на настиле веранды, любуется пейзажем. Вдруг крики, шум: «Держи его!» Потапов бежит, за ним погоня, он отстреливается, Амэ падает раненый, весь в крови. Потапова хватают, надевают наручники и уводят. Сыщик кланяется Кецалю и извиняется: «Простите-извините, господин профессор Джекоб Кецелинг, мы запятнали ваше светлое имя подозрением. Настоящий вор пойман при попытке забрать жемчужину из тайника. Примите наши извинения». Потапов сидит в тюрьме. Кецаль ночью идёт доставать жемчужину, и мы его ловим.
– Ну да, – кивнул Потапов. – Я это и имел в виду. Как ты всё красиво изложил, Франсуа! Прямо как писатель.
– У нас в Париже все драконы – Мегре, Дюма и Сименоны, – в рифму отшутился Франсуа.
– Детская идея, очень наивная, – сказал Амэ-но-ано. – Но вдруг сработает? А где возьмём пистолет? Может, у сэра Сэвила есть?
– У нас в сокровищнице есть маленький перламутровый пистолетик, попавший в храм в начале ХХ века с одним паломником, – сказал сыщик. – Но мне кажется, он не стреляет. По крайней мере, он там сто с лишним лет лежит и ни разу не выстрелил.
– И очень хорошо, – одобрил Амэ-но-ано. – А то наш друг Потапов как войдёт в раж, как прострелит мне голову!
– Ты, друг Амэ, должен держать в кулаке платочек или бинтик, намоченный в красных чернилах или туши, что тут у вас есть, – сказал Франсуа. – Потапов выстрелит, ты прижмёшь платочек ко лбу, как будто кровь, и упадешь.
– Вообще-то у драконов моего вида кровь зелёная, – возразил Амэ-но-ано.
– Но Кецаль же человек! Он не знает, что она зелёная, и думает, что красная. Так что не выделывайся и падай, весь в красной крови.
– А как я выстрелю, если пистолет не стреляет? – спросил Потапов.
– Громко крикнешь «Ба-бах!» всеми тремя глотками, – посоветовал Франсуа. – Эх, ну и потеха будет! Пошли за пистолетом, где у вас тут сокровищница?
– Только вы потом всем-всем скажите, что это было понарошку, – попросил Потапов. – А то все драконы в мире будут думать, что я – вор. И на конгресс больше не пригласят. А мне очень понравилось на конгрессы ездить, я ещё хочу.
– Не сомневайся, мы тебя оправдаем, – пообещал Амэ-но-ано.
– Эх, репетицию бы, как в Гранд Опера, – вздохнул Франсуа. – Но не успеваем. Скоро начнёт темнеть, а лучше всё это засветло провернуть, чтоб Кецаль всё рассмотрел хорошенько. Реквизит срочно: пистолет, красную тушь и жемчужину № 4. Артисты, по местам! Потапов, ваш выход!
И всё получилось ну прямо как в кино. Кецаль, видимо, беспокоился, что ещё предпримут его противники, и не хотел упускать их из виду. Он сел на веранду и сделал вид, что любуется пейзажем. Великий Кракен расположился как раз напротив него, в пруду. Его не предупредили о представлении. А зря.
Итак, сидит Кецаль и слышит: от бамбуковой рощи крики, вопли, полное нарушение гармонии. Прогуливающиеся по берегу драконы-делегаты оборачиваются и смотрят вдаль. Кецаль тоже смотрит и видит: бежит Потапов, прижимая к груди что-то округлое, завёрнутое в платочек с кленовыми листьями, а за ним Амэ-но-ано, Франсуа, Цзян и последним – толстенький, запыхавшийся сыщик.
Великий Кракен заинтересовался и высунулся повыше. Потапов обернулся, заорал «Ба-бах!» и нажал на курок. Вот так ба-бах! Грохот раздался такой, что у всех уши заложило, с крыши главного павильона сорвалось три черепицы, а Потапов остановился и изумленно посмотрел в дуло пистолета. Амэ-но-ано упал, его лоб залило красным. Потапов растерянно сделал шаг назад, к Амэ – а вдруг он его взаправду его убил? Пистолет ведь выстрелил. Но Амэ сердито зашипел: «Кыш!», и Потапов побежал дальше.
Кракен высунулся из пруда и замахал щупальцем:
– Сюда! Сюда! Прыгай в пруд, малыш! Я спасу тебя! Я знаю, что ты хороший!
– Не могу, – отказался Потапов. – Меня должны арестовать, а в пруду это технически сложно.
– Так я же тебя спасу! А жемчужину пополам!
Тут Франсуа нагнал Потапова, скрутил ему лапы за спиной… но Кракен протянул самое длинное щупальце и как дал Франсуа по затылку! Франсуа упал, слегка изумлённый неожиданным сюжетным поворотом. Следующий удар щупальцем достался сыщику. Но он успел позвать служителей. Четыре здоровенных оранжевых монаха скрутили Потапова, оттащили от берега, чтобы Кракен не дотянулся, надели наручники, увели.
– Малыш, что случилось? – сокрушался Кракен. – Я же знаю, что ты честный! Ты меня пожалел! Почему эти злодеи гнались за тобой? Я не успел тебя спасти!
Тем временем Амэ-но-ано, весь перепачканный красной тушью, дополз до Франсуа:
– Ты в порядке?
– Не понял, – прошептал Франсуа. – Кто меня стукнул? Неужели Потапов? Неужели это он украл жемчужину?
– Говори громче, я почти оглох от этого выстрела, – прокричал Амэ-но-ано. – Это Великий Кракен слегка подправил сюжет. Он питает слабость к Потапову и бросился заступаться… или заметил жемчужину у него в руках. И пистолет выстрелил… хорошо, что Потапов в меня не попал.
– Не кричи так, у меня голова раскалывается, – пожаловался Франсуа.
– Я не кричу, я почти шепчу, – оглушительно проорал полуоглохший Амэ. Ему, как и всякому с поврежденным слухом, казалось, что он говорит очень тихо.
Тем временем подбежали другие драконы, подняли сыщика, принесли к веранде, где сидел ничего не понимающий Кецаль. Сыщик был очень бледен, его тошнило – взаправду, а не по сюжету. Силушки у старого Кракена было ещё много.
– Я приношу свои извинения господину профессору, – из последних сил прошептал сыщик Кецалю. – Мы ошиблись, вы невиновны. Преступник Потапов был только что взят с поличным при попытке достать из тайника жемчужину, злодейски им похищенную.
«Сколько же этих жемчужин? – растерянно подумал Кецаль. – Эта уже четвёртая».
– А Кракен при чём? – спросил он.
– Сообщник, – прошептал сыщик ещё тише. – Мы его потом тоже арестуем. Надеюсь, у него нет пистолета. Кальмары крайне редко плавают с пистолетами.
И потерял сознание. Причём взаправду потерял, Кецаль проверил. Прибежали монахи, унесли сыщика в лазарет, положили на футон, водрузили на лоб мокрое полотенце, сделали укол. Кецаль и это проверил. Особую достоверность ситуации придал укол.
И Кецаль поверил! Он засвистел какой-то бойкий мотивчик и пошёл в павильон, решив, что чем меньше его будут видеть, тем лучше. Не стоит напоминать о себе. И раз его оправдали, можно будет и жемчужину забрать.
– Всё это хорошо, – сказал арестованный Потапов, зайдя навестить больных в лазарете. – Сыщик лежит с сотрясением мозга, Франсуа мается головной болью, Амэ почти оглох от моего выстрела, сэру Сэвилу лучше, но к боевым действиям он ещё не способен. Мы что, вдвоём с Цзяном будем караулить преступника?
– Я здоров, только говори погромче, – закричал Амэ-но-ано. – Что вы все шепчетесь?
– Я тоже здоров, особенно если Амэ не будет орать над ухом, –
