дома росли низкие малахитовые пихты, оливковые и темно – салатовые туи, и на их фоне привычные глазу альбиции и розы, еще не набравшие свой цвет, казались бледными и хилыми. Даже крыши коттеджей и металлические заборы были выкрашены в различные похожие оттенки, так упрямо соответствуя названию улицы, как будто бы она на самом деле была Изумрудным городом из сказки. Но прохожие, конечно, не носили никаких зеленых очков и шляп с бубенчиками.
Марк довольно-таки скоро добрался по нужному адресу, оставив Пэм дома дожидаться встречи с Тимом. Глава детективной троицы остановился у почтового ящика с номером восемь и огляделся вокруг. Территория у коттеджа Феликса не имела забора, если не считать хлипкую невысокую ограду из штакетника по двум сторонам сада, которая к тому же была наполовину завалена внутрь. Сад тоже не блистал чистотой. Вялая прошлогодняя трава тут и там гнездилась неравномерными клочьями вперемешку с другими сорняками – высохшим репейником и молодым весенним пыреем. Несколько стареньких сухих яблонь и груш дополняли унылую атмосферу неухоженного участка.
Кроме дома построек никаких не было, однако, он был не так уж и плох на первый взгляд, по сравнению с пришедшим в запустение садом. Красный кирпич, из которого был выстроен первый этаж, не выделялся новизной, но деревянная мансарда над ним и оконные рамы по периметру стен, казалось, совсем недавно были перекрашены свежей краской бежевого цвета, а стекла тщательно вымыты. Примыкающее к лицевой стороне здания небольшое деревянное крыльцо имело различные узоры, составленные из деревянных планок, а под его крышей на металлическом крючке повис небольшой железный колокольчик, тихонько позвякивающий на теплом апрельском ветру.
Марк поднялся по ступеням и замер у двери, прислушиваясь к звукам, идущим из коттеджа. Но оттуда не доносилось ничего – ни стука, ни шума, ни даже диктора, вещающего по радио новости дня. Царило абсолютное спокойствие, и даже шторы на окнах были плотно задернуты. Мальчик нажал на кнопку звонка. Раздался певучий сигнал, похожий на трель соловья, пронесшийся по всему дому и застывший где-то в одном из его дальних углов. И опять тишина. Марк настойчиво позвонил еще раз и снова напряг слух. На мгновение ему показалось, что совсем рядом за входной дверью, разделявшей его и Феликса от важного разговора, половая доска издала еле слышный жалобный скрип, и в душе главы детективов вспыхнул огонек надежды. Вот еще один всхлип уставшего дерева, только уже ближе. Еще мгновение, и ключ робко повернулся в замке. Дверь слегка приоткрылась, и мальчик увидел испуганное лицо штукатура, глядящего на него поверх дверной цепочки.
– Т-тебе че-его? – взволнованно спросил он, искоса поглядывая по сторонам от Марка через образовавшуюся щелку в проеме. – С тобой еще кто-нибудь есть?
– Не волнуйтесь, за мной нет «хвоста», – деловито ответил Марк. – Но у меня имеются некоторые вопросы, ответив на которые, возможно, вы сможете помочь себе и остальным вашим товарищам. В противном случае, я вынужден буду обратиться в полицию как свидетель произошедшего. И я уверен, когда они копнут поглубже, на свет вылезут более жуткие дела, чем попытка избавиться от свидетеля, если вы понимаете, о чем я? – глава троицы проговорил эти слова с таким тоном, будто уже успел многое выяснить, рассчитывая таким образом завладеть ситуацией и взять Феликса на «абордаж».
В ответ на это у штукатура поползли вверх брови, а редкие волосы на почти лысой круглой макушке словно зашевелились, как иголки у ежа. Он не смог проронить ни слова, только глаза бегали по Марку, как будто следили за ломанными линиями полета бабочки.
– Я могу войти? – предпринял еще одну попытку мальчик и сделал полшага вперед. – Разговор не займет много времени и останется строго между нами.
Было заметно, что Феликс колебался, пытаясь принять верное решение. Его щеки раскраснелись, а лоб залоснился испариной.
– Ладно, – наконец сдавленно проговорил он. – Все равно мне больше не с кем поделиться своими страхами. Заходи в дом.
Он провел Марка в просторную гостиную. Она была очень уютной, но несколько темной – сквозь занавески внутрь не проникал солнечный свет. У дальней стены рядом с окном стоял высокий диван, заправленный зеленым покрывалом с изображением кораблей. Посреди комнаты небольшой круглый стол, приютивший графин с водой на металлическом подносе и стакан. Рядом со столом находились два продавленных стареньких кресла. В одном углу гостиной возвышался деревянный сервант с керамической посудой, а в другом – комод, на столешнице которого пристроился черно-белый телевизор марки «Рубин». А вот воздух в помещении был непроветренным и затхлым, пропитанным отвратительным запахом сигарет и алкоголя. Глава троицы сморщился, словно наступил на ноющую мозоль. Феликс заметил гримасу мальчика и смущенно задвинул ногой недопитую бутыль с вином за комод. Затем предложил Марку кресло и, усевшись во второе напротив, сказал:
– Поверь, я никогда бы не стал делиться с незнакомым мальчишкой своими тайнами, но у меня просто не осталось сил, – его голос слегка срывался, как звуки гитарных струн в руках неопытного музыканта. – Я напуган и несколько дней не выходил на работу.
– Я знаю об этом. А также я осведомлен в том, что к вам приходили товарищи, но вы им не открыли, притворившись, будто вас нет дома. Кого же из них вы так боитесь? – спросил Марк спокойным тоном.
– Понимаешь, я уже несколько лет работаю на человека по фамилии Доган, и он является директором нашей компании. Страшный человек, провалиться мне на этом самом месте! Хоть я и видел его всего раз, но сразу понял это. Холодный алчный взгляд черных глаз на узком каменном лице, волевая осанка, а трость держит так, словно в руках и не трость вовсе, а самая настоящая сабля!
– И вы сделали свои выводы ссылаясь лишь на внешний вид этого господина? – уточнил Марк.
– Поговаривают, на фирме даже пропадали люди, – продолжал он, понизив голос. – Вот так в один момент, как будто и не было.
– И вам, вероятно, известны все подробные детали исчезновений? – глава детективов достал из кармана блокнот и приготовился записывать.
– Нет, что ты! Конечно же нет! – запротестовал Феликс. – Просто я слышал об этом от одного из кровельщиков, а уж он в своих рассказах бывает очень убедителен. Четыре года назад пропал управляющий, что работал на складах фирмы Догана. Вот как сквозь землю провалился. А двумя годами позднее, весной, нашли без сознания прошлого скульптора на улице возле своего дома. Кто-то ему хорошенько врезал по голове. После того инцидента бедолага уволился из компании. Были и еще случаи нападений, да. А скульпторами мы называем тех, кто занимается бассейнами, – объяснил он и, сглотнув слюну, покосился в сторону комода.
– Что еще вы слышали? – Марк шуршал карандашом, фиксируя все самое важное на бумажных листках.
– Прости, мне нужно на минуту отлучиться в кухню, – штукатур торопливо поднялся из кресла и прошел в соседнюю комнату.
Когда он вернулся, от него разило спиртным. Марк сделал вид, что не заметил этого.
– Итак, на чем мы остановились? – голос Феликса звучал бодрее. – Ах, да! За день до той жуткой истории, участниками которой стали и вы, я случайно подслушал один разговор между прорабом Кимом и вторым хромым штукатуром – моим напарником. Имя его Руслан, и он жутко не общительный. Я бы даже охарактеризовал его, как довольно нестабильный субъект с переменчивым настроением. То злится без повода, то смотрит на тебя, а взгляд будто блуждает где-то далеко. Но это не главное. В тот понедельник я припоздал к обеду, – Феликс с тяжелым вздохом расстегнул ворот рубахи. – Почти все уже давно закончили с едой и принялись за работу, а я зашел с заднего входа и вдруг услышал шепот, доносившийся из раздевалки. Мне это показалось странным, ведь мы никогда не шепчемся друг с другом. Привычка профессии, знаешь ли, говорить громко. Тогда я затаился у порога и, прислушиваясь, кое-что все-таки разобрал:
«Зачем ты притащил ее в раздевалку, да еще положил в свой шкаф? Ты его даже не закрыл, олух! – голос прораба звучал гневно. – Я пошел тебе навстречу не для того, чтобы ты меня подставил.
– Так уж вышло, но тебе ведь нужны деньги, – робко ответил Руслан.
– Замолчи сейчас же, иначе мне придется заткнуть тебя навсегда, – угрожающе оскалился Ким. – Если кто-нибудь из рабочих прознает о наших делах, и сюда нагрянет
