— Не знаю по имени, — отвечала Персия. — В любом случае, если хотите уехать, автомобиль вас ждет. Чао.
Она вышла из трейлера и закрыла дверь.
Коди повернулась к Робу.
— Какой ужас, — прошептала она, чувствуя как по спине пробежал холодок. Она закрыла глаза и снова увидела камеру, врезавшуюся в лицо Джоанны. — Я… я поверить не могу.
Роб обвил ее руками за талию и крепко прижал.
* * *
Когда на следующее утро Коди явилась к дому номер 99 по Улице Страха, то сразу же поняла, что жизнь в нормальное русло уже не вернется. Две черно-белые полицейские машины были припаркованы в нижней части дороги, где раньше стоял грузовик общественного питания. Не было видно и суетящихся рабочих из съемочной группы, готовящихся к утренней съемке.
Осторожно, не привлекая внимания, Коди прошмыгнула в дом и прошла в гостиную. К ее удивлению, в комнате было полно народу.
— Иди сюда, — велел ей Бо. Одетый в свою обычную серую толстовку и мешковатые хлопчатобумажные брюки, он стоял перед каминной полкой. Он не улыбался. Жестом он приказал Коди присоединиться к остальным.
Коди увидела Роба, прислонившегося к задней стене. Она подошла и встала рядом с ним; он кивнул ей в знак приветствия.
— Бо созвал совещание, — прошептал он.
В комнате было тихо. Люди тихонько перешептывались или сидели молча, уставившись на Бо. Никто не улыбался. Несколько членов съемочной группы разместились на полу возле дивана. Бо прочистил горло, сделал шаг вперед и произнес:
— Как все вы знаете, произошел несчастный случай, — начал он.
«Он смотрит на меня?» — подумала Коди, наклонившись к Робу. Под синими стеклами очков разглядеть глаза Бо было трудно. Он остановился и посмотрел на дверь. Коди обернулась и увидела молодого человека с длинными, темными волосами и темными усами — он нес красный металлический ящик с инструментами.
— Я в подвал, мистер Монтгомери, — сказал он.
— Спасибо, — хмуро ответил Бо, досадуя, что его прервали.
Коди громко выдохнула. Она узнала этого человека.
— Мистер Хэнкерс! — воскликнула она.
Но он уже исчез в дверях.
— Этот человек пришел помочь нам решить проблему с крысами, — объявил Бо.
— Это вы про моего агента? — сострила Персия.
Несколько человек усмехнулись. Кто-то пробурчал что-то нелестное о крысах.
— Мистер Хэнкерс заверил меня, что уладит эту проблему быстро, — сказал Бо. — Но пока он не закончит свою работу, я бы посоветовал всем членам группы быть осторожными, спускаясь в подвал.
— С тобой все в порядке? — прошептал Роб Коди; его лицо выражало озабоченность.
Коди кивнула.
— Я… я знаю, этого человека, — пояснила она. — Он работал у нас. У нас тоже были проблемы с крысами.
Роб кивнул.
— Я в подвал ни ногой, — прошептал он. — Терпеть не могу крыс.
Бо продолжал говорить, но Коди не слышала его слов. Она думала о мистере Хэнкерсе. Ее отец нанял его для расправы с крысами два года назад. Было очень странно увидеть его снова.
Еще более странно было видеть мистера Хэнкерса и миссис Нордстрем по-прежнему работающими в этом доме, как и два года назад. Казалось, само время остановилось.
«Разве они не боятся сюда приходить? — подумала Коди.
После всего, что произошло в этом доме, неужели им не страшно?
А Келли тоже все еще здесь? Смогу ли я найти ее?»
Коди верила в призраков. Остальные члены ее семьи всегда ее этим дразнили. Но после смерти Келли Коди хотелось верить даже больше, чем раньше. Она хотела, чтобы призрак Келли оказался в доме.
Она хотела найти Келли, чтобы в последний раз с нею поговорить. Она хотела, чтобы Келли знала: она сдержала свое обещание.
«Ты здесь, Келли? — думала Коди, оглядывая переполненную мрачную гостиную. — Ты здесь, ты смотришь на нас?
Если да, пожалуйста, дай мне знать. Пожалуйста…»
Нежное прикосновение чьей-то руки к плечу заставило ее подпрыгнуть.
— Все в порядке? — спросил Бо. — Извини, Коди. Я не хотел тебя напугать. — Он держал руку на ее плече.
«Она так напряжена», — подумал Бо.
— Извините. Просто задумалась, — сказала Коди.
Бо хотелось ее утешить. Он чувствовал вину за то, что подозревал ее. Он знал, что ее нужно успокоить, так как съемки должны продолжаться.
Фильм будет снят, и неважно, сколько еще странных событий произойдет, пообещал он себе.
— Мы все очень расстроены, — сказал Бо. — Полагаю, все мы почувствуем себя лучше, когда полиция закончит расследование, и мы продолжим съемки. — Я надеюсь начать уже завтра утром.
Он хлопнул Роба по спине.
— Я хочу снять сцену на чердаке в первую очередь. Ту, где вы с Коди застряли в зеленой слизи. Вы можете почитать сценарий сегодня, пока мы не снимаем.
— Там и читать-то особо нечего, — ответил Роб. — В этой сцене мы с Коди в основном орем.
— Я хочу снять это в первую очередь, — сказал Бо. — У меня есть некоторые соображения, как подать это поэффектнее.
— Почему мы снимаем зеленую слизь на чердаке? И причем тут Роб? — спросила Коди. — На самом деле, мы были вместе с Келли. И находились в ванной, а зеленая слизь лилась из-под раковины.
— Я в курсе, — ответил он. — Но в ванной слишком тесно. Чердак будет выглядеть гораздо эффектнее.
— По-крайней мере, мы будем наверху, — с улыбкой произнес Роб. — Чем дальше от подвала, тем лучше.
Он вздрогнул.
— Действительно, ненавижу крыс.
— Да, я тоже, — кивнул Бо. — Это одна из причин, по которой я хочу начать с чердака. Мы там будем в безопасности.
«Мне нравится Роб, — подумал Бо. — Хороший парень. Уравновешенный». Он посмотрел на Коди через голубые стекла очков.
«Может, мне следует ее заменить, — подумал он. — Может, если я позвоню в студию, они позволят мне взять профессиональную актрису…»
Он повернулся, чтобы сказать что-то еще, но между ними встала Персия; ее темные глаза смотрели на него сердито.
— Эй, Бо, не найдешь для меня толику свободного времени? Как-никак, это должна была быть моя сцена. У меня из головы не идет, что на месте Джоанны могла быть я.
— Ну, конечно, Персия, дорогая, — тихо ответил он. Он положил руку Персии на плечо и увел ее, говоря что-то успокаивающее.
— Ты веришь ей? — спросила Коди у Роба, наблюдая, как Бо уводит Персию прочь.
— Эй, я всю жизнь прожил в Лос-Анджелесе, — ответил Роб. — Там все такие.
Киношники разбились на небольшие группки, обсуждая Джоанну, полицейское расследование и перспективы фильма. Коди увидела, как парни, отвечавшие за спецэффекты, направились на чердак, чтобы подготовить все к завтрашней съемке.
— Я арендовал автомобиль, — сказал ей Роб. — «Мустанг». Коль скоро мы сегодня не при делах, почему бы не отправиться в долгую поездку?
Коди улыбнулась.
— Ты меня просто выручил! — заявила она, беря его за руку. — Пошли.
Они уселись в маленькую машину и поехали на север вдоль шоссе, что вело из Шейдисайда, мимо городков и фермерских хозяйств, через зеленые поля, простиравшиеся, казалось, в бесконечность.
Коди откинулась в кресле, наслаждаясь солнечным теплом на лице и позволяя ветру трепать ее светлые волосы.
Говорить особо не хотелось. Было здорово просто ехать вот так, ехать и ехать, все дальше и дальше от дома 99 по Улице Страха и его ужасов.
Они пообедали в забегаловке, переделанной из старого вагона. Роб рассказывал ей о своем детстве в окружении киношников.
— В чем-то это здорово, — сказал он. — Мне никогда не приходилось беспокоиться о деньгах, и предки давали все, чего пожелаю. Но в чем-то и нет. Они давали мне всего вдоволь, а самих их мне не хватало. Я имею в виду, они не проводили со мной много времени. Иногда я чувствовал себя всего-навсего очередной частью родительского имущества. Они таскали меня за собой на вечеринки и показывали меня всем. Типа, смотрите, у нас тоже есть ребенок!
Коди не нужно было рассказывать Робу о своей жизни. Он уже многое знал и так. Она откинулась на сиденье и внимательно слушала. Ей было хорошо, и не хотелось думать о фильме, о трагедии, произошедшей накануне, о Келли.
В Шейдисайд они возвращались уже под вечер. Дул прохладный ветерок. Низкие тучи заслонили солнце; собирался дождь.
Коди попросила Роба остановиться в местечке под названием Ривер-Ридж, на высокой скале с видом на реку Конононка. Это было популярное место у учащихся школы Шейдисайда. Но этим вечером, под нависшими грозовыми тучами, их «мустанг» был единственным автомобилем в округе.
Выключив двигатель, Роб наклонился и поцеловал Коди. Они довольно долго держали друг друга в объятиях.
Ни один из них не двигался. Никому не хотелось разговаривать. Никому не хотелось выпускать другого из объятий.
«До чего прекрасный день, — подумала Коди. — Я чувствую себя сейчас такой спокойной, такой умиротворенной…»
