— Значит, Еремеич из-за нас пострадал? Не начни мы это дело, ничего бы не было, — вздохнула Лешка.
— Можно и так сказать. Но виноват преступник, и ему это даром не пройдет!
Когда брат с сестрой возвращались назад, верхушки деревьев уже розовели от поднимающегося из-за далекого горизонта солнца. Шаги и взволнованный шепот разбудили чутко спящего Артема, и он сбежал вниз.
— Вы где были?
— У Еремеича, — ответила Лешка.
— Показали куртку? Что он вам сказал?
— Он ничего не сказал. Он не мог говорить.
Лешка быстро рассказала Артему о том, что случилось со стариком и что им самим пришлось пережить этой ночью, а Ромка схватился за телефон и уселся с ним на диван.
— Ты кому собрался звонить в такую рань? — удивилась сестра.
— Надо Петру Ивановичу сказать, кто стрелял в Еременча. И племяннику тоже.
Но Артем его остановил.
— Погоди звонить. Доказательств-то у нас никаких нет. Какие у тебя улики?
Ромка воззрился на него усталыми глазами.
— А разве мало того, что мы знаем?
— Мало. Вспомни, еще вчера ты был железно убежден в том, что преступник Сергей, до этого — Виктор, и что? А вдруг с Глебом будет такая же осечка? Мы сначала сами должны проверить эту версию, а уж потом звонить всем подряд.
— Может быть, ты и прав, — поразмыслив, ответил Ромка. — Но племяннику я все же позвоню, для пользы следствия, чтобы выявить мотивы преступления. То есть узнать, что связывает его с Глебом и не встречались ли они раньше.
— Он еще спит! — воскликнула Лешка.
Но брат ее не послушал.
— Какой может быть сон, когда чуть было не произошло убийство! — Он снова схватил трубку, набрал номер и бодро прокричал: — Доброе утро, Александр Федорович.
Александр Федорович, услышав Ромкин голос, обреченно вздохнул.
— Доброе. Что еще?
— В Еремеича стреляли!
— Как? — опешил племянник. — Почему?
— Мы думаем, что из-за вашей куртки. Мы ее нашли! Она в вашем дворе была, в собачьей будке, ее туда, оказывается, Жан-Жак спрятал. И мы понесли показывать ее Еремеичу, потому что подумали, что он должен знать ее владельца. Но так и не показали, потому что Еремеич лежал раненный, без сознания.
— А где сейчас эта куртка? У вас?
— Ее украли. Там, во дворе у Еремеича. Мы оставили ее под яблоней, и она пропала. Скажите пожалуйста, а что вас связывает с Глебом?
— С Глебом? Погоди, а при чем тут Глеб?
— Нет, сначала скажите вы.
— Он деловой человек, предприниматель, и мы с друзьями хотели организовать с ним совместный бизнес. Правда, теперь, после всего, что произошло, не знаю, выйдет из этого что-либо или нет.
— А прежде вы с ним никогда не встречались?
— Никогда, — твердо ответил Александр Федорович.
— А на Севере он был, вы не знаете?
— Не знаю. Ты к чему это клонишь? Что Глеб — преступник и убийца? Ну, знаешь, это не просто маловероятно, — это невозможно.
— Да вы про всех так говорите.
— И до сих пор был прав, разве не так? Ну вот что. Я скоро приеду, и мы поговорим обо всем более детально, а то из твоего рассказа я, признаться, мало что понял. И тогда вместе будем делать выводы. Я ведь и сам понимаю, что за всем этим кто-то стоит. Но чтобы Глеб... В общем, жди меня и до моего приезда ничего не предпринимай. Договорились?
— Угу. До свидания. — Ромка положил трубку на стол и усмехнулся. — Как бы не так. Уж не думает ли он, что мы до его приезда так и будем сидеть без дела?
— Но сейчас-то можно хоть чуть-чуть поспать? — спросила Лешка, с трудом сдерживая зевоту.
— Можно, но только немного, — разрешил брат. — Я и сам посплю, а то сил нет. А как встану — так сразу начну действовать.
Брат с сестрой разошлись по своим комнатам и мигом уснули, Артем же остался на кухне, сварил себе кофе, а когда солнце поднялось достаточно высоко, позвонил Петру Ивановичу и осведомился, как себя чувствует Еремеич.
— Он молодец, уже пришел в себя, — ответил отставной майор. — Врачи говорят, что это редкое везение — пули не задели ни одного жизненно важного органа. Но кто мог в него стрелять? И еще мне интересно знать, почему твои друзья среди ночи оказались в его дворе?
— Они хотели застать его перед рыбалкой, только и всего, — коротко ответил Артем. Затем он разузнал, в какой больнице и палате находится старик, и, когда Ромка с Лешкой проснулись, предложил им его навестить.
Нина Сергеевна уже была наслышана о случившемся от своих подруг и соседей и, когда узнала, что они собрались ехать к старику в больницу, быстро сварила куриный бульон и налила его в термос.
— Отвезете своему Еремеичу. О нем же некому позаботиться.
Перед тем как выйти из дома, Ромка позвонил Лизе, рассказал ей обо всем и предложил поехать с ними. Но девочка ответила, что к ним с бабушкой приехали родственники и освободиться она сможет только к вечеру. И друзья поехали втроем.
Глава XI. ТРЕТИЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
Больница, в которую поместили раненого, располагалась в райцентре, и туда ходил автобус. Воспользовавшись им, друзья вскоре вошли в длинное трехэтажное здание с разбитыми ступеньками у входа.
Еремеич лежал в тесной палате на шестерых, какой-то совсем маленький, осунувшийся, бледный. Лешке стало безумно жалко ни в чем не повинного старичка.
— Как вы? — участливо спросила она и поправила на нем одеяло.
— Ничего. Спасибо, что пришли, — тихим голосом сказал Еремеич.
Артем поставил на тумбочку термос с бульоном, туда же положил большой пакет с фруктами, а Ромка нашел свободный стул и подсел поближе к кровати.
— Мы ваш дом заперли, ключи у нас, так что не беспокойтесь. Вам нетрудно говорить?
Старик еле заметно качнул головой:
— Нет. Ты, должно быть, хочешь спросить, кто в меня стрелял? К сожалению, я этого не знаю.
— Но как все это случилось? И когда?
— Поздно вечером. Я уже спал, когда кто-то постучал ко мне в окно. Я встал и выглянул в сад. У яблони стоял какой-то мужчина и подзывал меня к себе, вот так, — Еремеич приподнял здоровую руку и сделал манящий жест. — Я и вышел посмотреть, что там такое. А он возьми да и выстрели. Говорят, вы меня там и нашли. Спасибо вам.
— Да не за что, — отмахнулся Ромка. — А лица его вы, значит, совсем не видели? И никаких особых примет не можете вспомнить?
Еремеич снова качнул головой.
— Было темно. Помню только кепку с козырьком и ничего больше.
— Ну, кепка у него небось была для камуфляжа. А какой он был, худой или толстый, не помните? И какого роста?
— Роста? Невысокого.
— Глеб как раз невысокий, — шепнула Лешка Артему.
А Ромка продолжал допрос:
— У вас в сенцах мы видели старую брезентовую куртку. Это ваша?
— Моя. Я ее на рыбалку беру, когда холодно или дождь.
— А у Глеба, случайно, такой куртки нет?
Все затаили дыхание. А у старика на лице появилась слабая улыбка.
— У Глеба? Да что ты! Разве ж он такую наденет? У него вся одежда новомодная. Это я не расстаюсь со старыми вещами, мне красота не нужна, а для рыбалки такая куртка в самый раз, прочней и теплей не бывает, сколько лет служит...
Ромка огорчился — он ожидал совсем другого ответа. Значит, преступник — не Глеб, он снова ошибся? И тут ему пришел в голову новый вопрос, и он тронул старика за руку.
— Василий Еремеевич, а у вас есть еще знакомые, которые носят такие же куртки?
— Есть, — сразу же ответил раненый.
— И кто же они?
Старик прикрыл глаза и провел рукой по вспотевшему лбу. Должно быть, ему нелегко давалась беседа.
— Погоди, дай вспомнить. А, вот, у Эдика Дугина такая куртка имеется.
— У какого Эдика?
— Ну, для вас он не Эдик, а Эдуард Петрович. И еще... — Еремеич покашлял, пожаловался: — Голова болит, с трудом соображаю. По-моему, такую же куртку брал с собой Степан, то есть Степан Тимофеевич... Постой! Еще, кажется, Николаша... Да-да, точно, он один раз тоже был в такой же куртке. Я еще хотел у него спросить, где он ее раздобыл, да так и не спросил. А может, и спрашивал, да не помню, что он мне тогда ответил.
— А где они живут?
Еремеич с трудом припомнил названия улиц, на которых обитали его приятели-рыбаки.
— А номеров домов я не помню, придете на улицу и вам каждый скажет, — теряя последние силы, проговорил он и даже не спросил, зачем Ромке все это нужно знать. Тут вошла медсестра с капельницей и заставила друзей покинуть палату.
— Вот видишь, Ромка, Глеб-то ни при чем, — сказала Лешка, когда они вышли из больницы на улицу.
— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — отозвался брат. — Теперь надо спросить у племянника, знает ли он кого-нибудь из этих людей. Сейчас я ему позвоню.
Александр Федорович ответил, что ни с одним из них он незнаком и никогда о них не слышал.
