горло. Она повернулась, непредсказуемые глаза теперь были каре-серыми, под ними лежали впалые тени.
– Вам нужно поспать, – заметил он, сев рядом с ней.
Агата засмеялась, но Гастон заметил отзвук горечи в её смехе.
– Вот вы найдёте мне дом, чтобы открыть врачебную практику, тогда и высплюсь. Давайте приступим.
Гастон едва слышал её.
– Превосходно, – ответил он. – Давайте.
Колдунья подняла и снова опустила руки, нахмурившись:.
– Помните, вам нужно найти причину, чтобы снова спрятаться от семьи на несколько дней и потом по возможности всегда носить шляпу.
– Да, да, конечно. Потому я и принёс это. – Он показал ей треуголку, которую крутил в руках, и подавил желание упрекнуть её за промедление. Заметив, как омрачилось её лицо из-за его нетерпеливого тона, он поспешил оправдаться: – Нас могут обнаружить. Садовник скоро будет гасить фонари.
– Вы правы. Конечно. – Агата сделала глубокий вдох и велела: – Закройте глаза, Ваша Галантность.
Он выполнил указание, и уголок его рта чуть изогнулся.
– Я сегодня был молодцом?
– Да, – прошептала она, и её тёплое дыхание овеяло ему лицо. – Вы сильно облегчили жизнь бедняге.
Гастон улыбнулся и, когда Агата запустила пальцы в его волосы, задрожал.
Кожу на голове стало покалывать, и он затрепетал ещё больше. Больно ему не было, это ощущение скорее напоминало онемение мышц, когда во сие отлежишь себе руку. Но Гастон задержал дыхание и начал считать в уме, чтобы отвлечься.
Раздался глухой звук, и внезапно юноша перестал чувствовать прикосновения чародейки. Он открыл глаза. Агата лежала пластом, с закрытыми глазами, прижавшись головой к задней части скамьи. Она снова потеряла сознание. Он осторожно приподнял её так, чтобы она легла на бок, положив голову ему на руку. Он не понимал, как так получалось: она наколдовала зимнюю одежду для шести детей без всяких последствий, но простое изменение его волос лишило её чувств.
Кстати, волосы!
Гастон схватился руками за голову и обнаружил там густые шелковистые кудри, лежавшие лёгкой волной. Спереди пряди были короткими, но, когда он ощупал затылок, оказалось, что локоны достают до воротника кафтана.
У неё снова получилось! Гастон не мог дождаться, когда вернётся в свои апартаменты и увидит себя в зеркале. Какого цвета у него теперь волосы? Рыжеватая грива матери? Густая тёмная шевелюра Жоржа? Отцовская копна давно подёрнулась сединой, но на старых семейных портретах его волосы казались почти чёрными.
Гастон пропустил пальцы через роскошные пряди. Он просил Агату о тёмных густых волосах, но теперь пожалел, что не выразился более точно. Ноги гудели от желания помчаться в свою комнату и изучить новообретённую причёску до мелочей. Его взгляд метнулся к бесчувственной колдунье, потом к двойной двери, ведущей в главный дом.
Если он бросит её здесь, она никогда его не простит.
Гастон потряс девушку за плечо и прошептал её имя. Она даже не пошевелилась.
Когда женщины падают в обморок на балах – что происходит раздражающе часто, – кто-нибудь обычно приносит нюхательную соль. Гастон вскочил и ринулся к огороду, разведённому в стоящих рядами ящиках. Он прошёл мимо аккуратного строя кустиков со свежими плодами и наконец увидел растение, отягощённое ярко-красными перцами. Пряный запах должен привести её в чувство. Гастон сорвал один стручок, подбежал к Агате и разломил его у неё под носом.
Девушка со вздохом очнулась и с упрёком заморгала.
– Ч... что?
– Как вы? – спросил Гастон.
Она медленно села.
– Теперь ничего...
– Хорошо. Вам пора вернуться в свою комнату, – сказал Гастон. – Уже поздно.
Она заморгала, губы её слегка раскрылись, и, сев, она потянулась к нему.
Гастон застыл, звуки ночи потонули в стуке пульса в ушах.
Она провела пальцами по его вискам.
– Получилось, и цвет такой, как я представляла.
– Мне не терпится увидеть его. – Веки у Гастона отяжелели, и он склонился к ней, отвечая на её прикосновение. Что-то в этой девушке неудержимо влекло его.
Хлопнула дверь, и Гастон вскочил на ноги.
– Нельзя, чтобы нас видели вместе!
Агата сморщилась.
– Когда это вам нужно, вы не боитесь, что нас увидят.
Он взял её за руку и помог встать.
– Да, если я переодеваюсь и еду в деревню, куда мои родители и носу не покажут.
В дальнем конце оранжереи кто-то засвистел.
Агата пошатнулась.
Гастон схватил её за плечи и вгляделся ей в лицо.
– Вы сможете дойти до своей комнаты?
– Я иду в кухню. Нужно закончить работу.
Он отпустил её и оглянулся через плечо: приближался старый садовник.
– Хорошо. Это не так далеко. Я пойду через боковую дверь и отвлеку садовника, а вы проскользните в главный дом.
Девушка прищурилась и стиснула губы.
– Ладно, – произнесла наконец она.
Гастон заметил, что Агата обиделась. Мышцы у него сводило от нетерпения. Он страстно желал найти зеркало, чтобы посмотреть на свои новые волосы, а если их застанут вдвоём, это поставит под угрозу всю их договорённость. Но нельзя настраивать против себя колдунью. Он быстро наклонился к ней и мягко чмокнул в щёку.
– Спасибо, Агги.
Щёки у неё залились ярким румянцем. Довольный тем, что сохранил её расположение, Гастон нахлобучил на голову шляпу и ленивой походкой направился к насвистывающему садовнику.
АГАТА ПРИСТАЛЬНО рассмотрела своё отражение в зеркале и провела рукой по щеке, там, куда её поцеловал Гастон. Уже было далеко за полночь, а она только что закончила выполнять все дополнительные поручения, которые повариха приберегла для девушки, пока та «прохлаждалась в городе». Сверх обычных обязанностей, к которым Агата уже привыкла за прошедшие дни, ей было велено вычистить плиты, расставить продукты в кладовке по алфавиту и вымыть пол во всей кухне от столовой для слуг до моечной.
Однако она почти не жалела, что лишним трудом придётся заплатить за удовольствие от поездки в очаровательный городок Тольмар, за возможность помочь Пьеру и сиротам, посетить рынок вместе с Гастоном, выслушать его поддразнивания, ощутить масляный вкус круассана, тающего на языке. После этого она с готовностью спешила встретиться с ним ради следующего превращения и, не закончив дел, побежала в оранжерею.
Гастон выполнил свою часть сделки, и Агата очень гордилась им, когда он отдал Пьеру свои башмаки. Но то, как он вёл себя при их последней встрече, посеяло в ней сомнения. Он проявлял пренебрежение к ней и нетерпение.
Магия лишила сил её и
