– С пиявками, – добавил Алешка. – У них к вечеру такой славный аппетит.
Ван Ваныч поежился:
– А эта вода в ведрах для кого?
– Для вас.
– А шампунь принесли?
– От собачьих блох, – сказал Алешка. – Вы, наверное, их в будке набрались.
Кому, конечно, было здорово, так это понятым. Они так на все это смотрели, так слушали, будто хотели запомнить наизусть. И потом ходить по дачным поселкам, по окрестным деревням и рассказывать в каждом доме, в каждом дворе, как они арестовывали полковника милиции, который загнал бандита в болото и его там сожрали пиявки. И даже шампунь от собачьих блох не помог.
– Ладно, – согласился наконец Ван Ваныч, – иду с повинной. Расступитесь!
И он зашагал к берегу. И мы все расступились.
Первое ведро Ван Ваныч поднял над головой и целиком вылил его на себя. Потом отошел от этого места, где образовалась грязная лужа, и стал плескаться во втором ведре, приговаривая:
– Хорошо, что не зима, а лето на дворе. Зимой холоднее было бы.
– Зато пиявок зимой нет, – сказал Алешка и скомандовал: – Дим, тащи еще два ведра. Он только грязь по себе размазал. Мойдодыр!
Я таскал воду на пруд почти до обеда. Ван Ваныч отмылся, простирнул одежду, отжал ее и разложил на берегу для просушки. Все терпеливо его ждали.
– Может, наручники на него надеть, – шепнул Павлик майору.
– Обойдется, – ответил тот. – Куда он без штанов побежит!
Мы с Алешкой ополоснули ведра, отнесли их домой и принялись за спасательные работы – стали вытаскивать на берег турундыку. Лезть в эту черную жижу нам не очень хотелось, поэтому мы привязали к длинной веревке что-то вроде крючка из длинного гвоздя, забросили его в кабину и вытянули турундыку на берег.
А тем временем обсохшего Ван Ваныча уже усадили в машину.
– Ни фига! – выразил Алешка свое возмущение. – А кто будет мой самолет отмывать?
– Он и отмоет, – хмуро сказал майор. – Лет через пять.
Что ж, подождем. И мы покатили турундыку домой.
– В калитку не вкатываем, – предупредил меня Алешка, – тетя Марта напугается.
– Тетю Марту трудно напугать, – возразил я. – Она у нас закаленная.
И я не ошибся.
– Что за крокодил? – спросила мама. – Где это вы его поймали?
– Это особый крокодил, – сказал Алешка. – Он мочалки жрет. Как галок.
– И в нем арбузы летают, – добавил я.
А мама только вздохнула. Она у нас закаленная.
После завтрака Алешка потащил меня в кузню. Кощей уже вовсю стучал в наковальню: чинил чей-то раздолбанный велосипед. Этот велосипед, похоже, свалился с балкона двадцатого этажа. Или, что вернее – высоток в нашей местности еще не наблюдалось, – врезался со всей дури в бетонную стену.
Если бы мне пообещали миллион за то, чтобы я починил этот комок железа, я бы ни за что не согласился. А Кощей только посвистывал, да время от времени вытягивал то из-за одного, то из-за другого уха очередную папироску. И у нас на глазах бывший велосипед разобрался на все свои составные части.
А дальше пошло: два-три десятка легких ударов по трубкам рамы, разогретой в горне, и она, как по волшебству, приняла свой первоначальный вид. Потом Кощей, посвистывая и покуривая, выправил обод переднего колеса, перетянул спицы, приладил руль, склепал разорванную цепь. Затем все это снова собралось в одно целое. Велосипед возродился. Осталось только покрасить раму и накачать шины.
Мы, конечно, помогали чем могли. Особенно – Алешка. Он даже не слушал команды Кощея – угадывал наперед: какой подать инструмент, когда подкачать воздух в горн, где придержать.
– Молодец! – похвалил его Кощей. – Хороший из тебя коваль выйдет. Хочешь кузнецом быть?
– Не, – отмахнулся Алешка, – я летать хочу.
– Тоже хорошее дело, – одобрил Кощей. – Однако без мастерства не полетишь. Глянь-ка, чего я тебе соорудил.
Кощей откинул занавеску в пристройку, где он обитал в свободное время, покопался там и вынес изящный воздушный винт. Большой такой, блестящий, тоненький, красивый.
– Угодил? – спросил он Алешку. – С энтим винтом полетишь. А вот и моторчик к нему.
Велосипедный моторчик, легонький, в самый раз для Лешкиного веса.
– Токо, Левонтий, как мы с тобой вертолет сладим, я первый полечу.
– Вам нельзя, – сказал Алешка. – На кого вы клиентов своих оставите? Деревня без вас пропадет.
– Ладно, договоримся. Но слово дай – без моего догляда не летать. Хотя бы спервоначалу.
– Даю, даю! – поспешил Алешка. – А болты вы мне подобрали?
– А как же. – И Кощей протянул Алешке жестянку, в которой гремели и звякали мелкие железки.
– Все! – сказал Алешка. – Мы пошли.
– В добрый час. Петюнии посадил?
– Еще как! Два раза!
Едва мы добрались до дома, Алешка запряг меня в работу.
– Дим, давай быстренько разбирай «Кощея». А потом мы с тобой соберем вертолет. У тебя бензин есть? Эх ты! У тебя никогда ничего нет. А машинное масло? Я так и знал. Все самому надо делать. – И он мгновенно исчез за калиткой.
И так же быстро вернулся с небольшой канистрой и с банкой автола – не иначе у соседей в подарок получил. Они, наверное, были рады так легко от него отделаться.
– Ты еще не разобрал? – завопил он. – Ну все самому нужно делать!
– Самому, – послышался за калиткой бас, – все не нужно делать. Надо уметь организовать людей.
Это пришел майор Семенов (или Сименов, или Сяменов).
– Мама дома? – спросил он. – Попросите ее на минутку.
– Тетушка Марта обед готовит, – сказал Алешка.
– Да мне твоя тетушка не нужна. Ты маму позови.
Но мама уже вышла из сарайчика и шла к нам, вытирая руки полотенцем.
– Здравия желаю, – сказал майор Семенов. – Вот зашел еще раз извиниться за беспокойство.
– Да ладно, – отмахнулась мама. – Мы уже привыкли.
– К обыскам? – удивился майор.
– К беспокойству, – объяснила мама. – Чаю хотите? У нас его полно.
– Я бы с удовольствием… но времени в обрез. Как бы мне с капитаном Павликом поговорить?
Мы с Алешкой подобрались поближе.
– А его у нас нет, – сказала мама.
– Странно… – Майор почесал нос в задумчивости. – А где же он? Я так понял, что он к вам пошел.
– Не дошел, наверное, – сказал Алешка.
– Он попросил у меня машину. Но она у нас одна, я не смог ему помочь. Тогда он взял у нашего сотрудника велосипед, переоделся в гражданку и уехал. Очень срочно. Он так вертел педали, что… что я даже ему позавидовал.
– И куда он поехал? – спросила мама с оттенком тревоги в голосе.
– Я понял, что к вам. Он сказал такую фразу: «Поеду леопардов отлавливать».
– В джунгли? – удивилась мама. – На экватор?
– Я понял, что он говорил о ваших детях.
– Он им польстил. Они никакие не леопарды. Они кровожадные комары.
А мы с Алешкой прямо замерли. Велосипед… Лео– пард-Леонард… Отлавливать…
И не говоря ни слова, мы помчались к Кощею.
Он был еще в кузне – красил велосипед.
– Дядя Кощей! – с порога завопил Алешка. – Где вы этот велосипед нашли?
Кощей поскреб ухо, вытянул из-за него папироску.
– Нигде. Его мне Шурик притащил.
– Какой Шурик?
– Да балбес один, деревенский.
– Это его велосипед? – Мы с Алешкой тарахтели вопросами в один голос. – Он куда-нибудь влетел?
– Никуда он не влетал. – Кощей был озадачен нашими вопросами. – Он этот велосипед в кустах нашел. Возле дороги, которая повдоль озера идет.
Алешка – ноги подкосились – сел на порог. Я к двери прислонился.
– Вы что, мальцы? Что расстроились? Ваш, что ли, велик?
– Лучше бы наш, – выдохнул Алешка. – Павлик на нем ехал.
– Павлик – это ваш младшенький, что ли?
– Старшенький, – сказал я. – Капитан милиции.
Кощей присел на чурбачок, еще одну папироску достал. Что они, в ушах у него, что ли, растут?
– Дело серьезное, – сказал он. – Однако надо Шурика допросить. Пошли.
Вот это человек! Сразу все понял. И советы давать не стал. Действовать начал.
– Дим, – шепнул мне Алешка, – помнишь, я говорил про человека, в котором внутри все время борются два человека. Один плохой, другой хороший.
– Ну? И что?
– Что, что? Вот в Кощее добрый человек победил. Навсегда.
– Я рад. Я это давно понял.
Шурик, пожилой такой старичок, жил в стареньком доме. Домик – набочок, крыша – набекрень, заборчик – вообще вповал. Зато во дворе – грозный козел с бородой и рогами. Он смотрел на нас ледяными глазами и медленно жевал окурок.
– Стоять смирно, – посоветовал нам Кощей и крикнул: – Шурка! Выдь во двор.
Шурка – худенький, с бородкой – тот же час выскочил на крыльцо:
– Лисапет починил? Эх! Я было подумал, что на ём приехал. Огорчил ты меня.
– Я тебя еще больше огорчу. А ну-ка, колись, братан, где велик стырил?
– Чего? – Дед Шурик угрожающе схватился за лопату и посыпался с крыльца. – Чего стырил? Я за свою жись чужого ржавого гвоздя не взял без спросу. А лисапет ктой-то бросил. Куды такой годится?
– А ну пошли, – сказал Кощей, косясь на грозного козла, – покажешь, где его нашел. И чудовище свое отгони.
