— Вы что, с ума сошли, волка в дом тащить? — таращилась на них сплетница.
— Кого хотим — того и тащим, — пробурчал Ромка.
— Всякую погань подбирают. Их убивать надо, они лосей губят, на людей нападают! А вы-то, вы-то куда смотрите? Не понимаю, что за люди такие! — На детей тетка Анфиса внимания не обращала, ее осуждению подверглись Нина Сергеевна и Жан-Жак.
— Дело в том, что… — смущенно начал оправдываться француз, но Лешка, резко тряхнув волосами, подбежала к тетке Анфисе и, глядя на нее в упор, спросила:
— Скажите, пожалуйста, когда и где в последнее время волки напали на человека?
— Да везде!
— Да что вы говорите! Если бы такое случилось, об этом во всех газетах бы написали. К вашему сведению, волки людей сторонятся. Они — санитары леса, и там, где они водятся, все животные здоровые, мало болеют и не вырождаются. А люди убивают красивых и сильных и свои преступления сваливают на волков. Между прочим, серый волк как вид занесен в Красную книгу. И вообще, вас не касается, кого и где мы подбираем.
— Очень даже касается! А как вырвется, тогда что?
— Не вырвется!
— Ты волков не знаешь!
— Очень даже знаю! — распалилась Лешка. — Нельзя относиться к ним как к каким-то вредителям!
— Перестань, идем, — сказала Катька, беря подругу за руку.
Но Лешка не унималась. Она взялась за край одеяла, на котором лежала волчица, продолжая возмущаться:
— Не люблю я несправедливость! Почему лев — тоже, между прочим, хищник, да еще какой! — считается царем зверей, а волка царем леса никто не называет? Ведь наша волчица настоящая лесная царица. А еще поговорка есть, что человек человеку волк. А почему не тигр и не лев? Да люди с волков должны пример брать! Они хранят друг другу верность всю жизнь, заботятся не только о своих, а и о чужих детях, и волчат беспризорных у них не бывает, не то что у людей! Люди своих детей подчас бросают, а волки чужих подбирают и воспитывают.
Лешка продолжала ворчать и успокоилась лишь тогда, когда они занесли волчицу в сарай и опустили на заранее приготовленную подстилку. Присев рядом, она погладила лобастую голову.
— Проснется голодной, надо ей еды приготовить. И питья побольше давать, врач сказал, — Лешка откинула со лба волосы и с озабоченным лицом повернулась к Катьке: — Всю дорогу придумывала, как мы ее назовем, но пока ничего в голову не пришло. Ты что предлагаешь?
— Никак мы ее не назовем, даже и не мечтай ее как-то называть, нельзя тебе к ней привыкать, — охладил сестру Ромка. — И вообще, как волка ни корми, он все равно, сама знаешь, что делает. Причем в этой пословице про волчат говорится, а ты взрослого зверя притащила, он вообще не приручаемый. В любом случае мы ее в лес отпустим, там ее место.
Тщательно закрыв за собой дверь сарая, друзья вышли на улицу, чтобы поблагодарить Жан-Жака. Француз, приняв эстафету от Лешки, просвещал тетку Анфису: он рассказывал ей о Международном центре волка, который находится в маленьком городке под названием Или на границе США с Канадой и занимается изучением и охраной этих прекрасных зверей. Жан-Жак был эрудированным человеком, мог поговорить на любую тему.
— Не так давно в штате Миннесота, где находится этот центр, за убийство волка полагался штраф в размере 20 тысяч долларов и заключение в тюрьму до года, вы себе это представляете? — француз даже поднял вверх указательный палец.
Однако на его оппонентку эти слова, равно как и Лешкины, не произвели никакого эффекта. Тетка Анфиса лишь качала головой и твердила свое: волку в их поселке не место.
— Странные вы люди! — вынесла она под конец свой вердикт. — Кому рассказать — не поверят!
А потом круто развернулась и пошла прочь, не переставая, как маятником, качать головой. Пожав плечами, Жан-Жак сел в свою машину и, перед тем как завести мотор, еще раз попросил ребят принять все меры предосторожности.
Нина Сергеевна, распрощавшись с французом, подавила в себе глубокий вздох и спросила:
— Устроили зверя? Идите обедать, вернее, теперь уже ужинать.
Глава VI
ДАЧНИК С ОЛЬХОВОЙ УЛИЦЫ
После обеда-ужина все снова понеслись в сарай. Лешка с полной миской еды бежала первой. Когда она открыла дверь, волчица уже проснулась и пыталась встать.
— Лежи, лежи, — сказала ей Лешка и подсунула миску зверю под нос. Волчица понюхала подношение, тут же все съела и облизала дно и края посудины точь-в-точь так же, как это делал Дик. Лешка убрала миску и смело погладила зверя по голове. Волчица прикрыла глаза, опустила голову на лапы и громко охнула, совсем как человек. Лешка дотронулась до волчьего носа, чтобы проверить, холодный он или горячий, и зверь теплым шершавым языком лизнул ее руку.
— Вы видели? — с неописуемым восторгом Лешка оглянулась на друзей. — Говорят, что волки злые, а выходит, что все не так! Она как собака.
Стоя на всякий случай поодаль, Ромка пожал плечами, но возражать не стал. Факт, как говорится, был налицо. Но сейчас его волновало не это.
— Все думаю и никак не могу понять, откуда эта волчица взялась на той поляне. Люди, понятное дело, клад искали, а она как туда попала? Надо поскорее разузнать, что за всем этим кроется.
— Надо, — продолжая гладить зверя, отозвалась сестра.
— Тогда вставай, нечего прохлаждаться. Пора искать того мужика. Мой знакомый дед сказал, что зовут его Дмитрием Геннадиевичем.
— По прозвищу Седой, — усмехнулся Артем.
— Да-да, вот именно, так и будем его называть. А остановился он у какой-то Прасковьи Ивановны. Темка, ты, случайно, не знаешь, где живет эта Прасковья Ивановна?
Артем покачал головой.
— Откуда?
— Тогда спроси у своей тетки, может быть, она знает.
Прасковья Ивановна, или бабушка Паша, как назвала ее Нина Сергеевна, жила на Ольховой улице, всего за три квартала от дачи Артема.
Ромка прихватил с собой бинокль и фотографию руки с часами, чтобы сравнить их с оригиналом. Лешка перед уходом еще раз заглянула в сарай, и друзья отправились на дело.
Ольховая улица была особенной. Она отличалась от всех других медовских улиц своими высокими фруктовыми деревьями, которые росли между дорогой и тротуаром, образуя узкий зеленый коридор-бульвар. Машины по этому бульвару не ездили, кроме тех, что принадлежали жителям улицы, потому что в конце ее был тупик.
Рядом с аккуратным деревянным домиком около калитки стояла широкая, сбитая из досок скамейка. На ней сидели седой мужчина и дочерна загорелый кареглазый мальчишка лет семи или восьми. Они играли в шахматы.
Подозреваемый имел вид заправского туриста, причем не нашего, а заграничного. На нем было светлое кепи, в тон ему такие же светлые шорты и футболка с надписью «NIKE».
Лицо у Седого было тоже загорелым и казалось вырубленным из какого-то твердого материала. Тот, кто его рубил, постарался на славу. Черты лица мужчины были правильными, нос прямым, скулы высокими. Над левой бровью белел небольшой шрам. Несмотря на почти белый цвет волос и глубокие морщины, Седой был далеко не старым человеком. Особенно молодо выглядели его глаза, неожиданно голубые и светлые, как озерки в лесу.
Все это Ромка увидел в свой бинокль из-за толстого грушевого дерева. Теперь он старался разглядеть часы подозреваемого. Седой взял правой рукой шахматную фигуру. На запястье ничего не было.
— Наверное, он надел их на левую, — предположил юный сыщик.
Но левую руку подозреваемый держал на колене, и в поле Ромкиного зрения она не попадала. Ждать пришлось минут пятнадцать, прежде чем Седой сменил позу. Он поставил левую руку на колено и уперся в него кулаком, размышляя над следующим ходом. Часов на ней тоже не было.
— Должно быть, он оставил их дома, — отведя от глаз окуляры, сказал Ромка. — Ну ничего, это нетрудно выяснить. Заодно узнаем, был ли он вообще вчера и сегодня в лесу, а то, может, парень тот другого какого седого встретил.
Катька подобрала с земли маленькую недозрелую грушу, надкусила ее, бросила и поинтересовалась:
— И как мы будем это узнавать?
— Очень просто. Дождемся, пока они доиграют, и расспросим пацана.
Шахматная баталия длилась долго, Лешка вся извелась, ожидая ее конца. Она успела сбегать домой, убедиться, что ее подопечная спит, и вернуться обратно, а игра все продолжалась. И только когда на землю спустились сумерки, последняя партия наконец завершилась. Старший партнер ушел в дом, а младший остался собирать фигуры.
— Эй, поди сюда, — громким шепотом позвал Ромка мальчишку. А когда тот подбежал, стукнул себя кулаком в грудь. — Я — Рома. А тебя как зовут?
— Меня-то? Игорьком. А вы кто?
— Это — моя сестра Лешка, это — Катька, — Ромка начал представлять своих спутников, но мальчишка его перебил и, расширив глаза, спросил со страхом и изумлением: — Это не у вас волк завелся?
