Что проводник мог подумать — если он связан с преступниками? Только то, что Андрей и Сергей никакие не спортсмены, а оперативники, идущие по следу преступников, и что они поручили мне позвонить своему начальству, потому что боятся засветиться и не хотят делать звонок сами! Да еще они упомянули про то, что они — из милицейского спортивного общества. Проводник мог и это запомнить и намотать на ус! И еще… — Мишка хихикнул. — Проводник наверняка решил, что Андрей выскакивал за мной в тамбур, чтобы передать записку с поручением втайне от «нового русского»! Ну, и, естественно, проводник решил, что весь этот мордобой между братьями — хорошо отрепетированный спектакль, чтобы показать всем вокруг, какие они дубины стоеросовые и что их не нужно опасаться! А потом он видит, как один из братьев-спортсменов — «братьев-спортсменов» в кавычках, по его мнению, — уходит на концерт, а второй остается в практически пустом вагоне — как будто дожидаясь секретной встречи!
— Почему «как будто»? — вопросила Груня. — Он ее и дожидался — только эта секретная встреча не имела никакого отношения ко всяким оперативным и следственным делам!
— Ну да! — энергично закивал Мишка. — Но ведь проводник-то вообразил совсем другое! И он решает воспользоваться случаем и помешать Андрею встретиться со связным — может, боялся, что связной должен передать «спортсменам» точные приметы преступника, а может, подумал, что вот удобный случай взять одного из оперативников в заложники, чтобы потом можно было торговаться. В общем, он зашел в четвертое купе, где уже никого не было, кроме пустой бутылки из-под коньяка, взял эту бутылку — наверно, через носовой платок или как-то так, чтобы не оставлять своих отпечатков пальцев, — заглянул в первое купе, к чему Андрей отнесся совершенно спокойно, ведь мало ли зачем может заглянуть проводник, шандарахнул Андрея бутылкой по голове и, пока тот был без сознания, отволок его в какое-то укромное место и там связал. А может, и рот пластырем заклеил! Вот! Вот как это было!
— Все это очень хорошо, — сказал Игорь. — Но где все-таки спрятан Андрей?
— В одном из мест, доступных проводникам — и только проводникам, факт, — сказал Витька. — В одном из таких мест, в которых никто не подумает искать, если не догадаться, конечно, что преступником может быть проводник! Надо обыскать все такие места — но перед этим надо задержать преступника.
— Разумеется, — кивнул Алексей. — Значит, так. Ты, Игорек, заговариваешь проводнику зубы — ты у нас на это мастак, — а кто-то из ребят со всех ног мчится к бригадиру поезда или к начальнику патрульного наряда, сопровождающего поезд, и говорит, что срочно надо задержать преступника. Если что, привлечем Сергея. Правда, боюсь, он проводнику все кости переломает, поэтому Сергею крикнем «ату его!» только в самом крайнем случае.
— Ну, я пошел, — Игорь повернулся к Мишке. — Какой, ты говоришь, из проводников?
— Тот, что пониже и помоложе, — ответил Мишка. — А я тогда побегу в хвост поезда, ведь, кажется, бригадир там и милицейский патруль вроде туда удалился после обхода вагонов.
— Давай! — одобрил Алексей. — Действуй!
И Мишка помчался по вагонам, из одного в другой, пока Игорь направился к проводнику, на ходу прикидывая, как получше завязать разговор, чтобы задержать проводника на неопределенное время.
Мишка бежал во весь дух, громко хлопая железными дверями переходов-«гармошек» между вагонами. Он был на подходе к вагону-ресторану, когда, распахнув очередную дверь, врезался в быстро идущего навстречу ему мужчину. Мишка, летевший для скорости низко опустив голову, словно она помогала ему таранить воздух, так основательно врубил мужчине головой под дых, что тот, охнув, сложился, почти как тряпичная кукла, и несколько секунд был способен лишь на то, чтобы молча глотать ртом воздух, будто рыба, вытащенная на сушу.
— Эй… ты!.. — прохрипел мужчина, обретая способность говорить. — Куда тебя несет?
— Простите… — Мишка, оправившись от первой растерянности, разглядел, что мужчина вполне еще молодой, в строгом костюме «служебного» покроя. С первого взгляда его можно было принять за официанта, но Мишка быстро сообразил, что это не официант: пиджаки официантов в вагоне-ресторане, припомнил он, были особого — «железнодорожного», так сказать — оттенка, и с железнодорожной символикой, вышитой на левых нагрудных карманах этих пиджаков.
— Ну, ты даешь… — мужчина с трудом перевел дух. — И что тебе не спится посреди ночи?
— Мне поскорее надо добраться до бригадира поезда! — сообщил Мишка. — В нашем вагоне пропал человек!
— Пропал?… Человек?… В каком вагоне?…
Мишка оттарабанил на такой скорости, что мужчина не сразу его понял.
— Ну, в нашем, в СВ… Там у нас ехал «новый русский»… И такое впечатление, будто его похитили — прямо с поезда… Все в жутчайшей панике — ну, и проводники, и соседи, и вообще… Я не понял, в чем дело, но меня послали сбегать к бригадиру, когда я проснулся и высунулся на шум, — любопытно ведь!
Мишка объяснял так подробно, потому что продолжал чувствовать себя немножко виноватым перед этим человеком, в которого со всего маху врезался, и хотел, чтобы мужчина понял: Мишкой двигали исключительно лучшие чувства, желание помочь…
— Пропал?… — Мужчина побледнел и схватился за поручень. — Вот те раз!
— А вы его знаете? — удивился Мишка.
— Трудно сказать, знаю или нет, — ответил мужчина. — Я, как бы… Ладно, беги к бригадиру поезда. Или, нет, постой! Ты не можешь меня выручить?
— Ну, если сумею… — ответил мальчик.
— Видишь ли, я командированный, и я пошел пообедать в вагон-ресторан, а там оказался концерт, горячего больше не было, только закуски и шампанское. Этот «новый русский» сказал официантам, чтобы меня накормили, а он заплатит за меня и сразу куда-то вышел. Возможно, за деньгами… И больше не вернулся! А потом, когда все разошлись с концерта — я уходил последним, — официанты задержали меня и сказали, что не отпустят, пока я не расплачусь! Мол, за всех было уплачено заранее, а большой горячий ужин — это отдельная статья… И меня продержали под арестом все это время… Только что официант, стороживший меня, задремал, и я ухитрился улизнуть… И я… Ты не знаешь, где мне можно на время спрятаться? Мне сходить на следующей остановке, а до нее не так долго!
— Разве у вас нет своих денег, чтобы расплатиться за ужин? — с недоумением спросил Мишка.
— Понимаешь… — Мужчина заметно смутился. — Этот «новый русский» сказал мне, чтобы я не стеснялся и заказывал все, что я захочу, — мол, сегодня он платит за всех! И я назаказывал намного больше, чем могу оплатить сам! То есть, если я рассчитаюсь, мне не хватит на две недели моей командировки — ни на гостиницу, ни на питание… Я понимаю, что поступаю нехорошо, — виновато добавил мужчина, — но мне просто деваться некуда, кроме как тихо смыться! Ведь и влип-то я не по своей вине… и не по вине этого «нового русского», как я теперь понимаю! Просто несчастное стечение обстоятельств, вот и все! Но ведь в вагоне-ресторане этого не объяснишь…
— Хм… — Мишка задумался. Ему стало жалко горемыку-командированного, и впрямь влипшего как кур в ощип. — Вот что, мы едем с другом… Давайте я отведу вас в наше купе. Там вас никто не подумает искать. А на вашей остановке вы выскочите. Сбегать за бригадиром я могу и после того, как мы вас укроем.
— Спасибо тебе! — Командированный схватил руку мальчика и с чувством ее пожал. — Тогда пошли! Только по пути я заберу из моего купе портфель, пальто и шапку, вот и все. Надеюсь, соседи не проснутся…
Соседи командированного не проснулись, и Мишка благополучно доставил его в вагон СВ, в свое с Витькой купе. Открывая дверь купе, он успел заметить краем глаза, что все толпятся вокруг купе проводников, в дальнем конце вагона, не обращая никакого внимания на то, что происходит в остальной его части. Едва командированный юркнул в купе мальчиков, как Мишка, обуреваемый любопытством, поспешил туда.
Возле купе проводников и первого купе яблоку негде было упасть. Из всего вагона на месте очередного события не было — по порядку купе от другого конца — Азалии Мартыновны, Анджеловой с Сидоренко (по всей видимости, Анджелова спала — из купе доносился ее храп, а Сидоренко честно стерег драгоценную гитару, не спуская с нее глаз), Полины (соблюдая условие, принятое на всякий случай, двойняшки до сих пор не появлялись на людях вместе), обитателей второго купе — «босса» с его секретарем и, естественно, Сашка. Но, в любом случае, народу хватало.
Картину Мишка застал очень живописную. На диване в первом купе сидел Андрей, медленно приходящий в себя, и Любовь Александровна бережно вытирала влажным полотенцем его разбитую голову. Игорь и проводник постарше держали молодого проводника, заломив ему руки за спину, и было видно, что над внешностью молодого проводника кто-то основательно поработал. Кто — догадаться было нетрудно, потому что дюжие Алексей и Самсонов буквально висели на Сергее Нахлестове, чтобы он не учинил над проводником дальнейшего членовредительства. А Витька и Груня с восторгом наблюдали всю эту сцену.
