Этого вы точно не дождётесь — скорее уж свиньи крылья отрастят.
В свинарнике повисла тишина. Гехрякл и Хрювальд тяжело задышали, рыла у них побагровели. На лбу у Хрювальда пульсировала жилка.
— Ну, сам нарвался, кривоклювый тупица, — пробурчал он. — Тебе конец!
Миг — и они бросились на меня. Отскочил я как раз вовремя, и две туши налетели друг на дружку.
Повалившись на пол, они ухватились за головы, а я рванулся к выходу.
— Быстрее, Фьюи! — крикнул я. — Переходим к третьему «О»!
— А что оно обозначает? — прочирикал вьюрок.
— До сих пор не догадался? ОТСТУПЛЕНИЕ!
Выскочив на улицу, мы задвинули здоровенный засов сарая и припустили к лисьей норе. Свиньи принялись яростно колотить в дверь.
— Вот что значит повезло, — чирикнул Фьюи, когда мы оказались на безопасном расстоянии.
— Повезло? Ты совсем ничего не соображаешь? Я же только что втолковывал тебе: перья намного важнее мышц. И главное — тактика и талант.
— Ну да… Кстати, я тут подумал, — вспомнил вдруг Фьюи, — тот фонарик…
— Тсс! Вот и нора! — Я показал на чернеющее в склоне холма отверстие. Клочки рыжей шерсти свидетельствовали о том, что это обиталище Хитрохвата.
Мы пробрались внутрь, и я почувствовал резкий запах — как раз такой, какой бывает в лисьих жилищах. Воздух тут ножом можно было резать, да и темнота — хоть глаз выколи. Собственного клюва не разглядишь. Впрочем, я не сокол и острым зрением похвастаться не могу. Я стоял на месте, дожидаясь, когда привыкнут глаза, и тут вьюрок вдруг ахнул. В отличие от меня, в темноте он прекрасно видит.
Приглядевшись, я тоже чуть не ахнул. Вдоль стен стояли скелеты и висели шкуры тех, кому не посчастливилось в этой жизни. Кое-где на костях оставалось мясо — оно уже успело покрыться плесенью. Заметив голову с большим клювом, довольно похожим на мой собственный, я вздрогнул. Сомневаться не приходилось — тут живёт кровожадный убийца.
— Кто там? — послышался из глубины норы хриплый голос.
Я поёжился и откашлялся.
— Петух Хилмар Кукарексон, — представился я, стараясь, чтобы голос звучал строго, но сердце у меня испуганно колотилось.
— Петух в лисьей норе? — удивился мой собеседник. — Как мило. Проходите, не бойтесь, темнота не кусается, — лис хрипло рассмеялся.
Под ногами хрустели кости, устилавшие пол жутковатым ковром. Я завернул за угол — здесь нора расширялась, а в самом дальнем углу лежал лис. Увидев меня, он едва поднял голову. Вид мой слегка удивил его и явно разочаровал.
На всякий случай остановился я чуть подальше. И тут же почувствовал, как Фьюи примостился у меня на голове, вцепившись острыми коготками в гребень.
— А-а, так ты не один? — произнёс лис. — Подойдите ближе.
Когда он говорил, в горле у него что-то булькало.
Пора было приступать к делу — задерживаться тут не хотелось.
— Мне надо поговорить с тобой про убийство Грегори.
— Грегори? — Маленькие лисьи глазки радостно заблестели, и по спине у меня побежали мурашки.
— Да. Я ищу убийцу.
— Так ты, значит, сыщик? — Лис не сводил с меня прищуренных глаз. — Тот, кто суёт клюв в чужие дела?
— Такая уж у меня работа.
Хитрохват облизнулся:
— Хм, я слыхал, из-за такой работы пара петухов распрощались и с клювом, и с перьями.
Я машинально дотронулся до бородки под клювом. Она дрожала. Можете считать меня трусом, но когда стоишь в тесной норе перед серийным убийцей, тебе есть чего бояться.
Лис показал мне лапу с острыми когтями, и я отшатнулся. Хитрохват обнажил в ухмылке жёлтые, блестящие от слюны зубы.
— Уже уходите? А ведь я так редко принимаю гостей, — лис опять сухо рассмеялся.
Он заглянул в угол и вытащил пластиковый пакет. Судя по всему, пакет этот пролежал там долго. Когда лис открыл его, по норе пополз запах тухлятины. Хитрохват сунул голову внутрь и громко зачавкал.
Наконец он вынырнул из пакета. На морду налипли рыбьи кости и картофельные очистки.
— Я по природе охотник. — Лис дожевал и проглотил пищу. Взгляд у него затуманился. — Охотники бывают двух видов: те, кто убивает ради еды, и те, кому убивать нравится. Мне всегда по душе было второе. Другие лисы расправляются с жертвой быстро. А вот я стараюсь подольше с ней поиграть и лишь потом съедаю. Мне от этого веселее.
Он так хвастался собственной кровожадностью, что я решил спросить напрямую:
— Это ты убил Грегори?
Хитрохват медленно покачал головой.
— Не стану утверждать, будто я невиновен. Сколько кур я передушил — давно счёт потерял! В молодости я завтракал, обедал и ужинал яйцами. Съедал и желток, и белок, и скорлупу. Золотое было времечко!
— Но сейчас ты изменился? — не понял я.
— Думаешь, я раскаялся? По-твоему, у меня совсем мозгов нет? — Лис снова оскалил гнилые жёлтые зубы. — Как бы я мечтал и сейчас так жить! Но теперь мне яйцо не стащить, и уж подавно не сверну я шею петуху.
Он всхлипнул и показал мне лапу. Я присмотрелся: она была бесформенной и распухшей. Странно, как он чесаться-то ею умудрялся.
— Почему, — продолжал Хитрохват, — вы ещё живы — сам-то как думаешь? И почему я поселился рядом с этими мерзкими свиньями? Когда кости не болят, я выползаю к свинарнику и таскаю объедки.
Лис явно не врал. Глаза у него были такими голодными, что если бы тело его слушалось, нам несдобровать. Выходит, свиньи действительно недоедают из-за лиса. Впрочем, это не моё дело. И находиться тут дольше смысла нет.
— Ладно, — подытожил я, — благодарю за помощь.
— Погоди! — остановил меня лис. — Мне кое-что известно, и, возможно, это тебя заинтересует.
— Что тебе известно?
Лис усмехнулся:
— Услуга за услугу.
— Идёт. Чего ты хочешь?
— Я хочу, — по подбородку у него струйкой потекла слюна, — чтобы ты рассказал, чего боишься больше всего на свете.
— Ха, да я ничего не боюсь!
— Врёшь! — Лис отвернулся.
— Ну хорошо, — уступил я, — возможно, я слегка боюсь сов. Делить мне с ними нечего, но у них страшноватые глаза. Вот тебе и ответ.
Лис уставился на меня. Смотрел он долго, и я понял, что он мечтает увидеть неподдельный ужас. Чтобы порадовать его, я подумал о совах. Представил себе два огромных оранжевых глаза. Вспомнил совиное уханье по ночам. От страха перья на затылке у меня встали дыбом.
— Твоя очередь! — Я стряхнул с себя оцепенение. — Выкладывай свой секрет.
— Знаешь, в былые времена я твоими страхами завтракал. — Лис показал на кости у себя за спиной. Я пригляделся.
