Человек. Что ж, среди людей не так уж мало поклонников вокального искусства мышей, и любители действительно держат их дома вместо канареек. Правда, голосок у поющих мышей довольно тихий.
Удильщик. А микрофон на что? (Подносит Мыши микрофон.)
Мышь. Спасибо. (Торжественно.) Первым номером мы, как всегда, исполним классическое произведение — старинный рождественский хорал тринадцатого века — разумеется, до наг шей эры: «О, не лишай нас веры!» Имеется в виду вера во спасение.
Сова (тихо). Вот темнота!
Мышь (к ансамблю). Мальчики, начали в темпе. Чурик, перестань улыбаться — это серьезная музыка. (Поет дрожащим голоском на мотив песни «Вечерний звон».) «Медвежий рёв»
Ревуны. «Рёв, рёв.
Мышь. Голодный рёв...
Ревуны. Рёв, рёв.
Мышь. От страха сты-ы-ы...
Ревуны. Сты, сты...
Мышь. ...нет в жилах кровь!
Ревуны. Кровь, кровь».
Гнетущая тишина.
Если вы вознамеритесь полюбоваться трубкозубом, учтите: он выходит на поверхность только после захода солнца. Увидев его, замрите — вспугнутый трубкозуб мгновенно зарывается в землю.
Сова. Даже Зайчишка притих — уж на что храбрый... Видать, о медведе-шатуне вы пели, который спать на зиму не лег?
Мышь. Вы угадали, Сова, это из программы «Для тех, кто не спит».
Человек. Что ж, старинный хорал сохранил свою актуальность и в наши дни — медведи-шатуны и сейчас не менее опасны. В зимнем лесу им по-прежнему нечего есть.
Кашалот. Дорогая Мышь, я очень люблю старинную музыку, но для Нового года этот номер несколько мрачноват...
Мышь. Второй будет веселее. (Объявляет.) «Песня Песца за сценой»!
Стрекоза. Моя любимая! (Напевает.) «Страстью и негою сердце трепещет...»
Кашалот. Стрекоза, кто здесь дает концерт?
Мышь. Вы, очевидно, знаете, что Песец нередко путешествует по Арктике вместе с Белым Медведем, добираясь порой до Северного полюса, причем Медведь со свойственной ему щедростью оставляет Песцу часть своего обеда — предварительно, конечно, наевшись сам. Таким образом, это песня о бескорыстной дружбе, о помощи Большого, с большой буквы, маленькому, с маленькой буквы! (К догу.) Чурик, не сбейся с такта!
Гепард. Да, это было бы большой бестактностью...
Мышь (поет):
«Много чудес на свете
Видеть мне довелось.
Терся и я с Медведем
О земную ось.
Бродим мы с ним по льдинам,
Кормит меня мой друг.
Счастлив, что не один он
Средь ледяных заструг.
Ля ля-ля-ля ля-ля,
Ля ля-ля-ля ля-ля...»
Чур (на последних тактах песни, вполголоса). Братцы, горим — нам сейчас выступать на козьей ферме, а мы еще не репетировали.
Мышь. Разучим по дороге. Мальчики, сворачивайтесь.
Кашалот. Как, уже?
Все. Так мало?
Мышь. Что поделаешь — Новый год. У нас еще восемь концертов.
Мальчики, за мной! (Бежит к выходу с поляны.) Разучиваем в темпе!
«Мальчики», еле поспевая за Мышью, поют на ходу:
«У козочек наших
Такие глаза...
Заглянешь — не скажешь,
Что это коза!»
Гепард. Да, ничего не скажешь, глаза у копытных выразительные... Кашалот (сокрушенно). Боюсь, Гепард, что в данную минуту глаза копытных и других гостей выражают недоумение и немой укор: пригласили, и вот...
Мартышка. Милый Кашалот, не огорчайтесь — даже хорошо, что Ревуны ушли: они выступают так часто, а в Новый год хочется услышать новые, свежие голоса.
Удильщик. И они есть — здесь, среди наших гостей! Взгляните-ка во-он туда... Вы видите замечательную исполнительницу романсов!
Сова. Скромная, видать, — за кустик спряталась. Удильщик. Этот «кустик», Сова, — пресноводная губка Бадяга, украшение нашего «Огонька»!
Стрекоза. И ванной комнаты.
Человек. Скорее уж, аптеки, Стрекоза: в отличие от морской туалетной губки, каркас которой состоит из мягких и эластичных роговых волокон, каркас бадяги жесткий, в нем множество кремниевых иголочек, и если высушенной бадягой трут кожу, к ней приливает кровь. Сова. Жесткий характер, стало быть, у дорогой гостьи — согласится ли она петь?
Бадяга. Я не Стеклянная губка — ломаться не стану. (Забирается на эстраду.)
Названия многих тропических богомолов не менее красочны, чем их внешность: Идолум диаболикум (что значит «дьявольский лик»). Хименопус коронатус («илистоног венценосный»), Харпагомантис триколор («живодер трехцветный»)...
Удильщик. Только сначала я скажу несколько слов об истоках вашего творчества. (Проникновенно.) Друзья мои, Бадяга — этот, в сущности, простой мешочек из двух слоев клеток, поднялась из самых глубин... правда, небольших, но ее сестры, морские губки, живут и на полуторакилометровой глубине. Этот невзрачный бурый кустик словно чистый родник...
Бадяга. Родник — это вы хорошо сказали. Губку — любую, не только меня — величают «живым насосом с фильтром». Это за то, что мы день и ночь воду через себя перекачиваем — до двух тысяч литров в сутки. Бактерий и всяких других одноклеточных мы съедаем, однако и прочую муть задерживаем. Так мы и реки очищаем, и озера, и целые океаны. Вот и в песнях, я считаю, главное — чистота... (Поет под гитару.)
«Расскажи, расскажи, Бадяга,
Чья ты родом, откуда ты.
Ой, да я не помню, ой да я не знаю...»
(Продолжает напевать без слов цыганский мотив.)
Кашалот (тихо.) Не мудрено забыть — столько воды утекло... Ведь губки — одни из древнейших на Земле животных...
Последние аккорды гитары, бурные аплодисменты, крики: «Браво!». Бадяга кланяется.
Мартышка. Вот это успех!
Удильщик. «Успех» не то слово, Мартышка, — это блистательный триумф!
Сотни приглашенных — птицы, рыбы, насекомые, амфибии — ринулись на сцену. Каждый старается завладеть микрофоном.
Гепард. Похоже, что триумф Бадяги придал смелости всем, кто может извлекать из себя хоть какие-нибудь звуки... Впрочем, это естественно — всем хочется стяжать лавры на песенном поприще...
Рак. По-моему, песен на сегодня более чем достаточно.
Мартышка. Песен никогда не бывает «более чем достаточно», Рак, но, пожалуй, стоит сделать небольшой перерыв, который мы займем... мм... Что бы такое придумать? О, нашла: мы проведем сейчас викторину «Знаешь ли ты животных?», причем вопросы должны задаваться в стихах — тому, кто спрашивает, придется сочинить их тут же, экспромтом! Ну, как?
Коапповцы и гости шумно одобряют Мартышкину идею.
Удильщик. Само собой, право задать первый вопрос мы предоставим нашему талантливейшему председателю — я убежден, что он непревзойденный мастер стихотворного экспромта!
Кашалот. Спасибо, Удильщик, я очень польщен. Друзья, сейчас я прочту экспромт, заготовленный мною еще месяц назад.
Пожалуй, горилле-альбиносу больше подошла бы роль не Деда-Мороза, а Снегурочки: Снежинке с ее белоснежной шерсткой не пришлось бы даже переодеваться...
Кашалот. Слушайте. (Декламирует.)
«Всегда в одежде рваной плавает, —
Не потому, что очень беден:
В своих лохмотьях между травами
Он абсолютно незаметен.
И полностью пословица
Относится к нему:
Встречают по одежке,
Провожают по уму!»
Ну, угадайте, кто это?
Стрекоза. Это вы, дорогой Кашалот, после поединка с гигантским кальмаром!
Кашалот. Не в моих привычках, Стрекоза, держаться среди морской травы.
Человек. А я кажется, догадался: это морской конек-тряпичник. Он живет у берегов Австралии, среди водорослей. У него на теле много длинных мягких выростов, очень похожих на тряпичные ленты, они колышутся в воде, и поэтому самого тряпичника трудно разглядеть среди водорослей.
Кашалот. Правильно! Вот что значит быть Человеком, знать и любить животных.
Стрекоза. А теперь я! Только можно я спою свою загадку? (Поет с надрывом на мотив старинного романса «Ты сидишь у камина и смотришь с тоской».)
