Михальский слегка поклонился и очень вежливо улыбнулся комиссару.
В дверь снова забарабанили.
— Что отвечать, господин комиссар? — беспомощно спросил Кюнаст, нервно поправляя очки без оправы.
Комиссар Лукас поднес ко рту сигару, сделал длинную затяжку и снова внимательно посмотрел сначала на присутствующих, затем на густо исписанные странички на столе, а потом — в который раз! — на своих земноводных. Петер и Пауль устроились на самой верхней ступеньке маленькой деревянной лесенки.
Будет хорошая погода, — заметил директор банка и уставился на комиссара глазами преданной собаки.
Возможно, и будет, только позднее. — Комиссар Лукас подал помощнику знак. — А сейчас, боюсь, надо быть готовым к буре.
В этот момент действительно сверкнула молния.
Со стороны двери.
Газетчики вмиг набились в кабинет, и фотоаппараты защелкали вовсю.
Господин Михальский был единственным, кто выдержал натиск с улыбкой. Такая реклама Для «Глобаль-фильма» — это же просто бесценно! Конкуренты лопнут от зависти.
ПАПАША ВИНКЕЛЬМАН РАЗДАЕТ СВИНЫЕ ОТБИВНЫЕ И ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО В ВОСКРЕСЕНЬЕ НАСТУПИТ РЕШАЮЩИЙ МОМЕНТ
Два вечера в неделю ребята проводили у Куленкампа.
Когда-то в приземистом здании на Варбург-штрассе 12, стоящем во дворе, делали таблетки от кашля. Потом владелец фабрики разорился, и помещение пустовало больше полугода, пока там не объявился Пауль Куленкамп, а с ним десяток ремесленников, которые отремонтировали стены, полы, окна и двери. В центре большого помещения, где прежде изготавливалось снадобье от кашля, построили боксерский ринг, вокруг него развесили мешки с песком, груши, установили спортивные снаряды и гимнастические стенки.
На дверях трех комнат слева от входа повесили таблички с надписью «Частная квартира», а помещения напротив переоборудовали под раздевалки и душевые. Все это, конечно, стоило уйму денег, притом что средств у Пауля Куленкампа на счету в сберкассе хватило бы лишь на пять новеньких мешков с песком, свисавших на канатах с потолка. 1 Но, слава Богу, жил на свете господин Винкельман, владелец большой скотобойни и мясоперерабатывающего завода с семью филиалами. Господин Винкельман не собирал марки, не ходил по вечерам играть в кегли и не жаловал игру в скат. Зато он был любителем бокса. И поскольку это было его единственное увлечение, он ни дня не мог без него прожить.
— Решено. Я финансирую вашу спортивную школу, — пообещал господин Винкельман обратившемуся к нему Паулю Куленкампу. — Правда, при условии, что вся лавочка, включая вас, господин Куленкамп, каждый вечер с семи часов будет в распоряжении моих ребят из «Астории».
Дело в том, что господин Винкельман был первым председателем юношеского боксерского клуба «Астория».
Итак, днем ожиревшие фабриканты и адвокаты приезжали в роскошных автомобилях, чтобы изнурять себя на тренажерах: приседания и прочие упражнения были для них так же важны, как конференции и заседания.
Вечера же, в соответствии с договоренностью, принадлежали членам клуба «Астория», которые в большинстве своем прибывали на Варбургштрассе на трамвае или пешком, в лучшем случае на велосипеде. По понедельникам и четвергам зал был в распоряжении юношеской команды.
Эта команда «Астории» состояла почти исключительно из мальчишек-чистильщиков. И даже те из них, кто непосредственно не занимался боксом, приходили в качестве зрителей. Так было и сегодня, в понедельник вечером.
В раздевалке царил жуткий беспорядок. Ничего удивительного, если представить себе, что двадцать семь мальчишек одновременно снимают обувь и ищут вешалки для своих рубашек, брюк и пуловеров в тесном помещении, рассчитанном всего на пятнадцать человек.
— Все это — просто анекдот какой-то, — сказал рыжий подросток, надевая спортивные трусы.
Речь, конечно, шла об ограблении банка.
Больше ста тысяч марок! — кипел мальчишка с дыркой вместо переднего зуба. Он вдруг замолк и большими глазами уставился на лампу, висящую на потолке. — Подумать только, а если сто сорок тысяч марок одними грошовыми монетами?..
Целый мебельный фургон понадобился бы, Да еще с прицепом, — сказал Шериф, натягивая майку с надписью «Астория» на груди.
— Господа, вас ждут! — раздался звонкий голос. Он принадлежал четырнадцатилетней Фанни Куленкамп, обладательнице густых светлых локонов.
— Пошли, Адмирал! — закричали ребята.
Подруги Фанни были помешаны на морской романтике, и весь ее класс превратился в одну большую команду. У каждой девчонки было свое звание и должность — начиная с кока. А то, что адмиралом была Фанни, узнал Шериф. Он иногда ходил в кафе лакомиться малиновым мороженым вместе с одной из ее подружек.
Папаша Куленкамп уже ждал ребят в спортзале.
— Время! — Это была команда начинать разминку. Они распределились по залу и начали прыгать через скакалку.
Теперь был слышен только свист стремительно вращающихся веревок, дыхание ребят и тиканье секундомера. Каждая трехминутная разминка по сигналу кончалась, и наступала минутная пауза.
После скакалки была очередь спортивных снарядов. Сперва гимнастическая лесенка, затем тренажер для имитации гребли, потом намертво вросший в пол «велосипед».
Папаша Куленкамп когда-то сам был чемпионом среди боксеров-непрофессионалов в среднем весе и к тренировкам относился чертовски серьезно. Он видел всех и каждого. Правда, и ребята воспринимали эти два вечера в неделю очень серьезно. Иначе они спокойно могли бы остаться дома или пойти в кино.
— Надеть перчатки!
Петер в ожидании команды стоял у мешка с песком, а Шериф — перед грушей.
— Время!
Левой, левой — правой. Левой, левой — правой.
Петер делал хук левой, потом правой, снова левой и снова правой. Наконец-то мешок весом в центнер пришел в движение.
Время!
Шериф, — пропищалаАдмиральша, — ты уже пыхтишь, как Мыльный Фриц.
Мыльного Фрица знали все. Этот владелец мыловаренного завода в Локштедте приходил по понедельникам с утра. Он был так толст, что вполне мог бы выступать в цирке.
В ответ Шериф только провел под носом большим пальцем в кожаной перчатке.
— Да, стареем, — колокольчиком прозвенела Адмиральша и исчезла за дверью с надписью «Частная квартира» — ее позвала мать.
Никто из ребят ни разу не видел фрау Куленкамп. Говорили, что она очень больна и не встает с постели. Только иногда из-за двери был слышен ее голос. Но это случалось редко.
— Время!
Еще четыре вида разминки — на этом первая часть тренировки кончалась. Мальчишки набросили на плечи полотенца, пуловеры или халаты, у кого что было.
В этот момент в зал вошел владелец скотобойни, мастер мясного дела Винкельман. Господин Винкельман был крупный, широкоплечий, похожий на шкаф. На его висках и в усах уже проглядывала седина.
Освободить ринг! — гаркнул господин Винкельман и, засмеявшись, громко хлопнул в ладоши. Звук был впечатляющий, потому что каждая рука У господина Винкельмана была величиной с килограммовый шницель. — Как дела, что новенького?
Добрый вечер, господин Винкельман! — приветствовали его ребята.
Добрый вечер! — Винкельман с каждым поздоровался за руку, дошла очередь и до папаши Куленкампа.
Ну что, пора на ринг?
Как раз начинаем! — ответил папаша Куленкамп.
Тогда поехали! — сказал господин Винкельман и уселся среди мальчишек на скамью. Скамья под ним затрещала.
Сперва на ринг вышли парнишка из техучилища «Телефункена» и маленький Хорст Бушке, который чистил обувь у станции метро на Менке-бернштрассе.
— Время! — скомандовал папаша Куленкампи поднялся на ринг в качестве рефери.
Следом пошли другие пары в других весовых категориях. И каждая следующая была выше ростом и тяжелее, чем предыдущая. Во втором среднем весе победу одержал Шериф. Правда, только в третьем, страшно напряженном раунде. До тех пор его противник почти ни в чем ему не уступал.
И Петеру Пфанроту пришлось нелегко. До прошлого года Петер выступал в той же весовой категории, что и Шериф. Но с тех пор он вырос и, конечно, прибавил в весе. Однако недостаточно, и оказался где-то посередине. Теперь ему предстояло выступать в полутяжелом весе, и он попал в невыгодное положение: большинство соперников приближались к верхней границе его новой весовой категории, то есть имели преимущество в несколько килограммов. Зато Петер был очень ловким и увертливым. К тому же у него был сильный удар, особенно правой. Этой правой он и добивался победы.
Противником Петера выступил широкоплечий, приземистый парень с короткими рыжими волосами. Петер нанес ему правой сильный удар снизу вверх, угодив прямо в кончик подбородка. Парнишке явно не повезло. Когда папаша Куленкамп уже досчитал почти до «аута», он все еще удивленно оглядывался вокруг, не понимая, что произошло. Петер помог ему подняться на ноги, и только теперь до рыжеволосого дошло, что случилось за эти двадцать секунд. Он горько усмехнулся и положил Петеру на плечо правую руку в боксерской перчатке.
