Голова, едва выпутавшаяся из бело-голубых клеток, ответствовала:
— Вы не ошиблись, молодой человек. Добрый вечер.
Фрау Зауэрбир была владелицей продуктовой лавки за углом; таких магазинчиков в городе осталось очень мало. Мать Петера всегда шила ей платья с особым старанием. За это фрау Зауэрбир, взвешивая покупателям сахарный песок или ливерную колбасу, не забывала сказать каждому, кого это могло заинтересовать, что пользуется исключительно услугами фрау Пфанрот и что во всей округе не найдешь лучшей портнихи.
Как вам расцветка, юный кавалер? — спросила фрау Зауэрбир, глядясь в зеркало.
На фоне ваших консервных банок и копченых колбас вид будет веселенький.
Обе женщины расхохотались.
У меня просто слов нет! — задыхаясь от смеха, едва выдавила из себя фрау Зауэрбир. Потихоньку она пришла в себя, но глаза у нее так и остались красными и влажными.
Это же маскарадный костюм «Домино»! — объяснила сыну фрау Пфанрот. — Фрау Зауэрбир хочет участвовать в благотворительном бале и сборе пожертвований для Красного Креста.
Минут через десять фрау Зауэрбир попрощалась.
— Значит, в четверг вторая примерка, а в субботу утром чтоб было готово. Я хочу сфотографироваться в нем до бала. Кто знает, как я буду выглядеть после!
Фрау Зауэрбир открыла дверь в коридор и увидела очередь.
Вообще-то и я бы не прочь узнать, что мне напророчит ваш ясновидец. Устройте мне, а? Прямо в четверг!
У него всегда такие очереди… — попытался отговорить ее Петер.
Вздор, — перебила его мать. — Примет как миленький. Не то на всю неделю останется без утреннего кофе.
Это всегда хорошо действует, — подтвердила фрау Зауэрбир и удалилась.
Петер подождал, пока хлопнет входная дверь, приложил правую руку к сердцу и, чуть повернув голову в сторону, запел: «Домино, Домино, почему взор твой полон печали?..»
Фрау Пфанрот снова засмеялась и сгребла со стола клетчатую ткань.
Тридцать марок, — сказала она. — Половина квартплаты! А как у тебя сегодня дела?
Неплохо. — Петер извлек из кармана и пересчитал дневную выручку. — Шесть марок двадцать пфеннигов. На целых две марки больше, чем вчера. Вот это увеличение оборота!
Он вынул из ящика комода клеенчатую тетрадь и вписал в графу «Доходы» шесть двадцать. Деньги были положены в пфанротовский семейный сейф. Он представлял собой ярко-желтую фарфоровую вазу с золоченым ободком.
Запиши еще пять марок от фрау Кристиансен. Она сегодня уплатила за свои фартуки. Деньги уже в вазе, — крикнула мать из кухни. — Иди ужинать! У нас сегодня жареная картошка с цветной капустой.
И свиная отбивная! — добавил Петер.
Скажешь тоже! Если ты приделаешь мне крылья, я буду самолетом!
Но я не шучу! — Петер порылся в своей сумке среди тренировочных трусов и маек. — Ну, что я говорил! Привет от господина Винкельмана!
Вот это да! — изумилась фрау Пфанрот. — Тут и на завтра хватит.
Ив четверг дадут такую же порцию, господин Винкельман сам сказал.
Значит, и от бокса твоего польза есть. Ну-ка, подай сковородку. Спасибо. А теперь маргарин.
Сковорода сразу зашипела, затрещала, и в кухне запахло воскресной трапезой.
Скажите честно, фрау Пфанрот, вам не очень по душе, что ваш сын занимается боксом?
Главное, чтобы тебе нравилось, — сказала мать и посолила мясо. — Но мне бы очень не хотелось, чтобы чья-то боксерская перчатка изуродовала то, что мы вдвоем ровно пятнадцать лет содержали в полном порядке. Синяки и опухший глаз — еще куда ни шло, дело твое. Как говорится, кому что нравится. Но если кто-нибудь свернет тебе нос или что-нибудь вроде того, то скажи ему, чтобы сразу писал завещание. Потому что ему придется иметь дело со мной. А мне боксерские перчатки не потребуются! Вот это уж точно! Твоя отбивная готова.
Петер не ответил. Но, вдыхая дивный аромат, исходивший от сковороды с мясом, он снова чмокнул мать в щеку, на сей раз совершенно для нее неожиданно.
Винкельмановская отбивная оказалась божественной. Несмотря на то, что они вдвоем одолели только половину.
А у меня для тебя сюрприз, — сказала мать, убирая посуду. — Он лежит вон там, на швейной машинке.
Тогда ты его здорово спрятала. Я ничего не" нахожу. — Петер огляделся. — Ничего, кроме клочка газетной бумаги.
А это он и есть, — раздался голос уже с кухни. — Обрати внимание на объявление внизу справа.
Продается байдарка? Уж не собираешься ли ты в поход? Подожди, я помогу тебе вытереть посуду.
Но фрау Пфанрот уже вернулась в комнату.
Я помою посуду завтра утром. А то не успею дошить платье дочке Шубертов к конфирмации. — Мать подошла к сыну и положила руку ему на плечо. — Вот, гляди, под объявлением о продаже байдарки.
"Требуются подростки-посыльные для работы в отеле"?
Фрау Пфанрот кивнула и прочла текст вслух:
— "Подростки 14–15 лет, с хорошими манерами, желающие получить первоклассное обучение для работы в гостиничном сервисе, принимаются в качестве посыльных. Индивидуальные собеседования ежедневно с одиннадцати до тринадцати часов в дирекции отеля "Атлантик".
Петер посмотрел на мать. Еще раз прочел объявление вслух. Когда он кончил читать, мамаша Пфанрот уже сидела за швейной машинкой, чтобы вовремя закончить платье к конфирмации дочки Шубертов.
— Где ты взяла газету? — Петер, как бедуин, уселся на кокосовую циновку перед швейной машинкой. Поскольку фрау Пфанрот из-за машинки вставала редко, для Петера это был привычный способ беседовать с матерью.
Фрау Зауэрбир завернула мне в нее вилок цветной капусты. А когда я хотела газету выбросить, вдруг увидела: "Требуются посыльные".
Но там говорится о хороших манерах… — засомневался Петер.
Скажи спасибо маме — с этим у тебя все в порядке.
Отель "Атлантик" — это такая гигантская каменная коробка на берегу Альстера?
Это один из самых фешенебельных отелей с огромным количеством номеров, наверняка все с балконами и толстыми коврами. — Согнувшись над машинкой, фрау Пфанрот работала ногами, точно мчалась на велосипеде.
"Надо к Рождеству скопить деньги на мотор, — подумал Петер. — Не могу больше видеть, как она выбивается из сил".
У мальчиков-посыльных в больших отелях настоящая униформа с золотыми пуговицами. Будешь выглядеть как сказочный принц…
Думаешь, я справлюсь?
Шум швейной машинки затих, фрау Пфанрот откинулась на спинку стула.
Я считаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы подумать о настоящей профессии. Чистить обувь — это хорошо. Ты мне здорово помог. Но нельзя же заниматься этим всю жизнь.
Предположим, я это дело брошу. Но ведь Ученики получают от силы двадцать — двадцать пять марок в месяц. И отель не исключение. Даже такой большой и фешенебельный.
Да, я и об этом подумала. Придется нам сократить расходы, а по вечерам я, пожалуй, буду работать на час больше. Но профессию приобрести необходимо. Был бы жив твой отец, мы могли бы отправить тебя в какую-нибудь профессиональную школу. Но одна я это не осилю. А в отеле ты получишь профессию, какую выберешь. И, может, достигнешь чего-нибудь в жизни.
Но, мама, я же не могу допустить, чтобы ты работала за двоих. Я надену униформу с золотыми пуговицами, а ты будешь вкалывать. Это не годится.
Да ну тебя! — сказала мать и снова начала работать на машинке. Глаза ее вдруг стали совсем мокрыми от слез. "Хоть бы не заметил", — подумала она.
Петер погрузился в свои мысли. Вообще-то мать, конечно, права. Но так, как она это себе представляет, дело не пойдет. И так света белого не видит, и все ради любимого сыночка. Петеру тоже хотелось плакать. Он опустил голову. "Только бы не заметила", — подумал он.
Но тебе хотелось бы работать в такой гостинице? — спросила фрау Пфанрот.
Ну, мы ведь уже говорили об этом, — ответил Петер.
Сидеть за бухгалтерским столом или служить в какой-нибудь конторе ты не хочешь. С другой стороны, ты за словом в карман не полезешь, и то, что там так много народу, тебя не смутит. Так что, насколько я тебя знаю, тебе эта работа будет по душе. После посыльного можно стать старшим официантом или портье и даже администратором или метрдотелем. Я немножко знаю, как бывает в этих отелях. А когда-нибудь — если повезет — может, даже откроешь собственное дело. Разве плохо? — Фрау Пфанрот подняла голову от машинки. — Может, примеришь это платье, чтобы я видела, как оно сидит? У дочки Шубертов фигура примерно как у тебя.
Через пять минут Петер стоял на стуле в белоснежном шубертовском платье, а мать подкалывала булавками подол.
Ну, так что скажете, юная дама? — спросила она.
Эх, видел бы меня сейчас Шериф или ребята из "Астории", — ухмыльнулся Петер.
Да ну тебя, — заявила фрау Пфанрот. — Я имею в виду отель "Атлантик". Повернись-ка, посмотрю, не висит ли подол.
Все будет зависеть от того, понравлюсь ли я дирекции, — сказал Петер и повернулся к матери спиной.
