— Что за артист? — удивился Пит. — Я о нем никогда не слышал.
— Верно, — подтвердил, мистер Конин, — Бартон— артист. Но он уже много лет не снимался ни в одном фильме. Во всяком случае вы не могли его видеть в кино. Откуда ты его знаешь. Юпитер? Видел по телевизору?
— Юп помешан на кино, — объяснил Боб. — Он ходит смотреть старые фильмы, которые показывают в маленьких кинотеатрах, в Голливуде.
— Юп сам был кинозвездой, — не без ехидства заметил Пит. — Он всем известен как Бэби Фэтсо!
Мистер Конин был потрясен.
— Бог ты мои! Значит, ты — Бэби Фэтсо? Ну-ну…
Юн покраснел. Он просто терпеть не мог, когда ему напоминали о том, что в прошлом он был толстощеким маленьким артистом, и потому поспешил переменить предмет разговора…
— Вы сказали, что Кларк Бартон — владелец
галереи? — спросил он, указывая на второй этаж
северного крыла.
— Да. Он продает керамику, картины и изделия
из серебра. А вон там еще две квартиры, — продолжал объяснять мистер Конин, показав на балкон над кафе, — моя — рядом с гостиницей, а у мисс Пибоди с видом на океан. А вот, кстати, и сама мисс Пибоди. Милая дама, хотя и довольно своенравная, — добавил он.
Соседке мистера Конина было никак не меньше семидесяти. Держась за перила, она медленно спускалась с балкона по лестнице. Платье у мисс Пибоди было до того длинное, что казалось старомодным, а поля ее шляпки украшали искусственные розочки.
— Доброе утро, мисс Пибоди, — поздоровался с почтенной дамой мистер Конин. — Разрешите представить вам моих друзей — Юпитера, Пита и Боба,
— Юпитер! — воскликнула мисс Пибоди. —
Очень необычное имя и нечасто встречается.
— Ребята выполняют школьное задание, — изучают то, как меняется Венис.
— Венис, или только «Русалкин двор»? — строго спросила мисс Пибоди.
— Но разве у «Русалкиного двора» такая уж интересная история? — удивился Боб.
— Еще бы! Именно из этой старой гостиницы исчезла Франческа Фонтэйн.
Боб и Пит с недоумением посмотрели на старушку.
— Ах, Боже мой! — продолжала мисс Пибоди, — это ведь было так давно! Так вот, Франческа Фонтэйн была актрисой и она часто приезжала сюда, когда Венис был модным курортом. Как-то утром, в воскресенье, она пошла купаться. Франческа бросилась
в океан, и с тех пор ее никто не видел.
— По-моему, я слышал эту историю, — кивнул Юпитер.
— Несомненно. Это голливудская легенда. Поскольку тела артистки так и не нашли, сплетням не было конца. Одни уверяли, что Фонтэйн добралась по берегу до Феникса в Аризоне и там поселилась на птицеферме. Другие болтали, что она незаметно пробралась к себе в номер и закрылась там, так как узнала, что больна какой-то страшной болезнью. Неизлечимой. Тогда было модно страдать неизлечимой болезнью.
— А еще говорят, что в гостинице обитает привидение— призрак Франчески Фонтэйн, — добавил мистер Конин. — Должен признаться, что я и сам в это верю.
— Чепуха! — отрезала мисс Пибоди.
— В гостинице кто-то есть, — негромко, но уверенно сказал мистер Конин. — По вечерам я вижу свет в окнах. А поскольку никто и никогда не входит в дом и не выходит из него, то свет зажигает тот, кто сидит внутри все время. Я полагаю, Кларк Бартон знает, кто это, и именно по этой причине не захотел ремонтировать и открывать гостиницу.
— Он что, боится привидений? — удивился Боб.
— Нет, — ответила мисс Пибоди, и ее глаза сердито блеснули. — Просто он не сумел придумать, как разрекламировать заведение. Кларк Бартон обожает шумиху. Но если вас интересуют подробности, пойдите и поговорите с ним сами. Он сейчас как раз
в галерее.
Боб вспомнил человека, который накинулся на малыша Тода.
— Я-, э-э… мне бы не хотелось беспокоить его, — сказал он, — мистер Бартон скорей всего занят.
— Он всегда готов оставить свои занятия, чтобы рассказать о себе. Он бездарный артист, но любит внимание. Просто скажите ему, что вам хочется упомянуть его имя в школьной работе, и вы увидите, что будет дальше.
Сказав так, мисс Пибоди направилась к кафе. Мистер Конин одобрительно заулыбался.
— Сходите к нему, — поддержал он соседку, — до начала парада еще есть время.
Ребята медленно побрели к лестнице. Вздохнув поглубже, Боб стал нехотя подниматься по ступеням. Он сомневался, что предстоящая встреча с мистером Бартоном доставит им удовольствие.
В галерее «Русалка» были высокие потолки и белые стены. Робко озираясь по сторонам, ребята открыли дверь и, услышав звон колокольчика, вошли в помещение, украшенное резными фигурками из черного и розового дерева, яркими ковриками и картинами. В стеклянных витринах поблескивала цветная керамика. Почти весь пол был уставлен чашами и вазами из цветного стекла и серебра.
И все же, внимание любого, кто сюда попадал, первым делом привлекала статуэтка русалки высотой примерно в два фута, разместившаяся на подставке между большим окном и дверью. Создание, сверху напоминавшее женщину, застыв в изящной позе, с улыбкой поглядывало на свой хвост, держа на нем морскую раковину.
— Чем могу быть полезен? — спросил Кларк Бартон.
Артист стоял за прилавком, доходившим ему до пояса и отгораживавшим небольшое подсобное помещение с умывальником, шкафчиками и кладовкой для ведер и метелок в правом дальнем углу. Смотрел он на ребят сердито.
Боб переступал с ноги на ногу, готовый в любую минуту броситься вниз по ступенькам. Хозяин галереи оказался, как он и предполагал, ужасно неприветливым. Однако Юп, выступив вперед, произнес важно и с большим достоинством:
— Я — Юпитер Джонс, мы виделись вчера мельком, и при весьма неприятных обстоятельствах, когда
малыша Года привели домой. Сегодня мы с моими друзьями пришли сюда снова, потому что нас интересует это место. И вы тоже нас интересуете, мистер Бартон.
Случалось, что Юп пугал взрослых. Иногда он их даже смущал. Судя по всему, он поразил Бартона, который вышел из-за своего прилавка с перекошенной физиономией.
Юп, не обращая внимания на то, как Бартон воспринимает его слова, продолжал:
— Мой приятель Боб пишет работу о том, как меняются маленькие городки. Нам сказали, что перемены, которые переживает Венис, — ваша заслуга.
— А-а! — сказал Бартон. — Ну что ж, это верно. Я полагаю, мне удастся уделить вам несколько минут. Садитесь.
Он указал рукой на стулья, стоявшие вдоль стены. Мальчики сели. Бартон взял себе стул и, усевшись напротив ребят, откинулся на спинку. Заговорил он очень правильно, так, будто кто-то написал для него речь, а он ее только выучил.
— Я давно заинтересовался «Русалкиным двором», — говорил он, — я любил ездить в Венис и купаться в океане задолго до того, как город снова наполнился приезжими. Тогда здесь еще не было велосипедных дорожек и модных магазинчиков. На берегу стояли только покосившиеся домишки, а каналы заросли сорняками.
Услышав, что гостиница выставлена на продажу, я справился о цене, и она показалась мне приемлемой. Я купил гостиницу и прилегающий к ней участок земли. Подростком я восхищался Франческой Фонтэйн, и мне приятно сознавать, что я — хозяин того дома, где она провела свой последний вечер. — Бартон вопросительно взглянул на мальчиков и спросил: — Вы слышали о Франческе Фонтэйн?
— Да сэр, — ответил Боб, и тогда артист продолжил:
— Когда я заключил сделку, тут не было ничего, кроме гостиницы и пустого двора, обнесенного забором. Я выстроил два здания и привел территорию в порядок, как вы могли убедиться. Теперь я живу здесь, и мне хочется, чтобы вокруг все было красиво. Сейчас здесь много приезжих, и среди них не только те, кто приехал загорать и купаться, но и проектировщики, архитекторы, художники — люди, стремящиеся к тому, чтобы их родные места тоже обновлялись.
Бартон, судя по всему, был очень собой доволен.
— Наступит день, когда Венис станет тем, чем он должен быть, — провозгласил он. — Трущобы исчезнут, и все преобразится. «Русалкин двор» будет стоить миллионы!
Бартон замолчал, и Юпитер спросил:
— А как насчет гостиницы? Это здание вы собираетесь привести в порядок?
— Я пока не решил, — ответил Бартон, — оно в ужасном состоянии. Вообще-то говоря, его следовало бы снести. Но в свое время гостиница была так знаменита, что мне страшно об этом подумать.
Взглянув на приоткрытую дверь, он прислушался.
— По-моему, на берегу начинается парад, — сказал он. Того, что я вам рассказал, достаточно для вашей школьной работы?
Ребята почувствовали, что артист хочет от них поскорее отделаться, а потому поблагодарили его, вышли из галереи и спустились вниз.
Двор опустел. Все отправились на улицу смотреть парад. Отовсюду доносились пронзительные звуки рожков. Раздавался барабанный бой. Пара начался. Такого парада мальчики в самом деле не видели прежде. Он был совсем не похож на школьный. Многие участники шли в купальных костюмах, трико, джинах, сари или кафтанах. Один человек с тюрбаном на голове шагал с важным видом, играя на ксилофоне. Другой участник шествия выглядел просто великолепно в желтой мантии, украшенной крохотными кусочками зеркального стекла. Сыщики поняли, что каждый, кто пожелает, может придумать себе костюм и примкнуть к марширующим.
