точно удастся использовать ту же силу убеждения в общении с милой Агатой. Гастон вошёл во влажную жару оранжереи и потянулся за пухлым апельсином, как вдруг услышал какой-то шорох и оклик:
– Эй!
Юноша остановился и огляделся. Агата, наклонившись над большим папоротником, манила его к себе. При виде её лица у Гастона сразу же пропало напряжение в плечах, которого он даже не замечал. Странно, как он соскучился по ней, а не виделись они всего один день.
Когда он добрался до девушки, та прошептала:
– Я нашла для нас более укромное место, чем пруд с карпами.
Она повела его через узкую дверь в ту часть здания, где Гастон никогда не бывал. В полностью сделанном из стекла домике размещались длинные столы, уставленные небольшими ящиками, из которых торчали крошечные отростки. Горшковая печь, расположенная посередине, сохраняла в помещении тепло, несмотря на то что крышу укрывал снег.
– Где это мы?
– В питомнике, – ответила Агата. – Садовник, месье Рэн, проводит здесь много времени, но я подслушала, как он говорил, что уезжает в город.
В дальнем углу стоял потёртый деревянный стол, заваленный пакетиками семян и открытыми мешками с грунтом. По обеим сторонам от него располагались два старых шатких стула. Агата направилась к одному из них, но Гастон схватил её за руку и притянул к себе. Он всмотрелся в запрокинутое лицо; теперь он возвышался над ней гораздо больше, и это тоже вызывало восторг.
– Укромный уголок для двоих? – спросил он, шутливо выгнув брови.
Она провела рукой по его спине, слегка сжала ему мускулистое плечо. Глаза у неё осветились, как солнечное небо.
– Тебе идут новые габариты, Гастон.
Игривая улыбка вздёрнула уголок его рта, и он наклонился, чтобы поцеловать её нежные губы. Но она высвободилась из его объятий и беспокойно оглянулась на дверь и на стеклянную стену, за которой росли экзотические деревья и кусты. К счастью, в это время года сад посещался редко.
– Давай сядем, чтобы нас, не дай бог, не заметили. Она обогнула стол и села на один из стульев.
Гастон с сомнением посмотрел на второй, засыпанный землёй, вынул носовой платок и, как можно лучше вытерев сиденье, приподнял полы камзола и сел. Агата провела пальцем по горке чёрной земли, и Гастон сказал:
– Я счастлив любой возможности видеть тебя, но почему нужно было встречаться так срочно?
Она взглянула на него из-под ресниц.
– У меня есть хорошая новость и плохая. Какую хочешь услышать сначала?
У Гастона громко забилось сердце.
– Плохую.
Как всегда, сначала плохую.
Агата выдохнула и снова опустила глаза.
– Сегодня я подслушала разговор между лакеем и помощником дворецкого. Я пошла в кладовку за печеньем, которое повариха хранит специально для Гвен. Они меня не видели...
Девушка откинулась на спинку стула и закусила губу.
Гастону, хотелось перегнуться через стол и поцеловать эту губу. Но растерянность и нетерпение услышать плохую новость взяли верх, и он выпалил:
– Какое мне дело до разговора двух слуг?
Агата подняла глаза цвета бурливого моря.
– Это только сплетни, но... они думают, что кто-то в доме интригует против тебя.
Гастон заморгал:
– Что ты имеешь в виду?
– Я и сама не поняла. Но Робин, старший лакей, сказал, что свалить на тебя вину за украденную табакерку было гениальной затеей, потому что это нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
Гастон вскочил со стула и гневно закричал:
– Так это Робин украл ту штуковину?
Агата широко распахнула глаза и покачала головой.
– Вряд ли.
Гастон стал дышать глубоко.
– Что ещё они сказали?
Она крепко стиснула кулаки и положила их на колени.
– Что кроме обвинения в краже и подстроенной драки будут и другие уловки, чтобы тебя... опорочить.
– Опорочить! – с негодованием вырвалось у него.
Агата отшатнулась назад, чуть не перевернув стул.
Гастон замер, заметив, какие бледные у неё щёки и как крепко она держится за край стола – вокруг костяшек пальцев блестят волшебные искорки, – и вспомнил, что она рассказывала ему о жизни дома. О том, почему ей пришлось бежать. С таким отцом она, конечно, часто видела такие вспышки гнева.
Он снова сел и схватился руками за голову.
– Я не на тебя злюсь.
– Я... я знаю. – Голос у неё дрожал.
Гастон старался успокоиться, но мысли путались. Зачем кто-то хочет скомпрометировать его? У кого есть для этого средства или мотив? Может ли этот человек добиться цели?
Потом он вспомнил, как Обер сказал, будто кто-то из персонала видел его входящим в кабинет отца перед исчезновением табакерки. Но кто это был? Конечно, слуги, скорее всего, не любят его. И неудивительно: он много лет помыкал ими в хвост и в гриву. В конце концов, слуги существуют, чтобы исполнять желания хозяев.
– Как ты думаешь, это не может быть мадам Бургунди? – предположила Агата уже более ровным голосом. – Она пыталась избавиться и от меня.
– Я думал, это скорее из-за того, что. я обошёл её, когда договорился о переводе тебя в ученицы к горничной.
– Что, однако, не снимает с неё подозрений. – Глаза у Агаты ещё больше расширились. – Поверь мне, она не прощает, когда с ней не считаются.
Гастон покачал головой.
– Может, Алебарда и сварливая старуха, но она живёт в семье с самого моего рождения. Сомневаюсь, что она что-то замышляет против меня.
Агата задумчиво постучала пальцем по губам.
– А как насчёт твоего брата?
Гастон готов был согласиться, но снова покачал головой.
– В последнее время мы с Жоржем снова подружились. Вчера он позвал меня пойти в таверну вместе с его друзьями и ничего не рассказал родителям о моей драке с Давидом Плаитье. – Не говоря уже о том, что он изменил своё отношение к поступку Гастона, помогшего пожилой женщине. Восторг слышался в каждом тосте, который Жорж произносил в честь добросердечия Гастона. А по пути домой в карете не переставал нахваливать умение старшего брата драться и его храбрость.
Гастон встретился глазами с Агатой. Страх, что она отменит какие-то из изменений, снова одолел его.
– Я должен объясниться насчёт драки.
Но она только пожала плечами.
– Я слышала об этом. Похоже, Давид действительно заслужил трёпку. И ещё... я знаю, что ты помог нищенке на улице.
– Откуда?
– Гас, второй лакей, случайно оказался в трактире за углом и, когда
