— Марионетку?
— Это вопрос масштаба. Для хозяев нефтяных скважин Амиров марионетка, а для филимоновцев оказался полной погибелью. Они же просто накаченные парнишки: до недавних пор ездили с бейсбольными битами в багажнике и считали себя крутыми. Там тряхнут птицефабрику, здесь поставят «крышу» над магазином… Так они еще порядок поддерживали: если кто хотел пограбить их магазин, ему битой — да по ручонкам. А у Алибабы связи с мусульманскими боевиками. Я так думаю, его керосиновая лавка дает деньги на войну в Чечне… Боевички — это тебе не филимоновская шпана. У них автоматы, гранатометы, взрывчатка и умение всем этим пользоваться. Сейчас зима, в горах нет зелени и трудно прятаться. Так они разъезжаются по стране на отдых: по документам — люди как люди, а внутри зверье. То, что у них происходит с Филимоном, войной уже не назовешь. Боевики Алибабы приходят к хозяину магазина, который платил филимоновцам, и говорят: «Будешь платить нам». И все.
— Так вы филимоновец? — догадалась Маша.
— Нет. Я тот, кому филимоновцы пообещали хорошо заплатить за то, чтобы никогда больше не вспоминать об Алибабе.
— Киллер? — в лоб спросила Маша.
Бармен покачал головой:
— Я был на трех войнах и ни одного человека не убил своими руками. Конечно, приходилось стрелять в сторону расположения противника. Может, и попал в кого. Но моя главная специальность — радиоэлектронная разведка. Алибабу я и без тебя собирался сдать Андровскому.
— А почему раньше не сдали?
— Потому что у меня и у Андровского разные задачи. Мне надо посадить Алибабу, а ему — защитить отдыхающих. Допустим, я сейчас позвоню ему и расскажу, что в новогоднюю ночь Алибаба собирается брать сейф санатория. Андровский пойдет в районную милицию, конечно, догадываясь, что у Алибабы там осведомители. Все будет, как на учениях: спланируют операцию, поставят засаду. Но Алибаба не приедет. Андровский только обрадуется, что все обошлось, ведь неизвестно, как прошла бы операция. Попадет шальная пуля в отдыхающего, и конец «Райским кущам»: ну какой богатый человек поедет в санаторий, если там убивают?.. Поэтому я позвоню Андровскому в последний момент, когда уже никто не сможет предупредить Алибабу.
— И пусть шальные пули летят в отдыхающих?
Бармен смутился:
— Надеюсь, что до этого не дойдет. Я же не случайно выбрал «Райские кущи». За бандой Алибабы много дел, но ограбление сразу нескольких сотен известных людей — это уже из ряда вон. Тут, во-первых, расследованием будет заниматься Москва, и Алибабу уже не спасут подкупленные менты. А во-вторых, Андровский сам по себе сила. Шутка ли — полковник, охранял Президента. Поверь мне, он и сейчас знает, куда позвонить, чтобы через полчаса здесь были вертолеты со спецназом. Мое дело — предупредить его вовремя. Ни раньше, ни позже.
— Сила, — оценила Маша. — Руками честного человека уничтожить одного бандита, чтобы помочь другому бандиту.
— Ход конем, — улыбнулся бармен. — Мой позывной в разведке был «Конь».
— И не стыдно вам? — спросила Маша — За Родину сражались, а теперь на всякую погань работаете.
— Мы-то за нее сражались, а она за нас не очень, — ответил Конь. — У меня друг подорвался на мине. Ногу отрезали выше колена. Дали ему бесплатный протез, как положено, только на этом протезе он ходит с палкой и то еле-еле. А есть протезы, на которых можно бегать. Надо свозить его в Германию, устроить на протезирование.
— Он далеко живет?
— Хочешь меня проверить? — Конь покопался в бумажнике, достал фотокарточку и показал Маше из рук, прикрыв пальцами верхнюю часть. — Лица тебе ни к чему, а ноги — пожалуйста: пять на троих. Одна пара моя, другая уж год лежит в земле, а непарная нога водку квасит.
— Я постараюсь вам помочь, — пообещала Маша.
Конь криво усмехнулся:
— Попросишь денег у дедушки? Сейчас есть богатые генералы: зарплата чуть побольше, чем у врача, а дом чуть поменьше, чем у миллионера.
— За дедушку я и в морду могу, — предупредила Маша. — Он герой, двадцать лет в тюрьме у американцев. А за вашего друга я буду просить Президента. Только уж мы сделаем по-моему…
Глава VIII НЕРВНЫЙ ДЕНЬ НАКАНУНЕ ПРАЗДНИКА
Поздний рассвет тридцать первого декабря гости «Райских кущ» не сговариваясь встретили в постели. В ресторане, у столов с крахмальными скатертями, напрасно ждали официанты. Завтракать никто не вышел. Гости отсыпались за вчерашний бал и про запас на новогоднюю ночь.
Ко второму завтраку, обычно плотному, из нескольких горячих блюд, спустилось человек тридцать. Выпили по стакану сока, лениво захрустели тостами и разбрелись по номерам. Поскольку в ресторане все подавалось с плиты и никогда не разогревалось, удивленные официанты сами съели, сколько смогли, из дежурных блюд — парной осетрины и мяса по-строгановски. Кто-то высказал общую мысль, что затишье связано с визитом Президента, поскольку в прошлый Новый год аппетит гостей нисколько не страдал из-за предстоящих праздников. Кто-то предположил, что дамы зубными щетками полируют драгоценности, а мужчины гладят смокинги, по-солдатски положив их под матрас.
Шутку оценили. Под хорошее настроение отпустили домой вертевшуюся в зале чокнутую судомойку. Девчонка была старательная, посуду мыла, как машина. Но чересчур любопытная. Что ни случись — она тут как тут. Слюнявая физиономия слабоумной никому радости не прибавляла, но при этом каждый мысленно укорял себя за черствость и вслух жалел девочку. Поэтому отпустили ее с удовольствием.
От нечего делать официанты смотрели в окно, как она в своих мужских башмаках двигает по двору санатория, по занесенной снегом клумбе. В ворота въезжал черный «Мерседес Гелендваген» с мигалкой на крыше, и девчонка остановилась поглазеть. Хотя что там девчонка! Можно было поручиться, что все «Райские кущи», от прислуги до самых богатых гостей, в этот момент прилипли носами к стеклам. Появление президентской охраны означало, что визит не сорвался из-за срочных государственных дел или болезни.
Из Гелендвагена вышли молодые люди в одинаковых черных пальто, с узелками галстуков, выглядывающими из-под кашне. Один сразу же начал снимать здание цифровой камерой. Другой, не спрашивая ни у кого дороги, пошел в кабинет директора, и туда через минуту прискакал нелюбимый официантами Папаша Мюллер. Еще четверо ездили на лифтах, бродили по коридорам, иногда стучались в номера и, попросив извинения, смотрели в окна, выходящие на дорогу.
Минут через сорок молодые люди собрались у своего Гелендвагена; из гаража вынырнули «Мерседес» директора и «Лендкруизер» Андровского, и все три машины укатили в сторону музея.
Официанты стали накрывать столы к обеду, гадая, что бы это значило. Самым осведомленным оказался метрдотель Дубового зала. Он сказал, что Президент заедет от силы на час, а новогоднюю программу для отдыхающих расписали на всю ночь. Ужин и концерт пройдут здесь, в «Кущах», бал — в музее, потому что в «Кущах» нет такого большого зала для танцев. Судя по всему, Президент на балу и появится, вот почему охрана поехала в музей.
Официанты разочаровались. Всем хотелось увидеть Президента, а если повезет, и сфотографироваться с ним на не очень заднем плане. Но всезнающий метр сказал: «Помяните мое слово, все там будем, или я не знаю нашего директора. Если не удастся накормить президента здесь, он устроит фуршет в музее, а мы будем разносить шампанское».
Обед прошел тоже не совсем обычно. В Мраморном зале у ресторана не было ежедневного парада новых платьев и узнаваемых лиц. Не задерживаясь для разговоров, отдыхающие сразу садились за столы. Многие женщины пришли в деловых костюмах, чтобы вечером, надев что-то совершенно умопомрачительное, сыграть на контрасте и покорить всех.
А после обеда к бронированной двери комнаты-сейфа выстроилась очередь. Богачи заходили по одному, каждый со своим ключом, и забирали из ячеек сданные на хранение драгоценности. Сокровища «Райских кущ» не иссякали, а расходились по хозяевам, чтобы вечером сверкать на пальцах и запястьях, в ушах и на шеях.
В музее появление президентской охраны обсуждали очень бурно. Рекогносцировка там проводилась основательно, этаж за этажом, комната за комнатой. Те, у кого еще не побывали офицеры охраны, сидели у себя, чтобы не пропустить это событие, а те, у кого побывали — делились впечатлениями.
— У тебя были?
— Был один.
— Что сказал?
— Ничего. Только «Здрасьте» и «Всего хорошего».
— А мне сказал: «Пожалуйста, когда поедет кортеж, не фотографируйте из окна».
— Потому что у тебя окна на дорогу выходят, а у меня на лес.
— Ой, девочки, я не поняла: почему нельзя фотографировать? Президент — что, будет не накрашенный?
— Курица! Охране же не видно, фотоаппарат у тебя или оружие. Как влепят на ходу из автомата, а потом пришлют открытку с извинениями.
