class="p1">И стоят подолгу средь двора.
Не мигая смотрят, не боятся.
Им, которым, "умирать пора",
Лишь бы за любое дело взяться,
Нужным показаться или быть, -
Разницы особой-то и нету.
До тепла хотелось им дожить,
А теперь до Рождества, да где там…
Гнёзд не вьют покамест у дверей,
Не тревожит песней нудной зяблик.
Небо в раме: платина ветвей,
Предрассветный ветер, иней, зябко.
Там оттаивал лес в тишине под луной.
Я стоял и смотрел на неё, и со мной
Говорила она. Наст скрипел под ногой
Половицей некрашенной, будто нагой.
Дуб от горла оттягивал шарфик сугроба,
Он кололся, не так, чтобы очень, немного.
Было жарко ему, но не жалко одежды,
Как, бывает, жалеют мечту и надежду.
Дуб мечтал о дубраве, а рос в сосняке.
С лосем дружен он был, на короткой ноге
С кабаном и овсянкой, и с белкой, и с мышью.
Чтобы никто не считал себя мелким и лишним.
Лишь ночами, взирая на пень по соседству,
Он придумывал некое верное средство,
Чтобы дать тому пню подрасти. Хоть чуть-чуть!
Тот в усы усмехался: "Не стоит. Забудь!"
Лес, как к песне, прислушался к ночи, к весне.
То всё было со мною. Как будто во сне…
Скомкана салфетка, "Просим, Осень!"
Та, слегка смутившись, тихо спросит,
Ветра ли напев, дождя ли румбу,
Ей ведь всё одно, совсем не трудно.
Скомкана салфетка. Лист опавший
Накрахмалил снег, а днём вчерашним
Стаяла зима сугробом скоро,
Обнажив траву. Немного сора
Скоро зарастёт. Тропинка — мимо,
Прямо из весны и лета в зиму.
Скомкана салфетка… Осень просит
Времени узнать — кто с ней, кто бросит.
Зимы последняя метель.
В лесу стелила всем постель,
Металась у столба, под дверью
Мела. И, верная поверью,
Весть про обильные хлеба
Несла в себе. Её судьба
Касается любого, в общем.
А мы всё стонем, мы все ропщем.
От зримой удали немеем,
Не бережём, что так имеем,
По праву бытия, рожденья…
И этой жизни наважденье
Не ценим часто мы, увы.
Нам, не сносившим головы
Ни разу века испокон,
Всё мнится вечность из окон.
А за окном — следы метели,
Синицы снова прилетели,
По дуплам — дятлы, мыши — в норы,
Но мы характер кажем, норов,
Да рвёмся из домов нечасто.
Клянём, клянёмся, ищем счастья.
Рассветом опалённы дни
Без нас томятся. Звёзд огни
Мигают, манят за собою.
Метель с надрывом стонет, воет,
Зовёт собакой со двора.
Весны наставшая пора
Её не гонит, — гостья, всё же,
Но честь ей знать пора, похоже.
Под окном зацвёл пенёк?
Это призрачный намёк,
Что пришла весна. С порога
Дятел — к ней, довольно строго:
"Вы себя ведите тихо!
Не стучите!" А зайчиха
Рассмеялась за пригорком.
Мышь сове кричала: "Горько!"
Да, пенёк зацвёл не зря, -
День длиннее, и заря
Ярче, веселее, чище…
Ветр весенний всё же свищет,
Холодит пока. Над ухом
Пролетел комар, и…муха…
Не соврал пенёк, поди.
Подождём и поглядим.
Под дождём ли, из окна,
Коль весна пришла, она
Не допустит проволочки,
А распустятся листочки
И трава… — Пенёк! Довольно!
Слишком много слов! — Невольно…
В венах ветвей горизонт,
Полог ночи раскрыт, он непрочен.
Ненарочен, отчасти порочен.
Он таков. Он не тот,
О котором забудешь, не случай.
Он не хуже иных, и, возможно, не лучше,
Просто тот, для которого ты, очевидно,
Очевидец. Недолго, вот то и обидно.
Под цвет весенней древесины…
Под цвет весенней древесины,
В такт скрипа сломанной осины,
Не сломленной! Ветрами зимы
Её трепали, и не раз,
Но нынче ночью, напоказ
Она рыдала. Филин слушал,
И отражённый месяц в луже
Был раздражён. Лиса не к месту
Гоняла мышь. Осина с треском
Упала наземь. Лес смолчал.
Лишь филин плакал и кричал
Над пнём сырым своей подруги.
Тропинки влажны и упруги
Весной в лесу. От слёз — нечасто.
Природа, в общем, безучастно
Взирает на обычай свой.
И мы, киваем головой,
Хоть это, ясно, не по нраву.
Но — кто на что имеет право…
Дождь, ветер, ночь, дрожит фонарь, намок перрон.
Всё — жизнью писано, её простым пером,
В веснушках капель руки, щёки, рельс ручьи,
Щеглы забились под вагон. — Вы где? Вы чьи?!
Они б смолчали. Соловьями тормоза
И семафор моргает сонно. Час назад
Яишня солнца, а теперь? Не всё ль равно.
Идёт весна из двери в дверь, но снег в окно.
И дождь смешался и ушёл, а ветер стих.
Фонарь потух, перрон просох, следов моих
Уже не видно на земле, коврами мха
Ступаю тихо, так что их, едва слыхать.
Дождь, ветер, ночь, дрожит фонарь, намок перрон.
Всё — жизнью писано, её простым пером,
В веснушках капель руки, щёки, рельс ручьи,
Щеглы забились под вагон. — Вы где? Вы чьи?!
Мы — нюхать звёзды, просто!
Неба простынь
Простыла
На весны сквозном ветру,
Но это я из памяти сотру,
Не для того оно. Снегов короста
Чуть стаяла,
И вот уже голуб
Пригорок, и поляны.
Чуть пониже
Нагнись
И прикоснись, и приголубь
Цветущий мох,
Страницей старых книжек
Покажется,
Столь мягок, сколь и жив…
А там, подальше, так, простоволосы
Две ивы, ты коснёшься тоже их,
Но позже, не теперь, как станешь взрослым.
Вдыхай покуда запах звёздной пыли,
А там — как будет, в жизни мало были,
Всё больше бы, и если б, да авось,
Добра немного, остальное — злость.
О, эта ненасытность пустоты…
О, эта ненасытность пустоты…
Её черты повсюду и чертоги.
Оставленное в памяти немногих,
То, многое, — надежды и мечты,
Теснятся в лености небрежной и беспечной.
Отставленное ныне на потом
Дороги не находит, и с трудом
Напомнит о себе. В той жизни вечной,
В которой "о таком не говорят".
Не скажут! И, наверное, потомки
Помянут словом — добрым и негромким…
Пока ж в глазах резвятся и горят
Азарта искры. К жизни и теченью
Того, что непонятно, но значенья
Не придают обычно и тому
Найдётся объяснение, нимало
