ресницами, ничего не поняла, но на всякий случай спросила: — Интересно?
Гоша кивнул и продолжил чтение.
Анна Ивановна проследила за тем, чтобы все дети позавтракали домашними припасами. Без маминых запасов оказались Клюшкин, Огурцов и Лена Прыгунова. Их спасла своими гуманитарными бутербродами толстая Оля.
Огурцов принял дар с трагическим выражением лица — мол, не очень-то нуждались, но если настаиваете... Ладно, мол, выручу, возьму уж.
Клюшкин, увлеченный разглядыванием домашних животных на водительской панели, даже не заметил, кто принес ему еду. А бутерброд запихал в рот целиком. И долго счастливо чавкал, выводя из душевного равновесия общественность.
Лена же есть отказалась, сославшись на спортивное голодание.
Усатый водитель, унюхав домашние ароматы, хихикнул и разложил прямо перед собой и Плюшкиным свой энзэ. Сало, лук и черный хлебушек. Клюшкин оценил набор и выклянчил себе лучка. Съел, а потом долго радостно принюхивался сам к себе.
Анна Ивановна выпила зеленого кипятка из кофеварки. С собой она ничего не взяла. Не подумала. Она смотрела в лобовое стекло на бегущую дорогу и размышляла о будущем. Справиться бы. Через три часа — обед в Грибове. В пять вечера — ужин в Качаново и прогулка по лесу. В девять — приезд на место назначения. В семь утра подъем, завтрак, съемки, отъезд.
Сверху на Анну Ивановну упала сосиска.
И только тогда учительница услышала, как шумят-веселятся дети. И пришла к выводу, что завтрак можно считать законченным.
Маленькая плакса Подполковникова, измученная вчерашними папиными сказками, после завтрака снова заснула. Этим воспользовался первоклассник Булкин. Он распотрошил имеющийся у него вкладыш к видеокассете, оторвав все липкие буквы и цифры, и наклеил их на румяное Катино лицо.
Гоша отложил книгу и стал наблюдать за Машей. Красивая. Читает журнал. Пьет кока-колу из банки. Гоша встал со своего места и подошел к Машиному креслу. Ему хотелось сказать что-нибудь хорошее и услышать что-нибудь хорошее в ответ. Маша подняла на него свои удивительные глаза.
— Чего тебе, Габаритзе? Только быстро... Гоша смутился и вернулся обратно к себе.
Клюшкин ходил по салону и дышал на всех луком.
А Огурцов задумал акцию знакомства с рыжей Люськой Степочкиной. Назло Машке. Если бы не это — ни за что не подошел бы. Уж больно рыжая. Но здесь, в автобусе, альтернативы не было. Не с Быковой же. Прежде всего, Огурцов подарил Люсе несколько страстных взглядов. Рыжая не ответила.
Лена Прыгунова достала из-за пазухи мятое фото. Спортивного вида парень, весь в мускулах. Лена грустной улыбкой одарила снимок, затем разорвала в клочья и засунула в пепельницу на ручке кресла.
Через два часа, когда все, что можно съесть, было съедено или разбросано по салону, стало скучно.
— Послушайте, дяденька водитель, — пропела со своего места Маша. — Включите нам, пожалуйста, телевизор!
Ах, как загалдели все! Ох, как всем ну очень захотелось смотреть телевизор!
Водитель пошевелил усами и путем сложных кнопконажиманий включил маленький портативный ящик, закрепленный над лобовым стеклом.
Зашуршало, зашипело и появилась чернобелая картинка.
Ворча что-то насчет «каменного века», все быстренько перебрались поближе... Шел боевик. Стреляли. Убегали.
— Класс! — дохнул луком Клюшкин.
Его радость разделили Огурцов и маленький бандит Булкин.
Однако дамская часть в лице Маши выразила несогласие.
— Ничего, перебьются. Девчонки... — отмахнулся Огурцов.
А Маша подошла к водителю, положила розовые пальчики на его волосатую лапу и сказала ангельским голосом:
— Пожалуйста, переключите! Девочкам нельзя смотреть боевики.
По другой программе рассказывали экономические новости. По третьей — показывали рекламу. По четвертой — «Смехопанораму» Петросяна. По пятой поздравляли с юбилеем знатного милиционера Петра Петровича Полукарпова, задержавшего на днях сто десятого опасного рецидивиста.
— Как вам это удалось, Петр Петрович? — спрашивала, томно вздыхая, корреспондентка в короткой юбке.
— Ну, — Петр Петрович пускал в седые усы сигаретный дым. — Главное в жизни — не торопиться.
Ребята еще немножко послушали Петра Петровича и, в конце концов, вернулись к боевику. Хотя принципиальная Маша была готова смотреть хоть рекламу, хоть милиционера Полукарпова. Да хоть экономические новости!
— Какая гадость! — комментировала она каждое боевиковое действие. — Кому нужны такие фильмы! Сплошное насилие.
— Вам, барышня, только мультики подавай да всяких донов Педров из Бразилии. От мультиков и сериалов тупеют, — по-взрослому безапелляционно заявил Огурцов.
— А от боевиков — злеют, — заступился за Машу Гоша. — Боевики воспитывают ненависть и агрессивность. Тебе все время кажется, что ты — герой. Создается впечатление, что можно все ломать и всех бить.
— Не думаю, что тебе когда-нибудь придется быть героем боевика, — презрительно сверкнул на Гошу культуристским глазом Огурцов, — ты даже на комедию не тянешь,
— А я думаю, Огурцов, что героем не будешь именно ты! — немедленно отреагировала Маша. — Мускулы ты накачал, а вот голову потренировать забыл. Теперь поздно. Необратимые процессы. Скоро разучишься разговаривать. К тому же, говорят, культуристы только внешне сильные. А в жизни — слабаки. Не забыл скушать утром кашки с протеином?
— Иди, иди к своему умненькому очкарику, — зло улыбнулся Огурцов, посмотрим, как он за тебя заступится.
Рыжая Люся, оставшаяся сидеть на своем месте, вздохнула и достала отцовский подарок.
— Все, нормально, папка, — сказала она в крошечную телефонную трубку. — Скучно, правда. Телевизор черно-белый. Назад тридцать первого. Много говорить не буду. Пока.
Сзади Миша Мосько горящими глазами взирал на телефон. Такой миниатюрный мобильник он видел впервые.
Маленький Булкин с восторгом наблюдал за действиями киногероев. Ах, как дерутся! Ох! Эх! Вот главный злодей на самом краю крыши дома этажей в сто! Вот он балансирует! Вот хватает главного героя и тащит за собой! И они почти падают! А тут хороший герой щекочет злодейские бока! И этот гад отпускает руки! Хохочет и падает вниз один!
Анна Ивановна дозором прошла между кресел. Все ли в порядке? Вон там сладко сопит Катя Подполковникова. Еще шаг, и учительница увидела бы на Катином лице аппликацию. Возможно, это имело бы решающее значение в дальнейшей судьбе автобуса, но... Внимание Анны Ивановны привлек открытый булкинский портфель на полу. В портфеле что-то бегало. Чувствительная Анна Ивановна заглянула внутрь. С горки бумажек, наклеек, кнопок, батареек, проводов, камней, огрызков, веревочек и прочей дряни на нее смотрела задумчивая белая мышка.
Анна Ивановна, всю жизнь позорно боявшаяся мышей, очень быстро оказалась в другом конце салона. До Кати она так и не дошла. Можно сказать, она вообще забыла про Катю, про утренник и про
