из своего дворца, не спускаясь вниз на землю. Здесь он молится. Богородица любит его, благодаря ее покровительству стал князь Андрей столь могучим государем. Потому и строит он храмы в честь богородицы. Один храм здесь, возле своего дворца, другой в своем стольном городе Ульдемире, третий на берегу реки, где сегодня пристали грузинские ладьи.
И еще сказал Петр Кучкович послу, что у деда и отца князя большие палаты, называемые гридницами, там они пировали с ближними боярами и дружинниками и держали с ними совет о важных делах, там же они принимали послов. В молодости и князь Андрей следовал старым обычаям, любил пировать со своими мужами. Но с тех пор как выстроил он здесь, в Боголюбове, дворец без гридницы, перестал устраивать пиры, на охоту без бояр и дружинников ездит и ни с кем не вершит совета. Все дела решает он сам в одиночестве и говорит, что одна у него советчица — богородица.
Хотя беседа велась через толмача, в голосе Петра Кучковича наблюдательный посол уловил недовольство.
Тут скорыми шагами вошел князь Андрей с двумя юношами-сыновьями и со свитой. Все тотчас же смолкли, наклонили головы.
Повелитель Ульдемира был в длинной, светлой, расшитой золотыми листьями одежде, в богатом длинном плаще, скрепленном у ворота большой золоченой пряжкой. Вельможи князя носили более короткие одежды, расшитые серебром или цветными нитками. Князь быстро сел на резное позолоченное кресло.
Посол взглянул на его грозное лицо, невольно ощутил робость, приблизился, поклонился поясным поклоном и правой рукой коснулся пола. Спутники посла также приблизились и, встав на колени, положили перед князем богатые и многочисленные дары.
Князь только мельком бросил взгляд на драгоценные серебряные сосуды, на куски шелковых и парчовых тканей, на высокие глиняные корчаги с вином. Небрежным жестом он пригласил посла сесть на скамью перед креслом. Все остальные заняли места на лавках вдоль стен. Толмач встал возле посла.
Зычным и отрывистым голосом князь расспрашивал посла о Грузии: кто правит той страной, какие там города, дворцы, храмы, какие реки текут, что возделывается на полях, какие звери и птицы водятся, чем занимаются жители, чем торгуют и с какими странами? Когда же толмач, не сразу находя нужное слово, замолкал, князь нетерпеливо стучал рукой по подлокотнику кресла.
Повествуя о своей стране, посол временами останавливал взор на обоих юных красавцах княжичах. Он подробно говорил о славном повелителе Грузии царе Георгии Третьем, о его единственной дочери и наследнице, семилетней царевне Тамаре, о ее сияющей, подобно утренней заре, красе, о ее мудрости змеи, доброте голубицы, о стройном, подобно тростинке, стане.
Князь особенно пристрастно расспрашивал о царевне. Любит ли она охотиться, читать книги, слушать песни, часто ли она молится? Его не смущал юный возраст царевны, дума была у князя большая: вот живет за реками, за морями, за горами народ христианской веры, видно, богато живет, направить бы в ту страну своих послов да купцов. Торговать с тем народом будет прибыльно, а с царем той страны и породниться почетно.
Когда же беседа окончилась, посол пошел в отведенные ему покои. А через неделю, щедро осыпанный подарками и с подарками для царя Георгия и для царевны Тамары, теми же реками отправился он в обратный путь.
Перед отплытием ему удалось поохотиться с молодыми княжичами и побывать в городе Ульдемире, полюбоваться тамошними белокаменными храмами, могучими стенами и воротами.
Вернувшись в Грузию, он много рассказывал царю Георгию о своем долгодневном путешествии в далекую сказочную страну руссов, о могучем, богатом и мудром христианском государе той страны, князе Андрее, о построенных им дивных, подобных храму Соломона, зданиях из белого камня.
А в отдельной тайной беседе с царем он подробно описал красоту, удаль и добрый нрав двух юных сыновей князя. Пройдет немного лет, и каждый из княжичей стал бы достоин руки царевны Тамары.
Конец повелителя Владимирского и Суздальского
Сгорела в Ростове деревянная церковь, о коей летописец, как и об иных других церквах, теми же словами повторил, что была она «толико чýдна, якова не бывала и потом не будет». И обратились ростовские бояре к князю Андрею: «Помоги нам поставить новый храм, но не хотим деревянного, а хотим из белого камня».
Андрей прислал в Ростов строителей, но не самых искусных: лучшие мастера заняты были во Владимире и в Боголюбове.
Ростовцы сперва захотели строить четырехстолпный храм. Но когда начали возводить стены, узнали они, что во Владимире строится храм о шести столбах, и сказали друг другу: «Наш город древнейший, не годится, чтобы церковь в мизиньном Владимире затмила бы нашу».
По воле боярской возвели мастера в Ростове белокаменный собор больше владимирского Успенского. Когда копали землю, нашли гробницу. Кто-то пустил молву: «То останки епископа Леонтия».
А Леонтий некогда был убит в Ростове еще о ту пору, когда поклонялись ростовцы Перуну, Велесу и другим деревянным идолам.
Сам князь Андрей со своей дружиной и с попами Микулой и Нестором прибыл в Ростов на освящение нового храма. Духовенство провозгласило Леонтия святым.
Ростовские бояре решили: видно, князь сменил прежний гнев на милость, помириться с ними хочет. А иные затылки зачесали — не лукавит ли князь: святым хочет назвать того, кто убит был их бояр дедами и прадедами. Поговаривали, что положено на Руси объявлять святых благословением верховного владыки церковного — патриарха Византийского, а вовсе не княжеской властью устанавливать. Но разговоры такие вели ростовские бояре втихомолку.
Далеко вперед мыслил Андрей. Был он государственным мужем большого ума и понимал, что лишь единая Русь сможет успешно отражать нападения иноземных врагов, станет могучей, непобедимой.
Непомерное честолюбие переполняло его: перст божий указал на него — он, князь Владимирский и Суздальский, должен взять в свои руки власть над всей Русью, над князьями, боярами, посадскими и хлебопашцами всех княжеств и городов. И священнослужители тоже должны по его воле ходить.
Но понимал он, что не за один год сможет он осуществить свои замыслы.
А Византия, наоборот, с давних лет мыслила видеть по соседству Русь слабую, расчлененную на многие враждующие меж собой княжества. Митрополиты киевские почти все были греки по происхождению, держали они руку Византии, греческого императора и греческого патриарха. Вот почему властолюбивый Андрей враждовал со ставленником Византии митрополитом Киевским.
Назначил митрополит в Ростов епископом грека Леона. Как прибыл Леон в Ростов, так по-своему стал править: посадских людей, какие ему неугодными казались, в темницы ввергал и до самих бояр
