— Не переживай, Венька! Как говорил Шерлок Холмс, хватит еще на твой век преступлений, — утешил его Ромка и, отсоединившись, решил позвонить и Маргарите Павловне в Париж и спросить еще и у нее, не она ли упрятала куртку в конуру.
Но этого сделать сестра ему уже не позволила.
— А зачем вообще кому-то звонить? Какая разница, кто ее туда упрятал? Главное, что она нашлась.
Лиза одними пальцами приподняла грязную, покрытую собачьей шерстью объемистую штормовку и не преминула заметить:
— А вы обратили внимание, какого она большого размера? Племяннику как раз впору.
— Опять ты о том же! — покачала головой Лешка.
— Я тоже в это не верю. Я его даже в список подозреваемых не внес. И не буду! — воскликнул Ромка. — Но чтобы снять с племянника подозрения, тем более необходимо позвонить Маргарите Павловне: она должна знать его вещи.
— Значит, какая-то доля сомнения у тебя все же есть, — сказала Лиза.
— Ну, разве что одна миллионная...
— Тогда не тяни, возьми мой телефон.
— Все равно не стоит звонить по сотовому в Париж, — сказал свое слово Артем. — Зачем это делать, когда можно позвонить из дома?
Лешка застелила покрывалом пол в собачьей будке, и все четверо понеслись обратно.
Друзья уже подходили к своей улице, как позади них послышались чьи-то торопливые шаги. Ребята свернули за угол — человек тоже, будто преследовал. Ромку это стало раздражать, он остановился и оглянулся. Оказалось, что на пятки им наступает Глеб.
— Привет, — улыбнулся новый приятель племянника.
— Здравствуйте, — вразнобой ответили все четверо, а Лешка полувопросительно сказала:
— Вы, наверное, за женой.
— Угадала,
На подходе к дому все обратили свои взоры на ярко освещенную веранду, откуда неслись звучные женские голоса. Беззаботная светская жизнь, затянувшая в свои сети тетку Артема, продолжалась.
Лай Дика оторвал Нину Сергеевну от ее гостей. Она вышла во двор, щурясь после яркого света, разглядела вошедших. Заметила у Ромки под мышкой куртку, поинтересовалась:
— А что это у тебя?
— Так. Очень нужная вещь.
— Опять грязь в дом тащишь, — беззлобно заметила она и тут же оставила Ромку в покое, а все свое внимание переключила на Глеба.
— Здравствуйте. Проходите. Чайку с нами не попьете?
А тут и Елена сбежала с веранды.
— Глебушка, если хочешь, присоединяйся к нам.
Но ее муж, прося пощады, поднял обе руки вверх.
— Ох, избавьте меня от лишних разговоров, я так устал от них за день. Лучше я вот здесь, на скамье, посижу, уж очень вечер хороший. А ты можешь не торопиться, мне спешить некуда.
— Как хочешь, — ответила Елена и вместе с Ниной Сергеевной вернулась на веранду, а Ромка свернул было к сараю, чтобы оставить куртку там, но передумал и понес домой, в свою комнату, а там запихнул ее под кровать, сопровождая свои действия словами:
— Эта куртка — наша главная улика. И надо беречь ее как зеницу ока.
А потом взялся за телефон и набрал парижский номер.
Трубку снял Жан-Жак, узнал Ромкин голос и с испугом спросил:
— Что там у вас стряслось?
— Ничего не стряслось, — заверил пожилого француза Ромка. — Просто Лешка нашла в вашей собачьей будке старую куртку, и мы хотим узнать, откуда она там взялась.
— Большую, брезентовую? — уточнил Жан-Жак и ответил: — Я ее туда спрятал. Перед отъездом увидел у забора и подложил для тепла к щенкам.
— А чья она, эта куртка?
— Чего не знаю, того не знаю. Это что, очень важно?
— Очень!
— Тогда, может быть, жена знает?
Жан-Жак передал трубку Маргарите Павловне, и она на Ромкин вопрос, нет ли у племянника выцветшей брезентовой куртки, ответила отрицательно.
— А раньше была?
— Раньше? — Маргарита Павловна немного подумала. — Ну, разве что та, в которой он с Севера вернулся, когда еще студентом был.
— И куда она потом делась? — с замиранием сердца спросил Ромка.
— Сгорела, и я ее выбросила.
— Как сгорела?
— Петруша в ней на рыбалку ездил и прожег у костра огромную дыру. Такую большую, что не имело смысла ставить заплатку.
Петрушей Маргарита Павловна называла своего первого мужа, ныне покойного профессора Петра Львовича Балалейкина.
— Спасибо, до свидания, — радостно прокричал Ромка и обратил к Лизе сияющее лицо. — Видишь, племянник здесь ни при чем! Эта куртка точно не его! Надеюсь, теперь-то ты в этом не сомневаешься?
— Но проверить это в любом случае стоило, — ответила Лиза. — Потому что ты сам говорил, что, кроме них троих, на той речке никого не было, и кто же тогда взял их деньги? Кто учинил все эти кражи, обыски и стрельбу?
— По-твоему, я над этим не думаю! — Ромка взял со стола листок бумаги, начертил на нем речку в виде двух параллельных загогулин, рядом — трех человечков, пририсовал еще одного. — Нет, без четвертого не обойтись никак. Или приземлилась летающая тарелка? Причем невидимая?
— Вот уж это исключено, — усмехнулся Артем. — Хотя бы потому, что инопланетянам деньги не нужны, и стрелять из пистолета они не станут, у них более совершенное оружие. Проще в самом деле предположить, что там был какой-то человек, которого они не заметили. Что, там совсем некуда спрятаться, что ли?
— Правильно, — подхватила Лиза. — Он мог притаиться за какой-нибудь кочкой, а рюкзак могло прибить к берегу.
— А он подполз, ваял его в зубы и уполз, да? — И Ромка смешно изобразил, как таинственный незнакомец это делает. — И кто же это мог быть?
— Я знаю кто! — Лиза приложила палец к губам, порывисто вскочила, подбежала к окну и посмотрела вниз, на скамью. Никого там не увидела, обернулась к друзьям и громким шепотом сказала: — А вам не кажется, что все это проделал Глеб? Он тоже позже, в тот вторник, на рыбалку приехал.
Ромка тут же закивал.
— Я уж и сам так подумал, причем сразу же, как только Еремеич сказал об этом. Он вполне мог взять у племянника ключ и войти в его дом и к Сергею тоже. Он мог быть на станции, мы его тогда не знали и поэтому, естественно, не обратили внимания. Он мог подобрать окурок Виктора — тот их везде разбрасывает и бросить под окном у племянника. К тому же, кроме Глеба, племянник и его друзья здесь больше ни с кем не общаются.
— Допустим, — сказала Лешка, — что Глеб был на той речке. Но если его там никто из них не видел и, стало быть, ни в чем не подозревает, то зачем ему все это затевать?
— А вот когда мы его разоблачим, тогда и узнаем, зачем ему все это понадобилось. Тем более что другой версии у нас пока нет, а эта самая вероятная.
Ромка вытащил куртку из-под кровати и принялся в который раз ее рассматривать. Что-то не давало ему покоя с той самой минуты, когда это старье вновь попалось ему на глаза. Внезапно он хлопнул себя по лбу.
— Эй, послушайте, что я только что вспомнил! В ней еще был чек из нашего поселкового магазина, почти совсем свежий. Значит, того, кто ходил в этой куртке, могли видеть в поселке!
— Чтобы Глеб надевал это старье? — недоверчиво покачала головой Лешка.
Мало ли. Может быть, он надел ее перед рыбалкой, чего-то хватился и забежал в магазин. Могло такое быть?
— В принципе вполне, — сказал Артем и тоже подключился к изучению куртки и указал на небольшую дырочку. — А вот это, должно быть, след от рыболовного крючка.
— Да-да, — закивал Ромка, — я и об этом подумал. Надо завтра же показать эту куртку Еремеичу и спросить, не видел ли он ее на Глебе.
А Лиза взглянула на часы и поднялась.
— Мне давно пора домой, бабушка уже заждалась.
Ромка отправился ее провожать, а Лешке с Артемом приказал оставаться дома и никуда не уходить: стеречь куртку.
В этот раз Ромка с Лизой долго гулять не стали — очень устали за день. Ромка постоял у Лизиного дома до тех пор, пока она не легла спать, и побежал назад.
Лешка уснула, как провалилась, а потом ей приснился не страшный, а скорее очень странный сон. Она идет по бесконечному коридору, по обеим сторонам которого стоят шкафы, и дверь каждого из них перед ней открывается, а в шкафах оказываются скелеты, и все они падают к ее ногам. И она наступает на эти кости, а они громко хрустят.
От хруста Лешка и проснулась. Но и наяву он не прекратился.
Она села и прислушалась. Непонятные звуки доносились из кухни. Тогда она накинула халат и потихоньку вышла из комнаты. Из щели под кухонной дверью сочился свет.
— Кто здесь? — прошептала Лешка и толкнула дверь, которая предательски заскрипела.
Конечно, это был Ромка.
— Потише, пожалуйста, — буркнул брат.
— Сам потише, ты меня разбудил. Чем ты тут хрустишь?
— Наступил на что-то, нечего кости разбрасывать.
Лешка взглянула на пол и взялась за веник.
