– если ты меня слышишь, то проснись, иначе тебя выгонят с места.
Агги со всей силы оттолкнулась от темноты и, моргая, вынырнула на поверхность. Свет резанул ей глаза, и она зажмурилась.
– Погаси лампу, Эмили!
Агата быстро всё поняла. Если её прогонят из замка, она останется одна, беззащитная перед миром. Добыча для графа Дюрана. Кроме того, она ведь нужна Гастону. Девушка рывком села и увидела, что над ней хлопочет Ленора.
Глаза симпатичной горничной распахнулись от облегчения.
– Слава богу. Я уж думала, придётся звать лекаря.
– Не надо, – хрипло ответила Агата, спуская ноги с кровати. Комната закружилась, и девушке пришлось ухватиться за матрас.
– Придумай объяснение для поварихи, Эмили, – бросила Ленора через плечо.
– Я скажу, что у неё женские дни. Но вы лучше спускайтесь побыстрее! – Эмили развернулась и, блеснув рыжими волосами, исчезла.
Агата попыталась встать, но ноги подкосились, и она опять повалилась на кровать.
– Ты больна! – сказала Ленора и потрогала лоб Агги. – Я сообщу мадам Бургунди. Если кто-то и может усмирить повариху, то это она.
Упоминание об Алебарде, которая уже ненавидела её, оживило Агату.
– Не нужно, я здорова. – Она медленно встала и оперлась о стену, чтобы снова не упасть. Девушка помнила, что вчера не вовремя принялась за преображение, и хотела поскорее взглянуть в зеркало в уборной. – Мне нужно пару минут.
Ленора внимательно посмотрела ей в лицо.
– Вообще-то ты выглядишь довольно... здоровой. Даже лучше, чем вчера...
Агата отвернулась, и голова у неё закружилась. Ленора здесь была самой умной, и ей не составит труда заметить внезапную перемену. Возможно, улучшение оказалось не таким уж незначительным, как рассчитывала Агата. Она мало знала о своих способностях. Но Агги не могла допустить, чтобы у горничной возникли подозрения, а потому выпалила первое, что пришло ей в голову:
– Ах, просто у меня ужасная сенная лихорадка, вот нос и распух. Удивительно, как полезен для здоровья ночной сон, – пошутила она.
– Полагаю, да, – с сомнением ответила Ленора. – Ты точно хорошо себя чувствуешь?
– Да, – быстро ответила Агата. – Спасибо, что разбудила меня.
Она опустила голову и выскочила из комнатушки. Заснула девушка прямо в платье горничной, а потому ей нужна была всего минута, чтобы взглянуть в зеркало в уборной и приготовиться к работе.
Мчась по коридору, она поняла нетерпение Гастона – конечно, ему хотелось поскорее увидеть, как изменились его волосы. Она сама сейчас, спеша к зеркалу, испытывала в равной мере и ужас, и возбуждение.
Когда Агата добежала до уборной и заперла за собой дверь, отражение в зеркале заставило сё сердце подпрыгнуть. Вчера она считала, что другие не обратят внимание на перемены в её внешности. Она чувствовала себя в доме невидимкой. Но это...
Нос имел изящный изгиб и на кончике чуть вздёргивался, совсем так, как она представляла. Именно о таком лице она и мечтала. Агата склонилась ближе к зеркалу и провела указательным пальцем по носу до самой верхней губы. Из-за изменения формы носа губы казались полнее, а глаза как будто слегка раздвинулись. Неудивительно, что Ленора заметила разницу!
Постепенного преображения, на которое она рассчитывала, не получилось.
Но теперь уже ничего нельзя было сделать. При мысли о том, что может случиться, если она попробует вернуть себе прежний облик, Агата содрогнулась. Не ровен час, вырастет свиной пятачок или слоновий хобот! Она явно не умела правильно использовать силу своей магии.
Девушка почистила зубы, расчесала пальцами волосы и заплела их в одну длинную косу. Потом беспристрастно посмотрела на себя в зеркало. Лицо обрамляют светлые завитки, кожа блестит, как утренняя роса, ровные зубы сияют, когда она улыбается.
И Агги сразу приняла решение: она не хочет возвращать свои прежние черты. Впервые в жизни Агата де Вильнёв чувствовала себя красавицей.
ГАСТОН УПИВАЛСЯ своим отражением в зеркале, проводил рукой по густым чёрным волосам, смахивал их с висков. Почти безумная улыбка блуждала по его лицу, когда он ерошил макушку, укладывая пряди то пиками, то волнами. Новый образ очень шёл ему. Здоровый цвет лица с золотистым оттенком чудесно контрастировал с шевелюрой цвета воронова крыла. Агата просто гениальный художник!
Гастон прятался от семьи двое суток, ссылаясь на головную боль. Но больше он не мог ждать: не терпелось поскорее показаться родственникам в новом облике. Он не сомневался, что сможет сочинить какую-нибудь небылицу, в которую они поверят.
Его комната была заставлена бутылочками и баночками со снадобьями, оставшимися от материнских попыток «вылечить» его. Юноша осмотрел эликсиры, все как один совершенно бесполезные, и, наугад взяв с комода флакон с каким-то лосьоном, сунул его в карман и стремительно направился к двери.
В столовой было пусто, если не считать лакеев, расставлявших блюда на буфете. Гастон почувствовал, как на нём остановились взгляды прислуги, но намеренно оставил их любопытство без внимания и как ни в чём не бывало положил себе яйца, сосиски, тосты с маслом и налил крепкого кофе. В последнее время аппетит у него сильно улучшился.
Он уже решил после завтрака отыскать Агату и отвезти её в город, чтобы она смогла стать свидетельницей его очередного доброго дела, хотя ему никак не удавалось придумать, чем бы её поразить. В последние два дня, сидя в одиночестве в своих покоях, он много размышлял об этом и в конце концов заключил, что, когда они окажутся в городе, подходящая возможность сама приплывёт ему в руки.
– Доброе утро, Жорж. Готов пострелять по тарелочкам с Оклерами? – послышался громовой голос отца, входящего в столовую.
Гастон напрягся. Жоржа поблизости не было. Вероятно, отец увидел тёмный затылок Гастона и принял старшего сына за младшего. По рукам и ногам разлилось тепло, и, когда отец сел во главе стола, Гастон театрально поприветствовал его, подняв чашку с кофе.
– Это всего лишь я, отец.
Отец заморгал и чуть было не уронил свою чашку; чёрная жидкость выплеснулась на газету, которая аккуратно лежала на своём обычном месте.
– Что с... я хочу сказать... что ты сделал с...
– Всем доброе утро, – поздоровалась мать, входя в комнату в кричащем оранжево-белом платье и прерывая отцовский лепет.
К великому удовлетворению Гастона, Гвенаэль и Жорж шли следом за ней. Они все увидят его триумф.
– Сильвена! – почти прокричал отец. – Что ещё ты сделала с нашим сыном?
Мать резко обернулась
