там все равно нравится.
Мне по душе запахи коровника. Я люблю слушать доносящееся с дальнего пастбища мычание коров. И смотреть, как колышутся на ветру высокие стебли кукурузы, я тоже люблю. Ведь это здорово, правда?
А еще я обожаю страшные истории про привидения, которые нам по вечерам у камина рассказывает дедушка Курт.
А какие оладьи печет бабушка Мириам! Мы их с шоколадом едим. Они такие вкусные, что в городе даже иногда мне снятся.
А еще у бабушки с дедушкой такие счастливые лица, когда мы бежим им навстречу!
Разумеется, из машины я выбралась первой. Марк, как обычно, считал ворон. Я же опрометью бросилась к крыльцу большого старого дома. Мне не терпелось поскорее увидеть любимых родственников.
Бабушка Мириам уже шла ко мне, переваливаясь, с распростертыми объятиями. Дверь за ней захлопнулась, но тут же отворилась снова, и на крыльце показался дедушка Курт.
Я еще издалека заметила, что он стал сильнее хромать и теперь опирался на белую трость.
Но я не успела обдумать это как следует, потому что уже через мгновение дедушка и бабушка обнимали меня и брата.
– Как хорошо, что вы приехали! – радостно восклицала бабушка Мириам. – Вы у нас так давно, так давно не были!
Потом пошли обычные в таких случаях замечания о том, как мы выросли.
– Джоди, откуда у тебя светлые волосы? – спросил меня дедушка Курт, покачивая седой головой. – В моей семье блондинов не бывало. Должно быть, они у тебя от отца. Нет, постой, я знаю. Ты купила их в магазине.
Он засмеялся. Этой немудреной шуткой он встречал меня каждое лето. И глаза его всякий раз сияли от восторга.
– Да, верно. Это парик, – подтвердила я, тоже смеясь.
Дед ласково дернул меня за длинные волосы. Марк в это время волок по земле рюкзак, спрашивая:
– У вас кабельное есть?
– Кабельное телевидение? – насмешливо переспросил дедушка Курт. – Нет. Но у нас есть три канала. Зачем нам больше?
Марк вытаращился на него и проворчал:
– Даже MTV нет!
Стэнли внес в дом наши чемоданы.
– Заходите скорей. Вы наверняка умираете с голоду, – сказала бабушка Мириам. – Я вам приготовила суп и сэндвичи. А вечером будет курица с кукурузой. Я-то помню, что вы оба ее любите.
Дедушка с бабушкой вошли в дом, а я недолго смотрела им вслед. Мне показалось, они постарели. Ходили медленнее, чем раньше. Дедушка Курт действительно хромал сильнее. И оба они были какие-то измученные.
Бабушка Мириам маленькая и полная. У нее круглое лицо и рыжие волосы. Вернее, они такого цвета, что словами описать нельзя. Не знаю, какой краской она пользуется. Такого оттенка я ни у кого, кроме нее, не видела. Ходит она в темных очках с квадратными стеклами, они придают ей старомодный вид. А еще она носит просторные платья. По-моему, я ни разу не видела ее в брюках.
Дедушка Курт высокий и широкоплечий. Мама говорит, что в молодости он был красавцем. «Как актер», – утверждает она.
Сейчас у него волнистые белые волосы, все еще очень густые. Его голубые глаза такие задорные, что, глядя в них, мне всегда хочется смеяться. А лицо у него постоянно в белой щетине: дедушка Курт не любит бриться.
Сегодня он был в красно-зеленой рубахе с длинными рукавами, застегнутой, несмотря на жару, на все пуговицы, и в мешковатых джинсах на подтяжках. На одном колене его штанов я заметила пятно.
Обед был сказочный. Мы сидели за длинным кухонным столом. Солнце ярко светило в большое окно. Я отлично видела сарай, а за ним – кукурузное поле.
Мы с Марком рассказывали новости – про школу; про то, что моя баскетбольная команда может выиграть первенство; про новую машину. Я упомянула, что папа отращивает усы. Это показалось Стэнли очень смешным, я уж не знаю почему. Он так хохотал, что поперхнулся супом. Пришлось дедушке Курту хлопать его по спине.
Трудно сказать, что может насмешить Стэнли. Но, как говорит Марк, он классный.
Во время обеда я глаз не спускала с дедушки и бабушки. Все удивлялась, как это они умудрились так перемениться за год. Стали такими медлительными и тихими. «Вот что значит старость», – подумала я.
– Стэнли покажет вам свои пугала, – сказала бабушка Мириам, ставя на стол блюдо с хрустящей картошкой. – Да, Стэнли?
Дедушка Курт громко закашлял. Мне показалось, что таким способом он велит сменить тему разговора.
– Я сам их сделал, – гордо сообщил Стэнли. Его большие глаза смотрели на меня. – По книге.
– Ты еще учишься играть на гитаре? – спросил Марка дедушка Курт.
Я поняла, что он совершенно не хочет говорить о пугалах.
– Ага, – проговорил брат, жуя картофель. – Только я свою продал. Теперь на электрической занимаюсь.
– То есть как? Ее в розетку включают? – брякнул Стэнли и захихикал, как будто очень удачно пошутил.
– Что ж ты не привез сюда гитару? – с укором сказала бабушка Мириам.
– Не привез, и хорошо, – вмешалась я. – От его гитары у коров молоко бы скисло.
– Они уже дают кислое молоко, – пробормотал дедушка Курт, опустив голову.
– Плохая примета, – заявил Стэнли. – Когда коровы дают кислое молоко – это не к добру.
Вдруг глаза его расширились, словно от страха.
– Стэнли, все хорошо. – Бабушка Мириам положила руку на его плечо. – Просто Курт смеется.
– Дети, если вы наелись, – сказал дедушка, – прогуляйтесь со Стэнли. Он вам покажет ферму. Вам же это всегда нравилось. – Он вздохнул. – Я бы сам с вами сходил, но нога опять начинает шалить.
Бабушка Мириам принялась убирать со стола посуду. Мы с Марком вышли вслед за Стэнли через черный ход. На заднем дворе недавно косили траву. Воздух был наполнен сладким ароматом сена.
Около дома стояла клумба, и я увидела, что над ней порхает красивая колибри. Я толкнула Марка, чтобы он посмотрел, но, когда он обернулся, птичка уже улетела.
На краю обширного двора стоял старый сарай. Раньше его стены были белые, но теперь штукатурка сильно загрязнилась и начала осыпаться. Их нужно срочно красить. Дверь сарая была приоткрыта, и сквозь проем виднелись тюки соломы на полу.
Справа от сарая, на краю кукурузного поля, стоял небольшой зеленый домик, в котором живут Стэнли и его сын Стикс.
– Стэнли, а где Стикс? – спросила я. – Почему он с нами не обедал?
– Он уехал в город, – тихо ответил Стэнли. – Сел на пони и уехал в город.
Мы с Марком переглянулись. Да, мы так и не научились понимать Стэнли.
Посреди кукурузного поля кое-где стояли темные фигуры – пугала, о которых говорила бабушка Мириам. Я стала
