Человек. Во всяком случае, французский врач Бомбар доказал во время своего знаменитого одиночного плавания в лодке по океану, что и потерпевший кораблекрушение человек вполне может, питаться одним планктоном.
Кит. Другой вопрос, как его собрать, когда он рассеян на большой площади,— на этот вопрос отвечает пословица: «Чтоб набить планктоном рот, устрой большой водоворот». Иллюстрирую... (Отплывает от берега и начинает плавать кругами.)
Удильщик. Минуточку! (Хватает кинокамеру и снимает.) Один круг... второй... третий... Ого, в центре образовалась воронка!
Человек. Очевидно, в ней и собирается почти весь планктон — точно так же, как собираются в центре стакана чаинки, когда люди помешивают чай.
Кит (издали). Теперь задача заключается в том, чтобы планктонный концентрат попал в рот. По этому поводу народная мудрость гласит: «Ясно даже простаку — кушать надо на боку». (Поворачивается на бок, раскрывает, а затем закрывает пасть.)
Сова. На боку-то сподручней ему, что ли?
Гепард. Насколько я понимаю, в таком положении китам просто легче закрывать нижнюю челюсть. Мартышка. Да, да, попробуйте поднять такую махину, да еще с несколькими центнерами пищи, а на боку ее закрыть не труднее, чем массивную дверь. Кит (приближаясь). Теперь отожмем... (Выжимает воду.) Посмотрите, что получилось. (Раскрывает пасть.)
С внутренней стороны китового уса виден отжатый планктон.
Чрезвычайно наглядно, не правда ли? (Закрывает пасть, глотает.) Могу я быть еще чем-нибудь полезен? Кашалот. Нет, огромное спасибо, вы и так потратили на нас массу времени. Можете спокойно возвращаться к своим ученым занятиям.
Кит. В таком случае пожелаю всего наилучшего. (Уплывает.)
Все (вслед). Счастливого пути!
Кашалот. Удильщик, вы все зафиксировали? Трактат о китовом фольклоре дадим в ближайшем номере. Литературную обработку поручим Стрекозе, как только она вернется. Гепард. Боюсь, это случится нескоро — мы же сами просили ее как можно дольше задержать автора «романа века».
На краю поляны показалась Стрекоза. Крылья ее вздрагивают, полет неровный.
Сова. Да вот она летит, легка на помине!
Кашалот (радостно). Я не верю своим глазам... Дорогая Стрекоза, неужели вам удалось отделаться от этой назойливой мухи... как ее... Алеродиды? Стрекоза (безжизненным голосом). Удалось...
Удильщик. Но каким образом? Поделитесь опытом — ведь каждому из нас наверняка придется иметь дело с графоманами. Стрекоза (тихо). Я ее убила... (Бурно рыдает.)
Все застыли, пораженные.
Сова. Довела-таки, окаянная, царствие ей небесное! Кашалот (придя в себя). Стрекоза, возьмите себя в лапки и расскажите, что произошло. Стрекоза (всхлипывая). Алеродида читала, читала, читала... Я собрала все свое самообладание и терпела, потому что все время помнила: «Там мои товарищи, они на меня надеются, мой долг — продержать ее здесь, пока не закончится летучка». Силы мои таяли, мне уже стало дурно, но я крепилась, пока она не дошла до одного эпизода из ее жизни — как она однажды была напаутирована...
Эта картинка — довольно прозрачный намек художника на иные научные сочинения: отцедить из них мысль автора (если она вообще присутствует) труднее, чем планктон из воды.
Все. Напаутирована?
Стрекоза. Да, у нее так и было написано: «В этот роковой миг мое безмерное ликование было прервано чудовищно безжалостным образом — я была напаутирована»... Я тоже переспросила, и Алеродида объяснила: «Это значит, что я налетела на паутину». Она в тот момент подумала, что это конец, и я тоже надеялась, что это конец, но — увы! — Алеродида не прилипла к паутине, а просто упала на землю, а когда пришла в себя, поняла, что ее спасла пудра.
Рак. Чепуха какая-то... Как это пудра может спасти?
Стрекоза. Толстый слой пудры, которым вся она покрыта, не дал ей прилипнуть к паутине. А дальше она прочла такую фразу— я буду помнить ее до смертного часа: «Вновь все во мне ликовало, моя ликующая душа пела, и в ее ликующем голосе ощущалось безмерное ликование. Это был ликующий гимн жизни!» На этом месте она запела гимн. (Поет): «Природа поступила мудро, снабдив Алеродиду пудрой!» (Содрогаясь.) Если бы вы слышали ее голос... Тут на меня нашло какое-то затмение — я бросилась к рукописи, схватила ее, подняла — не представляю, откуда взялись силы! — и прихлопнула автора одним ударом... (Плачет.)
Гепард. Не знаю, как для кого, а для нас это типичный «хэппи энд». Впрочем, для Алеродиды тоже: быть прихлопнутым собственной рукописью — о более почетной смерти литератор не может и мечтать!
Кашалот. Птица-Секретарь, во избежание несчастных случаев, станьте у входа на поляну и ни под каким видом не пропускайте сюда лиц с толстыми рукописями! А вы, Стрекоза, успокойтесь. Я убежден, никто вас не осудит, во всяком случае, любой редактор вас поймет.
Мартышка. Стрекоза, расскажите мне поподробнее об этом способе защиты от прилипания к паутине с помощью пудры — ведь это прямо находка для нашей рубрики «Маленькие хитрости»!
Стрекоза. Хорошо... Только я очень прошу — пусть там будет сказано несколько теплых слов и об Алеродиде!..
Из-за пня выходит Паук-Крестовик.
Паук-Крестовик. Ни одна муха не стоит теплых слов.
Сова. Об усопшей такое сказать... Креста на тебе нет, Паук.
Паук-Крестовик. Как это нет? А это что? (Показывает верх брюшка.)
Даром, что ли, меня Крестовиком прозвали? А вот я вас спросить хочу: о пауках кто-нибудь доброе слово сказал? (Цитирует с горечью.) «Вдруг какой-то старичок-паучок нашу Муху в уголок поволок»... А дальше там его злодеем обзывают. Вот какая о нас слава идет!
Кашалот. Ммм... Не стоит понимать это так уж буквально — у поэзии свои законы и свои задачи. Уверяю вас, стихи не умаляют заслуги пауков в борьбе с вредителями...
Паук-Крестовик. А собираетесь в своем журнале мух учить, как от пауков спасаться. Вы бы лучше нас, пауков, научили, как от иных мух спасаться.
Всеобщее изумление.
Удильщик. Простите, не понял — паукам надо спасаться от мух?
Паук-Крестовик. Поняли бы сразу, если б увидели, как мухи ругалис...
Кашалот. Ругаться, конечно, нехорошо...
Человек. Дорогой Кашалот, Паук-Крестовик, очевидно, говорит о мухе, латинское название которой Меланофора ругалис.
Паук-Крестовик. Здоровая такая, черная. Повадилась на пауков яички откладывать. Потом личинки появляются и губят паука. А муха ктырь? С одного взгляда видно — разбойник! Брюхо поджарое, ноги с коготками, длиннющие, да и сам в длину сантиметров пять, хоботок как шило — вперед, между прочим, торчит, а не вниз, как у других мух. А грудь — во какая! Он ведь грудью мух на лету сшибает, тут же хоботком кольнет и — конец мухе, даже не трепыхнется: в слюне у ктыря яд — страшное дело...
Гепард. Вы на ктыря в обиде за то, что он, охотясь на мух, отбивает, так сказать, хлеб у пауков, я вас правильно понял?
Паук-Крестовик. Если бы только это... Он ведь и самих пауков ест почем зря, прямо из паутины выхватывает! Колет и высасывает. Куда денешься? А вы говорите: «заслуги, заслуги»... Вы бы лучше в своих «Маленьких хитростях» объяснили нам, что делать, когда муха ктырь подлетает или, допустим, роющие осы помпил и пелопей. Тоже манеру взяли: парализуют паука и в норку затаскивают — это у них живые консервы, о будущих личинках мамаши заботятся, пропитание им заготовляют... А о нас кто позаботится? Кто растолкует, к примеру, как невидимкой сделаться в случае чего? А есть пауки, которые это умеют!
Рак. Становиться невидимками? Выдумают тоже...
Голос сверху. Нет, это не выдумка!
Кашалот. Кто это сказал?
Гепард. Глас свыше.
Сова. Вон ту большую серую паучиху с желтыми ногами видишь, председатель? Между веток гляди. Она и сказала. Сеть-то у ей какая огромадная!
Мартышка. Треть метра в поперечнике, не меньше...
Лобата. Мое имя Аргиопе Лобата. (Утробным голосом.) Заблудшие братья и сестры! Я явилась, дабы обратить вас на стезю, ведущую к вечному спасению! Приидите к нам, в секту трясунов...
