Я понял, что настал мой черёд выходить из засады. Когда охрана танка бросилась наперерез Тэду, мы проскользнули через скиннеровские ворота и ринулись вперёд, не встречая на своём пути никакого сопротивления, если не считать вражеского велосипедиста, того самого, у которого отказали тормоза. Он был совсем ещё сопляк и наблюдал за тем, что происходит, издалека. От волнения он пританцовывал на месте, как это делают дети. Однако, увидав, что я и мои ребята устремились к танку, он сел на велосипед и что есть духу помчался наперерез нам.
Должен признаться, это был отважный поступок, но безрассудный. Мы увернулись от него, а я ещё и подтолкнул его сзади. Он так и ехал быстро, а тут со свистом пронёсся по улице, свернул за угол и исчез за поворотом. В это время Чарли и маленький Уэкли прилепили гранаты к обоим бортам танка, по две на каждый борт, а Уэкли даже ухитрился влезть в танк и прилепить одну гранату в кабине. Пять гранат — это рекорд. Потом мы с Ником взобрались на башню и следили за сражением с этого великолепного наблюдательного пункта!
В Месте происшествия завязался яростный бой. Дрались врукопашную. Оружие побросали все ребята, кроме двоих, скрестивших шпаги на куче мусора. Воздух оглашали крики раненых и умирающих. Я увидел, как Тэд нокаутировал Пруна, и тот, споткнувшись о ржавую канализационную трубу, упал на спину.
Тут Топпи дал свисток, и его войска, оставив раненых, побежали к танку. В пылу сражения враг не заметил, что танк захвачен, и когда Топпи и его солдаты примчались к танку, Ник наклонился и стал колотить их по головам футбольным мячом, выкрикивая: «Убиты, убиты, убиты!» Так ему удалось уничтожить четверых, а пятым оказался сам Топпи.
— Эй, вы! Это не по правилам! — завопил Топпи.
— Лежать! — приказал я. — Ты ведь убит.
— Танк уничтожен, — объявил Чарли. — Мы прилепили к нему пять гранат, честное слово!
— Вот как? — удивился Топпи, осмотрев борта и дно танка. — Здорово! От пяти гранат танк должен взорваться и разлететься вдребезги, а вместе с ним и вы, дураки несчастные! Поэтому Ник никого не мог убить. Значит, я не убит.
Представляете, какой тут поднялся спор! Обе армии, столпившись вокруг танка, кричали друг на друга до хрипоты. Теперь, выступая в роли беспристрастного историка, я должен признать, что Топпи был прав, но тогда, конечно, я ему возражал.
Тэд, подойдя вплотную к Топпи, так, что носы их почти соприкасались, произнёс:
— Ты ведь не будешь отрицать, что мы уничтожили танк, а это главное. Поэтому мы победили.
Но тут прозвенел звонок. Я уселся в танк и, нажимая на педали, покатил по улице, несколько ребят толкали танк сзади. Остальные убежали вперёд, передавая друг другу мяч Ника. Танк с грохотом въехал в школьные ворота, и в тот же миг раздался звон разбитого стекла. Кто-то поддал мяч ногой и угодил в окно класса, расположенного рядом с кабинетом директора.
На какое-то мгновение все застыли от ужаса, потом бросились в разные стороны и попрятались кто куда, словно по сигналу воздушной тревога. И когда через десять секунд на крыльце появился директор, во дворе уже никого не было. Ник, Тэд, я и ещё несколько ребят укрылись в сарае. Директор подошёл к разбитому окну, потом повернулся и сказал, обращаясь к пустому двору:
— Тот, кто разбил стекло, должен немедленно выйти.
Мёртвая тишина. Я и сам не знал, кто это сделал. Как ни стыдно в этом сознаться, но про себя я порадовался, что окно разбил не я.
Директор повторил приказание. Ник медленно направился к двери, но Тэд схватил его за руку и оттащил назад.
— Если тот, кто разбил окно, не признается, я отменю каникулы, — сказал директор твёрдо, не повышая голоса.
Ник опять приподнялся, и на этот раз Тэд не удержал его. Опустив голову, он медленно шёл по двору, как уходит с поля вратарь, пропустивший решающий гол. Ребята вышли из укрытий и столпились за спиной у Ника.
— Так это ты разбил окно?
— Да, сэр, — сказал Ник.
Директор хотел было напустить на себя грозный вид и произнести назидательную речь, но, посмотрев на Ника повнимательнее, очевидно, раздумал.
— Как это случилось?
— Я ударил по мячу и случайно попал в окно, сэр.
— Гм… Охотно верю, что ты это сделал не нарочно. Однако за последнее время школа сильно пострадала от драк и поломок. — Директор сурово посмотрел на нас. — Что же, Уэйтс, тебе придётся заплатить за новое стекло.
Бедный Ник совсем скис, и вид у него был как у подбитого щенка.
— Но, сэр, у меня нет денег, — сказал он.
— Поэтому стоило хорошенько подумать, прежде чем бить стёкла, — ответил директор. — Даю тебе неделю срока. Пусть твои родители, вернее, опекуны внесут эту сумму из денег, которые дают тебе на мелкие расходы. А теперь — все на занятия.
По странному совпадению следующий урок был как раз в том классе, где Ник разбил окно. Это был урок арифметики. Учителя звали мистер Робертсон.
— Ну и ну, как же всё это произошло? — спросил он, входя в класс.
— Уэйтс разбил окно футбольным мячом, — выскочил Прун. — И директор приказал ему возместить убытки. Это влетит в копеечку, не правда ли, сэр?
— Что же, Прун, если ты так сочувствуешь Уэйтсу, возьми-ка веник и совок и собери осколки, — сказал мистер Робертсон.
Здорово он осадил этого противного Пруна. Будет знать, как радоваться чужому горю!
— А ты, Мазуэлл, — продолжал учитель, — вооружись линейкой и сними мерку с окна. Постарайся не порезаться. А то, чего доброго, истечёшь кровью здесь, в классе, дело может дойти до парламента, и мне придётся отвечать на массу неприятных вопросов. Итак, что у тебя получилось?
— Шесть футов[1] на три с половиной, сэр.
— Прекрасно. А теперь откройте тетради и решите такую задачу. Если квадратный фут стекла стоит четыре шиллинга шесть пенсов, сколько придётся заплатить за стекло для оконной рамы размером шесть на три с половиной фута?
Задача была совсем лёгкая. Мы её сразу решили и подняли руки, все, кроме Ника, который сидел неподвижно, как каменное изваяние, уставившись в одну точку.
— Какой у тебя ответ? — спросил меня мистер Робертсон.
— Четыре фунта четырнадцать шиллингов шесть пенсов.
— Правильно. Прун, я просил тебя собрать осколки, а не крошить их своими неуклюжими ножищами.
— Сэр, может быть, вы одолжите Уэйтсу денег, ведь у него в кармане дырка, — сказал Чарли Мазуэлл, имея в виду финансовые затруднения Ника.
— Надеюсь всё же, что не такая большая, как в окне, — отшутился мистер Робертсон.
Мы засмеялись из вежливости, но, по правде сказать, нам было совсем не смешно.
Следующий урок был английский. Его преподавал Рикки. Английский — мой любимый предмет, и этот урок был просто отдыхом для меня. По этому предмету я в числе лучших, вместе с Тэдом и Топпи. Кстати, я заметил, что весь урок Тэд и Топпи зловеще переглядывались, и я подумал, что после занятий бой придётся продолжить. Рикки читал нам отрывок из «Трёх мушкетёров». Книга не плохая, только немного старомодная. С особым выражением Рикки прочитал девиз мушкетёров: «Все за одного, один за всех!» Когда Рикки читает, заслушаешься! Непонятно, почему его до сих пор не пригласили на радио вместо дикторов, у которых рот точно ватой набит!
Мне пришло в голову, что девиз мушкетёров вполне подошёл бы нашему классу, и я словно в воду глядел: через 24 часа отряды Тэда и Топпи подписали мирный договор и… но я забегаю вперёд.
После уроков мы с Тэдом пошли домой вместе. Я живу с родителями на Эбби Клоуз, а Тэд у старшей сестры — на Вест-стрит — главной торговой улице Оттербери, рядом с Эбби Клоуз. У его сестры книжный магазин. Чтобы попасть домой из школы, мы должны пройти мимо Места происшествия. Ну так вот, когда мы подошли к Месту происшествия, я увидел, что ворота скиннеровского двора распахнулись. Мы с Тэдом прижались к стене, думая, что сейчас появится Скиннер. Вдруг он узнал, что мы устроили у него во дворе засаду. В это время кто-то высунулся из ворот, украдкой осмотрел улицу и только потом вышел. Это был Джонни Шарп. Заметив нас, Шарп оскалил гнилые зубы, пытаясь изобразить улыбку.
— Как поживает твоя сестричка Роза? — спросил он Тэда.
— Хорошо, — ответил Тэд. — А разве ты с ней знаком?
— Конечно, — ответил Джонни Шарп, лихо сдвинув шляпу на затылок. — Конечно. С вашего разрешения, я умею читать и иногда захожу в магазин купить книгу. Разве нельзя? А твоя сестра очень мила, ничего не скажешь!
Тэд покраснел и собрался было идти дальше, но Шарп протянул руку и взял Тэда за верхнюю пуговицу куртки.
— Послушай! — сказал он. — Куда тебе торопиться? Домашнее задание от тебя не сбежит!
Стоит Шарпу открыть рот — сразу становится ясно, что он не из Оттербери. И дело не только в американском акценте. Все в Оттербери знают, что в нашей школе говорят не «домашнее задание», а «уроки».
