улыбающегося у входа высокого тучного человека с огромным красным лицом.
«Мясник, – понял Филин и прибавил скорость. – Может, и Тузик уже там, в „Мясе на любой вкус“. Собак в некоторых странах едят, дикари», – содрогнулся от одной этой мысли Филин.
Митя подошел к дому бабушки, давшей объявление, и осмотрел двор. Небольшие елочки, ухоженные дорожки, уютная деревянная беседка перед двухэтажным домом, окна с расписными ставнями и разноцветными горшочками на подоконнике – все это вернуло Мите душевное равновесие. В доме горел свет.
Филин уверенно постучал в дверь.
– Добрый день! Меня зовут Митя. Я к бабушке Лине по объявлению, – представился Филин вышедшему на стук молодому, лет двадцати пяти, рыжеволосому парню на костылях.
– Да, заходи, ее до вечера нет дома, а объявление она попросила дать, да. Слишком бабушка доверчива, поэтому я и телефон не оставил, решил взять дело в свои руки. Я Паша, ее внук. Жаль, у меня ноги плохо работают, а то поймал бы ворюг да накостылял им, – пожаловался парень. – А ты, наверное, еще в школе учишься? – спросил он удивленно.
– Да, в школе. Но я уже не одно серьезное дело раскрыл, – заявил Митя, слегка покраснев, и добавил: – Со своей командой.
– Понимаешь, Митя, я очень хочу помочь бабушке, но не знаю как. Старинный самовар ей достался по наследству – семейная реликвия в общем. А Тузик – настоящий артист. Кто бы мог подумать, что существо весом в полкило может так соображать, как этот малец! Он и тапки подает, и кружится на месте – танцует, и в картишки в дурачка сыгрануть может: возьмет из колоды карту лапками и бросит мне, смешной такой, компаньон. А то мне, инвалиду, что делать? Один он друг у меня. А бабушка его Малышом называла. Ну вот какой он Малыш? Восседает на лошади, словно царь. Настоящий Туз! Они с конем дружбаны! – добавил Паша.
– Ничего не понимаю. Какая лошадь? И что за собака весом в полкило? – спросил Митя.
– Какая собака? – удивился внук.
– Тузик, – ответил Митя.
– Так он крыса. Белая, – засмеялся Паша. – А вон скачет бабушка Лина, – указал он на окно.
И без того удивленный рассказом о Тузике, Митя выпучил глаза: стройная седовласая дама лет шестидесяти подъезжала к дому на лошади.
– Это наш Василёк. Старый добрый конь. Соседи, хозяева его, уехали жить за границу, бабушка Лина себе его забрала, не дала усыпить. И Тузика взяла себе, в довесок. Хозяева деньжат присылают иногда на пропитание коня, – пояснил Паша.
– Паша, у нас гости? Василёк почуял, волнуется, он без Тузика стал сам не свой, – грустно сказала бабушка Лина, войдя в дом.
Глава третья. Начало расследования
– Добрый день, меня зовут Митя Филин, я по объявлению! Помогу найти Тузика с самоваром, – выпалил он, внезапно для себя заикнувшись на последнем слове и представляя себе лица ребят в момент оглашения дела о поиске дрессированной крысы!
– Юный сыщик, значит, – хозяйка тяжело вздохнула, – ну, присаживайся, будем пить чай с морошкой, да моим фирменным печеньем угощу. Правда, чай не такой вкусный, какой получался в нашем самоваре. Из него еще мои предки-дворяне пили.
– А почему вы не позвонили, прежде чем приехать? – спросила бабушка Лина, наливая чай внуку и Мите в чашки.
– Так номера телефона в объявлении не было, – ответил Митя.
– Прости, бабушка, это я недотепа, – сказал Паша.
– А у вас есть фотография самовара? – приступил к опросу Филин, угощаясь мягким, воздушным творожным печеньем с запахом ванили.
– Конечно! Смотрите – вот наша семейная реликвия, – бабушка Лина бережно сняла с полки фотографию в рамочке и протянула Мите.
Посеребренный, с потертостями, самовар выглядел настоящим раритетом.
«От него веет историей», – подумал Митя, вертя фотографию в руках.
Бабушка Лина вытерла слезы, закатала рукава свитера, и на ее
