— Романова? Неужели, в первый день нельзя было во время прийти? И на встрече комиссии тебя не было.
— Извините, я очень сожалею.
На этот раз новенькая была одета в стандартную интернетовскую форму: синий пиджак, из-под которого выглядывала голубая блузка, и юбку в складку. На ногах колготки в ромбик и лакированные туфли. Видимо, ее собственные — в интернате таких не выдавали. Последнюю точку в образе примерной ученицы ставили две аккуратные косички, перехваченные пушистыми ярко-желтыми резинками. Гарику по-прежнему чудилось в ней что-то инопланетное, что-то бесконечно чужое интернату, классной комнате и сердитой Жабе Львовне. Даже говорит эта Романова как-то странно. Слишком правильно, что ли? Инопланетянка она инопланетянка и есть.
— Ее Вилка в женском туалете закрыла. Прикинь! Я слышал, как она со своими «людоедками» перед уроком ржала, — шепнул сосед по парте Санька Крольчатников или просто Кролик.
— Ну и чего ты ее не выпустил? — буркнул Гарик, а сам отметил, что Дашка и Вилка о чем-то весело шушукаются за своей партой.
— Что я камикадзе? Вилка бы во мне дыру ядом прожгла! Я еще жить хочу!
Тем временем новенькая села за парту, на которую указала ей математичка — рядом с Вадиком. Братья занимали столы в разных концах класса — учителя считали, что это помешает им меняться местами. Наивные!
Жанна Львовна устало посмотрела на притихшую Милу, потом опустила взгляд в классный журнал. По рядам снова пробежала волна тревожного шепота.
— Романова, вы дроби проходили?
— Да, конечно.
— Иди к доске. Мила, сядь, не маячь больше.
Инопланетянка прошла между рядами, уверенно взяла мел, стерла каракули Зайцевой, и через минуту решение было готово. Правильное оно или нет, Гарик сказать не мог, но судя по выражению лица Жабы Львовны, результат ее порадовал. Она продиктовала еще три примера и с видимым удовольствием наблюдала, как новенькая легко выводит аккуратные строчки, словно ориентируется на невидимые остальным линии.
— Вы давно эту тему проходили? — наконец поинтересовалась учительница.
— В прошлом году, кажется.
— Ты училась в классе с математическим уклоном?
— Нет, просто мы занимались по экспериментальной программе и по некоторым предметам ушли дальше других школ.
— По некоторым? Ну что же, после урока останься — мы обсудим вашу экспериментальную программу.
Но после урока в класс заглянула тетя Аля и куда-то увела математичку. Как только дверь за учителем закрылась, Вилка тут же выскочила из-за парты.
— Гляньте, а новенькая-то у нас художница, — сказала она на весь класс с деланным удивлением. В ее руках тут же оказалась папка для рисования, которую обнимала Инопланетянка, когда Гарик увидел ее впервые, — Ой, что это у нас тут? Мультики рисуем?
— Где ты ее взяла? Это мое! Отдай! — Инопланетянка вскочила со своего места и бросилась к Вилке, но та ловко швырнула папку смеющейся Дашке, а Дылда перебросила ее Гульнаре. Стася металась между девчонками, пытаясь отобрать свои рисунки. Класс с интересом наблюдал за происходящим. Как только папка вернулась к Вилке, та вновь открыла ее, она начала вытаскивать листы и разбрасывать их по классу. Один приземлился на парту Гарика. У мальчика аж дыханье перехватило. На рисунке парила героиня японских мультфильмов — большеглазая воительница, с копной развевающихся волос метала магические молнии в робота-трансформера. Сцена была нарисована просто мастерски! Словно только что сошла с телеэкрана.
— Хватит! — Гарик оторвался от рисунка, услышав голос брата. Тот перехватил Вилкину руку и выдернул из нее папку.
— Защитник недоделанный! — прошипела Вилка, — Влюбился что ли?
Вадик не ответил. Он помог Инопланетянке собрать разбросанные рисунки и вернулся к своей парте. А Гарик неожиданно ощутил укол раздражения. Чего это его брат полез защищать девчонку? И вообще, он, Гарик, первый ее увидел!
Весь следующий урок мальчик пристально наблюдал за братом и новенькой. «Воркуют как голубки!», — злился он, когда Вадик склонялся к девочке, что-то рассказывая ей, — Тоже мне, рыцарь нашелся!» Посреди урока Гарику на стол упала записка «Соболев В. + Романова С. = СВАДЬБА». Отправителя долго искать не пришлось — радостное хихиканье Акуловой не оставляли сомнения в ее авторстве. Недолго думая мальчик швырнул комочек бумаги, целясь в брата, но в последний момент его рука дрогнула, и записка приземлилась на стол учительницы русского языка и литературы. За тщедушное телосложение и повышенную въедливость она получила прозвище Глиста.
— Соболев, Георгий! Вон из класса! — завопила Глиста, которая в этот момент вдохновенно читала отрывок из гоголевского «Ревизора» — сразу после математики шел урок литературы.
Гарик покинул кабинет, хлопнув дверью.
Он хмуро бродил по пустынным коридорам интерната. С каждой минутой неприязнь мальчика к новенькой росла. Это из-за нее его выгнали! Ему не нравилось в девочке решительно все! Все, начиная с дурацких косичек, перетянутых ярко-желтыми резинками, заканчивая ненормальной вежливостью. Гарик оглянулся по сторонам и, не заметив никого из учителей, вскарабкался на подоконник. За окном грустно накрапывал дождь. «Отвратительный день, отвратительная погода, отвратительный…» — закончить мысль мальчик не успел. Из-за поворота коридора появилась московская комиссия во главе со Стервеллой.
— Это что такое?! — услышал Гарик пронзительный дискант директрисы. — Немедленно слезай с подоконника!
Через мгновение вся компания взрослых стояла рядом с окном. Стервелла просто кипела от злости. Председатель комиссии, Колобок, приторно улыбался, сложив ручки на кругленьком животике. Старушенция в старомодном коричневом костюме строго смотрела на Гарика через толстые стекла очков. Дама, укушенная Пупсиком, с отсутствующим видом созерцала свой маникюр.
— Что, Соболев, из класса выгнали? — Гарик уловил в голосе Стервеллы злорадные нотки, — Твой дедушка, кажется, просил отпустить тебя с братом на выходные? Ну что же, вместо этого поработаешь в мастерской!
— Стэлла Родионовна, не думаю, что стоит лишать ребенка общения с родными! — холодно заметила пожилая женщина.
— Да, бросьте, Анна Геннадиевна, какие там родные! Одни алкоголики!
Гарика захлестнула обида за деда!
— Мой дедушка не алкоголик! — выкрикнул он.
— Вот! У таких людей и дети преступниками вырастают! Комната милиции по тебе, Соболев, плачет!
— Вы совершенно правы, Стэлла Родионовна! — важно поддакнул Колобок, — Ваша программа трудового воспитания просто изумительна! Я обязательно рекомендую министерству образования перечислить деньги интернату на покупку новых швейных машин и станков для производства мебели.
— Петр Николаевич, уверена, ребятам будет гораздо полезнее научиться работать с компьютером! — решительно встряла Анна Геннадиевна, — В интернате один единственный компьютер, да и тот в учительской!
— Ах, оставьте, зачем им компьютеры! — отмахнулся Колобок, — Пусть освоят профессию попроще — швеи-мотористки или плотника! Глядишь, воровать не начнут. Ну чего еще ждать от детей с такими генами!
— Не думаю, что эти вещи стоит обсуждать в присутствии ребенка, — сдержанно возразила Анна Геннадиевна, — Пойдем, мальчик, я отведу тебя в класс.
Она сжала руку Гарика своей сухой лапкой и потянула его в направлении кабинета, где заканчивался урок литературы. Глиста, естественно, не стала возражать члену московской комиссии и разрешила Гарику вернуться на место.
Как только прозвенел звонок, он подошел к парте брата. Вадик увлеченно разглядывал рисунки новенькой.
— Смотри, Гарь! Здорово, правда?
Мальчик, стараясь подавить бушевавшее в нем раздражение, заглянул через плечо брата. На рисунках летали, сражались, разговаривали с животными и собирали цветы персонажи в стиле аниме. Кроме пышноволосой воительницы он успел разглядеть девочку-эльфа с острыми ушками, которая гладила пушистого зверька, похожего на мышонка, и школьницу с двумя косичками, напоминавшую саму Инопланетянку. Гарик состроил презрительную гримасу.
— Так себе, — небрежно бросил он, — Для сельской местности сойдет.
Он ждал, что инопланетянка обидится или разозлиться, но она повела себя иначе.
— Ты прав, — приветливо сказала новенькая, уставившись на него своими огромными глазами, напомнившими переспелые вишни в дедушкином саду, — Вадик, тут нечем восхищаться! Мне еще учиться и учиться. Моя бабушка три года вела в художественном институте спецкурс по истории аниме. Она говорила, что это совсем не такой простой жанр, как кажется. Думаешь: уже все освоил, а присмотришься и понимаешь — есть еще куда расти, — она начала складывать рисунки в папку.
— Дурак ты, брат! — покачал головой Вадик.
