косяку. Стекло отражало макушку дяди Андрея. Растущий прямо из затылка корень, не отрываясь, следил за Двором.
– Почему же вы сами их не заберете? Вы взрослый, большой, сильный. Зашли бы туда и забрали!
Дядя Андрей порывисто подался вперед. Кресло под ним жалобно заскрипело.
– А я не могу! Представляешь?! Ключник не может войти во Двор! Это кто бы подумал, а?! Местные говорят мне, – голос его изменился, копируя манеру речи бабы Гали, – что ж ты, Андрюша, за окнами не следишь?! Закрываются ведь! Только в твоей квартире и останется! А я что могу?! Это она все! Она что-то сделала! И окна она закрыть велела. От Ключника теперь пользы – только обычные двери открывать, да кому это надо?
Борода его затряслась, точно он вот-вот заплачет. Варе захотелось подойти к этому сломленному, несчастному человеку, погладить его, утешить, может, даже обнять. Мама всегда обнимала ее, и все сразу становилось хорошо. Варя даже протянула руку, но корень у сердца тут же дернулся, хищно приподняв острый кончик. Рука безнадежно опустилась.
– Зачем мы вам? – тоскливо спросила Варя. – Зачем вы нас мучаете?
Ключник молчал, опустив голову. Взгляд его катался в лодочке широких ладоней, не выпадая за край очень долго. Варя даже подумала, что дядя Андрей заснул, но тот внезапно выпрямился. Сквозь промокшую бороду заиграла ухмылка потусторонней твари:
– Вы ей понравились. Столько людей я сюда приводил, а понравились только вы. Точнее, мама твоя. – Существо гнусно хихикнуло. – Ты так, приманка. Сгинь ты в Лесу, вытащили б тебя да воткнули в сугроб, дожидаясь, пока твоя матушка сама во Двор спустится. Ей тело нужно новое – молодое, сочное. Уж двадцать лет прошло, от моей жены, считай, только оболочка и осталась.
Ключник вновь резко посмурнел, обмяк конечностями, как побитое сильным дождем дерево. От столь резких перемен настроения по спине Вари стекал холодный пот. Она вдруг поняла, что так и парится в зимней одежде. Даже шапку не сняла. Пот, будто почуяв команду, тут же заструился по вискам. Сердце заколотилось, горло сжалось. Мама станет чьим-то телом. И Варя уже знает чьим.
– Кто это сделал? – для верности спросила она. – Кто украл мою маму?
Заложив руки за голову, дядя Андрей откинулся в кресле. В окне отразились длинные пальцы, щекочущие уродливый красноватый корень. К горлу, и без того стиснутому спазмом, подкатила тошнота. Варя торопливо отвела глаза, чтобы не видеть мерзкой улыбки, раздвигающей заросли бороды.
– Только Ключник видит все окна и все двери. И всех жильцов Двора, конечно. Остальные, вроде тебя, видят только тех, кто жил в их квартире, да и пройти могут только через свой ход. Так это работает. Иначе, поверь, к тебе бы уже очередь из местных выстроилась. – Ключник презрительно сморщил нос. – Двор – это такой пансионат для тех, кому в нашем мире не место. Кого люди по скудости ума считают чудовищами и кого в свое время почти истребили. А они ведь в большинстве своем безобидные создания, никакие не чудовища. В большинстве, понимаешь?
Он сощурился, ожидая ответа.
– Это значит, что чудовища среди них все же есть?
– Умная девочка! – довольно осклабился Ключник. – Еще как есть! И одно из них жило прямо в этой квартире, пока Двор не позвал. Лет восемьдесят назад это было.
– Восемьдесят лет назад этого дома еще не было, – уверенно сказала Варя.
– Этого не было, а другой был. А до него – круг из камней. А до него было еще что-то, не знаю… Двор ведь тоже не всегда был Двором. Был Лесом. Был Поляной. Внешнее не имеет значения. Внутреннее – вот что по-настоящему важно. Чудовище, что восемьдесят лет назад проникло во Двор, тоже раньше выглядело иначе.
– И как оно выглядит теперь? – холодея, спросила Варя.
Из внутреннего кармана дяди Андрея показался потертый кожаный бумажник. Корень держал его, изгибаясь, и мелкие волоски его липли к черной коже словно красные вены. Ключник благодарно кивнул, погладил паразита указательным пальцем и раскрыл бумажник.
Фотография пряталась под старой, исцарапанной пленкой, однако ошибиться было невозможно. Три знакомых лица улыбались до ушей, сверкали счастливыми глазами, прижимались щека к щеке. Варя впервые заметила, насколько похожи Оля и Яна на дядю Андрея. От мамы, казалось, им не передалось ни черточки. Бледные, светловолосые, на фоне Арины они смотрелись как снежинки рядом с угольком.
– Красивая, да? – мечтательно протянул дядя Андрей, искоса поглядывая на фото.
– Что она сделает с моей мамой?
Ключник пожал плечами:
– Не знаю. Ты не расстраивайся, все не так плохо! С виду она будет совсем как твоя мама, правда. И звать ее будут так же…
– Вы же сами сказали, – перебила Варя, – важно то, что внутри.
Дядя Андрей комично втянул голову в плечи, развел длиннющие руки:
– Тут ты меня поймала, что есть, то есть! Внутри это будет кто-то другой.
– Так нельзя! – забывшись, Варя топнула ногой. – Ее надо остановить!
– Надо, надо. – Дядя Андрей энергично закивал, отчего корень на затылке недовольно свился кольцом. – Да только кто ж это сделает? Весь Дом боится меня, а я боюсь ее.
– Я не боюсь! – выкрикнула Варя и упрямо повторила: – Не боюсь!
Дядя Андрей задумчиво покивал:
– Это факт, угу. Странно, но факт. А вот ты ее беспокоишь. Это тоже странно. Хотя в конечном счете не меняет ни-че-го.
Что? Таинственное чудовище обеспокоено маленькой девочкой?! От этих слов Варя встрепенулась, воспряла духом:
– Если она беспокоится, значит, есть из-за чего?! Дядя Андрей, пожалуйста! Помогите мне! Раз она боится – значит, можно это остановить!
– Ну, неееет, выдумала тоже… – скривился Ключник. – У нас уговор – я слежу, чтобы ты не наделала глупостей, а она сразу, как все закончится, вернет моих девочек. – Стиснув подлокотники кресла, он наклонился вперед: – Ты ведь не наделаешь глупостей, да, Варвара? Посидим денек-другой, подождем твою мамочку. Уже недолго осталось. Ты, конечно, и так там не пройдешь – девочки мои постарались, но на всякий случай я у тебя кое-что взял на время. Ты ведь не против?
Пола плаща как живая приподнялась, свернулась в трубочку, из которой торчал знакомый синий ингалятор. Вздрогнув, Варя кинулась ощупывать карманы, но, уколовшись об улыбку дяди Андрея, бессильно уронила руки.
– Эй, да не переживай ты так! Все будет нормально! – Дядя Андрей вновь откинулся в кресле. – Сама подумай: смена тела процесс куда более интимный, чем переодевание. Ей просто не хочется, чтобы ты покидала дом.
Варя окаменела. Глупо открылся рот, а глаза округлились, как блюдца. Эти простые слова отозвались в ее голове громким щелчком успешно собранной головоломки. Вспомнилась
