— Ты что, совсем сбрендил? Зачем тебе понадобилось кошку мучить? — возмутилась она. Ромка смущенно отвел глаза.
— Хотел разобраться до конца.
— В чем это?
— Понимаешь, я вдруг подумал: а вдруг у нее шкура двойная, а под ней что-то скрывается? Иначе чего это Софья Яковлевна все «Киса» да «Киса» бормочет?
— Но теперь ты убедился, что у кошки шкура одна?
— Теперь — да, — и незадачливый сыщик снова подул на царапину.
Обе американки приехали к ним довольно скоро. В руках у Эли снова был довольно большой пакет. Пока Вика знакомилась с Валерией Михайловной и Олегом Викторовичем, Эля внесла пакет в свою комнату и положил а на диван.
— А что у тебя здесь? — полюбопытствовала Лешка.
— Кассеты очень нужные. Пусть пока у вас полежат.
— Ага, испугалась их там оставлять! Правильно делаешь, у нас они сохраннее будут. Дик никого в дом не впустит, — поддержал ее Ромка.
— Да ты все время говоришь, что от Дика пользы нет, — поддела брата Лешка.
Пес понял, что речь о нем, навострил уши и, наклонив голову набок, перевел взгляд с одного на другого.
Ромка снисходительно хмыкнул и, отодвинув от себя собачью морду, поднял вверх указательный палец.
— Собаки — не панацея от краж, у преступников полно всяких способов для их нейтрализации.
— Тем не менее среди препятствий, мешающих им проникнуть в квартиру, воры сначала называют собак, а уж потом сигнализацию.
— А у тебя много знакомых воров? — осведомился Ромка.
— Я еще, к твоему сведению, и читать умею.
— Да хватит вам спорить, — одернула их Эля. — А собаку я себе в Америке непременно заведу, и не для охраны вовсе, а для души. У вас в квартире вон какая громадина живет, и ничего, оказывается. А у нас дом свой, она во дворе сама гулять будет.
— Мама недовольна, что от Дика шерсти много, — вздохнула Лешка.
— Потому что он у вас все время дома сидит. — Услышав на кухне звон тарелок, Эля крикнула: — Лера, с обедом не торопись, мы сейчас уходим. Я только переоденусь — и все.
Она закрылась в своей, то есть Ромкиной, комнате, а потом вышла оттуда в необыкновенно красивом темно-сером вечернем платье с фигурным вырезом. На шее витая золотая цепочка с большим, напоминающим цветок, кулоном.
— Как вы думаете, я не очень потолстела по сравнению с прошлой весной? — оглядывая себя в зеркале, озабоченно спросила она.
— Ты выглядишь на все сто! — искренне оценила ее внешний вид Лешка.
— Спасибо. Вике тоже надо переодеться, а потом мы с ней в «Рэдиссон-Славянскую» собираемся. Опаздывать не хотелось бы.
— И когда тебя теперь ждать? — спросила Валерия Михайловна.
— Наверное, завтра вечером. — Оглядев свой гардероб, она положила в сумку бежевый брючный костюм: — Это моя одежда на завтра. В сумке что-то зазвенело.
— Ах, да. У меня ключи есть, у Вики тоже, а запасные пусть пока у вас повисят, — она повесила в коридоре на гвоздик новые ключи от квартиры в Медведкове. — Старые мы уже выбросили.
— Постойте, — остановил американок на пороге Ромка, — скажите мне номер телефона Павла Демидовича, тут у Димки кое-что спросить надо.
Записав номер и закрыв за гостьями дверь, Ромка задумчиво почесал в затылке:
— Лешк, позвони-ка ты Олесе и спроси, где живет Марат.
— А почему ты думаешь, что эта фифа с ним знакома?
— Ну, если он с Димкой дружит…
— Мало ли кто с кем дружит… По-моему, они между собой не очень-то… — Тем не менее она послушно взяла у него трубку, потому что Ромка уже выстучал номер, и, поздоровавшись с Павлом Демидовичем, попросила пригласить Олесю.
— А ее дома нет. К подруге отправилась, занятия у них какие-то, — ответил генерал. — Придет поздно вечером.
— Черт побери, — сказал Ромка. Лешка положила трубку на место.
— Чего ты переживаешь? Во вторник мы ведь к ним поедем, так?
— Так.
— Ну вот все и узнаем. Во-первых, спросим у Димки, знаком ли он с Юркой, во-вторых, на его кроссовки поглядим, чтобы полностью удостовериться, что он здесь ни при чем, ну, и где Марат живет, заодно выясним. А в четверг снова на Воробьевы горы пойдем.
— Все это я и без тебя давно запланировал, думаешь, одна ты такая умная?
— Ну а больше я тебе ничего не могу предложить.
Замок Эля с Викой сменили, так что он туда больше не проникнет.
Ромка вздохнул.
— Ладно, раз больше делать нечего, придется учиться.
Он уселся за стол, потянулся за учебником, но в руки ему попался уже порядком замусоленный и сильно распухший от частого купания в воде томик Ломброзо, потому что он постоянно таскал его с собой в ванну.
— Как ты думаешь, похож Юрка на неандертальца? Лешка покачала головой.
— А Димка?
— Уж никак не Димка, — Лешка даже обиделась за своего нового знакомого.
— Да, он не урод, — в раздумье сморщил нос Ромка. — Ничего в нем обезьяньего нет. А жаль.
— По-моему, мы с этой твоей теорией уже в прошлый раз разобрались. Если человек похож на мартышку, то это вовсе не означает, что он преступник.
— Да это я так, размышляю просто. Имею право?
— Имеешь. Только твои размышления смешны. И действия некоторые тоже, — вспомнила она про кошку.
Ромка открыл папку с надписью «Дело». В «Деле», кроме билета на одну поездку в метро, лежал испачканный мазутом лист, а на нем с большим трудом распознавался след большого башмака.
— Блин, — сказал он, захлопывая папку и качая в недоумении головой, — такое простое дело всего с одним, ну, если с натяжкой, то двумя подозреваемыми, а мы который день на месте топчемся. Не можем даже узнать, что именно они ищут.
— Как успехи? — подошел к сыну Олег Викторович.
— Уже можешь покупать модем, — самодовольно заявил Ромка, прикрывая «Дело» «Алгеброй». — Потому что по истории у меня скоро пятерка появится. Антон Матвеевич наконец понял, что я его уроки всегда учу и что нога у меня в самом деле тогда болела. Можешь у него сам спросить, если мне не веришь.
— Я все-таки еще чуть-чуть повременю — посмотрю, как дело дальше пойдет, — ответил Олег Викторович и уселся смотреть телевизор.
А Ромка и в самом деле взялся за алгебру и английский. К завтрашним занятиям нужно хоть как-то подготовиться.
Недаром говорится, что понедельник — день тяжелый. После трех пар уроков в Ромкином девятом «А» устроили еще и классный час с куратором, и потому из школы Лешка отправилась домой одна. Вставляя ключ в замочную скважину, она услышала телефонный звонок, и, не успев закрыть дверь, бросилась к трубке. Какой-то мальчишеский, чем-то напоминающий Венечкин, голос попросил пригласить Ромку.
— Он еще в школе, — ответила девочка. — А что ему передать?
— Ничего, я перезвоню, — ответил незнакомец и повесил трубку.
Лешка пожала плечами, заперла дверь и, присев перед Диком на корточки, надела на него ошейник и прицепила поводок, решив сначала отделаться от гулянья с псом, а уж потом поесть и приступить к урокам. Из-за каждодневной беготни она порядком запустила занятия. Но тут вдруг громко заверещал Ромкин Попка. Она оставила Дика и подбежала к клетке. Желтый попугайчик повис вверх ногами на одной ножке, запутавшись в веревке, на которой висел колокольчик.
— А зачем ты на нем качаешься? — укорила девочка птичку, аккуратно высвобождая ее из плена.
Попка вспрыгнул на жердочку, отряхнулся, как Дик, и благодарно сказал:
— Ой-ой. Омочка. Девятнадцать рублей.
Отчего он называл именно такую сумму денег, и откуда он вообще взял эти слова, произносить какие начал совсем недавно, но довольно часто, для всех загадка. Должно быть, Попка пополнял свой лексикон за счет телевизионной рекламы.
— Я не Ромочка, — проговорила Лешка. — А денег у тебя нет. И даже воды, несчастный ты мой. Конечно, при таком-то хозяине… Подожди, Дик, еще немножко, — отстранила она собаку и отправилась на кухню за отфильтрованной водой для Попки.
В это время телефон зазвонил снова. Девочка сняла трубку и, услышав немолодой мужской голос, не сразу поняла, с кем говорит.
— Это Павел Демидович, мне нужна Эля, — голос у старика явно взволнованный.
— А ее нет, она на работе, — сказала Лешка. — И придет еще не скоро. Ей что-нибудь передать?
— Боюсь, что тогда будет уже поздно. Не знаю, что и предпринять. Дело в том, что мне только что звонила Вика. С ней что-то случилось, что-то очень страшное. Она только сказала, что ей срочно нужна помощь, что она сейчас у себя дома, а потом разговор оборвался, словно кто-то у нее отобрал трубку или еще того хуже… — старик не договорил, и Лешка услышала, как он тяжело дышит. — Сколько я потом туда, к Сонечке на квартиру, ни звонил, трубку больше никто не берет. И поехать я к ней сейчас не могу, сердце что-то прихватило.
Лешка похолодела.
