– Теперь пойдемте к шимпанзе! – предложила Элеонор.
Лаборатория, в которой работал доктор Биркенштейн, находилась в конце коридора и оказалась больше лаборатории Хоффера. Жившие там два шимпанзе занимали клетку у окна. В ней валялись разные игрушки, мячики, а еще была маленькая доска, на которой шимпанзе могли рисовать цветными мелками.
Животные закричали от радости, увидев Элеонор, и большой шимпанзе протянул к ней лапы.
– Привет! – сказала Элеонор, открывая дверь клетки.
Большой шимпанзе неторопливо вышел и взял ее за руку.
– Ну, как? – спросила она. – Хорошо спал ночью?
Шимпанзе мигнул и склонил голову набок. Потом он показал на висевшие, на стене часы и пальцем начертил в воздухе круг.
– Ты долго спал? – переспросила Элеонор.
Шимпанзе подпрыгнул на месте и хлопнул в ладоши.
Второй шимпанзе тоже вышел из клетки и вскочил на один из лабораторных столов.
– Осторожней! – предупредила Элеонор.
Животное уставился на полку, где рядами расположились банки с разными веществами.
– Нет, нет! Не трогай! – сказала Элеонор. – Она повернулась к мальчикам и рассмеялась. – Шимпанзе очень похожи на детей. Такие же шалуны. Все хватают, до чего дотянутся.
Отвернувшись от полки, шимпанзе взял со стола пустую мензурку и, спрыгнул на пол, стал катать ее из стороны в сторону.
Тем временем Элеонор достала фрукты и молоко из холодильника, а из шкафчика – миски и коробку с кукурузными хлопьями.
– Они все понимают, правда? – спросил Юпитер, пока она раскладывала хлопья по мискам.
– Да. И с помощью знаков они могут поддерживать разговор на довольно сложные темы. Доктор Биркенштейн утверждал, что они объясняются не хуже, чем большинство детей в детском саду. Я плохо знаю язык жестов, поэтому не мне судить, но они забавные и сообразительные, и я всегда понимаю, чего они хотят.
– Что теперь с ними будет? – спросил Боб.
Элеонор вздохнула.
– Не знаю. Правление соберется в следующем месяце и будет, наверное, решать, что делать с животными. Фонд покупал их для доктора Биркенштейна. И этих, и многих других. Правда, большинство уже умерло.
Элеонор поставила миски с хлопьями и тарелки с фруктами на маленький столик, и шимпанзе, усевшись на стульчики, принялись за еду. Когда они насытились, Элеонор уговорила их вернуться в клетку. Шимпанзе протестующе кричали и старались удержать ее.
– Все в порядке, – утешала она их. – Я скоро вернусь. Не надо так расстраиваться.
Мальчики наблюдали за ней, и Юпитеру пришло в голову, что он в первый раз видит Элеонор уверенной в себе и точно знающей, что надо делать. Определенно, здесь она была счастливее, чем в обветшавшем доме Макафи.
– Они скучают по доктору Биркенштейну, – сказала она. – Я тоже по нему скучаю. Он был такой хороший, даже когда чувствовал себя неважно.
– Он болел? – спросил Юпитер. – Почему– то мне показалось, что в Роки– Бич он внезапно почувствовал себя плохо.
– Правильно, – подтвердила Элеонор. – Но и до этого с ним уже бывали разные неприятности. Например, он засыпал прямо в кресле. Несколько раз задремывал, когда шимпанзе были не в клетке. Они бегали везде и все ломали. Я поехала с ним в тот день, когда… когда он умер… Я подумала, что он не сможет долго вести машину.
– А зачем он поехал в Роки– Бич? – спросил Юпитер.
Он задал свой вопрос без всякой задней мысли, просто чтобы поддержать разговор. Но Элеонор внезапно покраснела.
– Он поехал… поехал… Я не знаю.
Она отвернулась и неожиданно выбежала из комнаты.
– В чем дело? – тихо спросил Пит. – Ты сказал что– то лишнее?
Юпитер нахмурился.
– Она мне солгала. А ведь она не умеет лгать. Зачем? Что она скрывает?
5. Встреча с мертвецом
Ученые уже ушли, когда Элеонор и мальчики вернулись в гостиную. Там сидела, откинувшись на спинку софы, полная женщина, а темноволосый молодой человек мыл стеклянные двери, что вели на террасу и к плавательному бассейну.
– Доброе утро, Элеонор, – сказала женщина. – Вижу, ты привела с собой друзей. Прекрасно!
Юпитер узнал женщину, как только она заговорила. Эта была миссис Коллинвуд, которая приезжала помочь Элеонор в тот день, когда умер доктор Биркенштейн. Сейчас, правда, она сменила рыжий парик на пепельно-серый, но ресницы у нее по– прежнему были густые и темные. Она взмахнула ими, когда Элеонор представила мальчиков.
– О, да, – сказала она и поздоровалась с Юпитером за руку. – Я помню. Милый юноша, который был добр к Элеонор. Знаешь, я подумала тогда, как ты похож на моего дорогого Чарли. Чарльза Коллинвуда. Моего последнего и самого любимого мужа. Он был такой славный, хоть и толстый.
То, что миссис Коллинвуд была болтушка, мальчики быстро догадались, но так как остановить ее не было возможности, то им оставалось лишь смириться с потоком слов, который она на них выливала.
Миссис Коллинвуд с удовольствием вспомнила о своем первом муже, занимавшемся страхованием, и о втором, который редактировал фильмы, и, конечно же, о любимом Чарли. Он работал ветеринаром.
– Я их всех любила, – рассказывала миссис Коллинвуд. – Но они все умерли. Так печально. И я переехала сюда вести дела Фонда. Сначала я очень боялась ученых. Такие строгие и постоянно о чем– то думают. Но стоило мне с ними поближе познакомиться, и я поняла, что они совсем не отличаются от остальных людей. Милый доктор Терреано всегда говорит о том, что люди жестокие, а сам и мухи не обидит. Доктор Брэндон, наоборот, утверждает, что мы не жестоки, а у самого нрав – не дай Бог! Элеонор, ему не следует столько времени проводить с твоим дядей Ньютом. Его это расстраивает.
– Я знаю, – кротко сказала Элеонор.
Миссис Коллинвуд ушла, и в разговор вступил молодой человек, который мыл стекла, время, от времени окуная щетку в ведро с водой.
– Проводишь десятидолларовую экскурсию?
Элеонор обиженно взглянула на него, но все же представила.
– Это Фрэнк. Фрэнк ди Стефано. Он вроде меня.
Юноша улыбнулся.
– Привет. Рад познакомиться. Элли, извини за вчерашний вечер. Я так устал, что,… В общем, было уже поздно, и я подумал, что ты меня не ждешь.
– Не важно, – сказала Элеонор и повела мальчиков через библиотеку, находившуюся за гостиной, к дальней двери.
Конюшня была ярдах в пятидесяти от дома. Элеонор шагала, не говоря ни слова, однако стоило ей оказаться рядом с Блейз, любимицей доктора Биркенштейна, настроение у нее изменилось: она вновь повеселела.
Она гладила лошадь и разговаривала с ней, а потом, положив четыре яблок на перегородку стойла, с гордостью показала, как Блейз считает.
– Сколько? – спросила Элеонор.
Лошадь ударила копытом четыре раза.
– Правильно!
Элеонор захлопала в ладоши и отдала яблоки лошади.
Мальчики оставили Элеонор в конюшне, а сами отправились в город перекусить. Народа на улицах было – не протолкнуться, и им пришлось ждать чуть ли не час, прежде чем они получили свои гамбургеры в кафе «Ленивая Дейз».
Поев, мальчики прошлись по городу, наблюдая за толпами людей, подмечая приготовления владельцев магазинов к завтрашнему празднику открытия пещеры. Некоторые витрины были украшены изображениями пещерного человека в звериной шкуре и с дубинкой в руках.
На одной такой картинке пещерный человек тащил за волосы восхитительную пещерную женщину. Несколько витрин были украшены красными, синими и белыми флажками. В небольшом парке шли последние приготовления. Женщины развешивали на ветках бумажные фонари, а мужчины красили в белый цвет старую облезлую эстраду. Продавец мороженого бойко торговал с фургончика, припарковав его рядом со старой железнодорожной станцией.
Осмотрев все, мальчики вернулись на луг перед домом Ньюта Макафи. Там царили волнение и суматоха.
Высокий мужчина в выцветшей робе складывал инструменты в фургон, бормоча себе под нос:
– Неправильно. Все неправильно. Они еще пожалеют. Вот увидите.
Мальчики подошли поближе. Они увидели в фургоне встроенные шкафчики, крошечную газовую плиту и очень маленький холодильник. Здесь же стояла аккуратно заправленная кровать, и мальчики сделали вывод, что потрепанная личность живет в фургоне.
Мужчина сердито взглянул на них.
– Вам бы это вряд ли понравилось! – заявил он.
Неожиданно послышался возмущенный вопль.
– Кретин!
Кричал Джеймс Брэндон, который стоял перед деревянным строением без окон, расположенным на склоне холма.
– Убирайся отсюда, – орал Ньют Макафи, стоя у входа в свой музей.
В руках он держал ружье.
Брэндон, сжимая кулаки, повернулся к нему спиной.
– Тебя надо было бы давно посадить в клетку! – сказал он Макафи. – Эти кости твои не больше, чем дождь и солнце. Да как ты смел поставить тут свою дурацкую загородку!
– Здесь частное владение, – стоял на своем Макафи. – Убирайся, а если хочешь посмотреть на пещерного человека, приходи завтра и плати пять долларов, как все!
