– Светлана Вениаминовна? – пробормотала Катька.
– Не-ет, – фыркнул Сева, – Неваляшкин! У него причина есть! Если Остапчук разорится раньше, чем получит долг, если еще под суд попадет за нарушение условий страховки…
– Или по подозрению в краже пекторали… – добавил Вадька.
– Точно! – кивнул Сева. – Неваляшкину вообще деньги не придется возвращать! Документов-то нет!
– Как же Неваляшкин мог украсть пектораль, если ее все время кто-то другой воровал! – возразила Катька и тут же осеклась – до нее дошло. – Выходит… – пробормотала она, – и дедок… и Раймунда… и специалистка… Все они воровали фальшивую пектораль? А настоящей в нашем музее никогда и не было? Ее… подменили раньше? Еще когда везли из Киева?
– А вез ее – Неваляшкин, – с торжеством кивнул Сева. – Идеальное алиби! Раз пектораль благополучно прибыла в музей и только там ее украли – значит, он-то ни при чем! Вот теперь все сходится! Вадька! – Сева вдруг повернулся к другу. – Тебе и вправду сложно было отследить, откуда письма дедку и Раймунде посылали?
Вадька ненадолго задумался.
– Кому другому – не знаю, а мне – не особенно, – признал он. – Как раз настолько… – Он замолчал, словно пораженный некой новой мыслью, а потом медленно продолжил: – Как раз настолько, чтоб я не подумал, будто мне специально подставляются!
– Вот! – Сева аж подпрыгнул на стуле. – Это Неваляшкин приглашение в «Белый гусь» отправил! Мы же сами в своей рекламе говорили, что специализируемся на разоблачении компьютерных преступлений! Вот он и понадеялся, что сыщик заявится на презентацию – чтоб специалист по компьютерным преступлениям ни в коем случае не пропустил те письма Остапчука к похитителям пекторали! Со всех сторон Остапчука обложил! Еще и как порядочный настаивал, чтоб милицию вызвали! Как только милиция это все узнает – сам Неваляшкин небось все и расскажет, и про письма, и про денежные проблемы Остпчука! – тот тут же станет главным подозреваемым в организации похищения! А уж Музей исторических драгоценностей страховку стребует моментально!
Катька задумалась – и кивнула.
– Сходится, – подтвердила она. – При одном условии: что история с долгами Неваляшкина – правда. Мы-то знаем ее только от Остапчука.
Вадька поглядел на сестру с возмущением. Это вообще ни в какие ворота не лезло! Больно умная стала! Такая аккуратная, стройная версия – и надо же, вот так взять и испоганить! И думай теперь заново: Остапчук или Неваляшкин, Неваляшкин или Остапчук…
– Вообще-то, меня Неваляшкин как преступник тоже не очень устраивает, – тихонько шепнул Вадьке Сева.
Тот воззрился на друга в полном недоумении.
Сева настороженно покосился на Катьку и одними губами шепнул:
– Из-за Кисоньки! Они с Муркой все-таки сестры, у них манера жалеть всяких бедненьких-несчастненьких одинаковая. Окажется, что у Геночки папаша преступник, – сразу запоет, какой он весь из себя страдалец, остался совсем один, на его плечах компания, ля-ля-ля… Ее ж от этого красавчика палкой не отгонишь!
– Если сунуться к Кисоньке с палкой, можно вообще костей не собрать, – уточнил Вадька. – Ты не расстраивайся заранее, может, это все-таки Остапчук! – попытался утешить он друга.
– Остапчук меня тем более не устраивает! – взвился Сева. – Он наш клиент!
– На тебя не угодишь!
Евлампий Харлампиевич в корзинке вдруг поднял голову… Вытянул шею в сторону парадного входа в офис… И тревожно загоготал.
Катька поглядела на него обеспокоенно. Оттолкнулась от пола и на своем вертящемся стуле переехала к монитору, на который обычно передавалось изображение со спрятанных у входа камер. Пошевелила мышкой. Экран мигнул, оживая…
– Можете больше не гадать – Остапчук или Неваляшкин, – деревянным голосом сказала девчонка. – Сейчас мы это, кажется, выясним на практике.
Мальчишки стремительно обернулись к монитору. В ярком свете фонаря напротив входа в их офис отлично просматривалась… высокая фигура в длинном черном плаще с глубоким капюшоном, возящаяся у дверей.
«Черный плащ» налепил что-то под ручкой, рванул прочь и залег за скамейкой на бульваре.
– Взрывчатка! – заорал мгновенно все сообразивший Вадька.
Евлампий Харлампиевич вылетел из корзинки – и, молотя крыльями, устремился из рабочей комнаты агентства, по коридору и прямо к двери черного хода. Троица сыщиков скачками неслась за ним. Позади раздался страшный грохот, из парадного офиса пахнуло жаром… и дубовая дверь с грохотом обрушилась на стол, за которым обычно сидел Салям. На пороге возникла фигура в черном.
Но сыщики были уже у задней двери. Сева потянулся к замку…
Вадька и Катька вцепились ему в плечи – и дернули назад.
Евлампий Харлампиевич заложил лихой вираж и стрелой понесся обратно.
Железное полотно бронированной задней двери завибрировало. Пошло волнами… Послышался глухой «чпок!» – а следом душераздирающий скрежет металла. Вращаясь, как пропеллер, сорванный засов просвистел над головами сыщиков и врезался в коридорную стену, выбивая глубокую вмятину в пластиковой панели.
– Назад, быстро! – рявкнул Вадька и почти волоча друзей за собой, кинулся обратно в рабочую комнату.
Троица сыщиков едва успела нырнуть внутрь, как лишившаяся запора задняя дверь агентства протяжно заскрипела – будто застонала – и в коридор ступила вторая фигура в черном плаще с глубоким, закрывающим лицо капюшоном.
В полном молчании «черные плащи» двинулись навстречу друг другу: один через парадный офис, второй – по коридору. Полы черных плащей мерно колыхались в такт тяжелым гулким шагам. Капюшоны неспешно поворачивались, словно явившиеся странные существа принюхивались к чему-то. Они медленно сошлись у порога рабочей комнаты, поглядели друг на друга и шагнули внутрь.
Глухая, лишенная окон рабочая комната была совершенно пуста. Ни единого человека. Лишь через покрытое трещинами одностороннее стекло был виден парадный офис с вышибленной дверью. Мерно гудели мониторы, а на длинной пластиковой панели, изобилием микрофонов и кнопок напоминающей центр управления полетов, восседал белый гусь. И, склонив голову набок, недобрым круглым глазом наблюдал за пришельцами.
Двое в черном снова переглянулись – на сей раз, кажется, недоуменно – и неторопливо двинулись к беззащитной птичке.
Зарина бродила по кабинету, останавливаясь и принимаясь разглядывать то ксерокс, то принтер, то касаясь мышки выключенного компьютера. Правда, чаще всего она искоса посматривала на Саляма. Младший Служащий эти мимолетно брошенные взгляды ловил, улыбался в ответ дурацкой улыбкой, но подойти не мог. Перед ним, грозно уперев руки в боки и глядя ему в очки взглядом, от которого затемненные стекла должны были расплавиться и стечь тяжелыми черными каплями, стояла Кисонька.
Мурка подошла сзади и, ухватив сестру за плечо, оттащила ее от Саляма.
– Ты что? – рассерженной кошкой зашипела на нее близняшка. – Я собираюсь высказать этому мерзавцу – Севе! – все, что я думаю о его наглом вмешательстве в мою личную жизнь!
– И по этому поводу ты портишь личную жизнь Саляму? – мягко поинтересовалась Мурка.
Кисонька обернулась и уже новым, более осмысленным взглядом уставилась на Саляма и Зарину.
– А знаешь, я как-то совсем забыла, что он еще и Салям – а не только Сева, – совершенно растерянно пробормотала она.
– Он и Сева, и Вадька, и Катька, и мы с тобой, – хмыкнула Мурка. – Но надо же ему иногда и собой побыть.
Салям-сам-собой выглядел довольно прикольно. Теперь он перетаптывался за спиной у Зарины – точно как Вадька, когда ему хочется Мурку куда-нибудь пригласить, а ничего интереснее сетевой игры в «Героев меча и магии» в голову не приходит. Интересно, а что Салям может предложить девушке?
– Э-э… – в этот момент протянул Салям. – Хотите бутербродик? С салями? – явно делая над собой усилие, выдавил он.
Зарина обернулась, стрельнула в Саляма темными глазищами из-под длинных ресниц и отрицательно покачала головой.
– По крайней мере, он готов отдать ей самое дорогое, – фыркнула Кисонька.
– Хочешь, чтоб тебе Севка свой счет в банке предложил? – сдавленно хихикая, спросила Мурка.
– А я приму! – со злобным энтузиазмом заявила Кисонька. – Его тут же хватит удар, и я избавлюсь от него раз и навсегда!
– Надо, наверное, Володе позвонить, пусть он нас заберет, пока Остапчук не вернулся и не выкинул нас отсюда, – пробормотала Мурка, вытаскивая мобильник.
– А что делать – с Геной я уже поехать не смогу. Спасибо Севочке. – Кисонька одарила очередным бешеным взглядом Саляма – хотя предназначался он явно туда, за очки, Севе.
– Тебе он так понравился? – имея в виду Гену, а не Севу, спросила Мурка, прислушиваясь к гудкам в трубке.
Кисонька неопределенно повела плечом:
– Красивый. Почти взрослый…
