Приезд хорезмийского царевича и гибель его от руки Тариэла
«Государь, жених приехал!» – объявил царю глашатай.
Мог ли знать жених, какою Бог грозит ему расплатой?
Позабыл печаль владыка, светлой радостью объятый,
И велел мне сесть с собою в царской горнице богатой.
Царь сказал: «Да будет ныне день великого веселья!
Свадьбу радостную справлю посреди своих земель я.
Пусть сокровища немедля принесут из подземелья!
Скупость – признак скудоумья. Все раздам, чем жил досель я!»
За сокровищами тотчас я послал моих людей.
Хорезмиец вскоре прибыл с пышной свитою своей.
Горожане и вельможи выпели чествовать гостей.
Для собравшегося войска не хватало площадей.
Царь сказал: «Украсьте город драгоценными шатрами!
Пусть приехавший царевич отдыхает там с друзьями.
Прикажи войскам, чтоб выпели пир отпраздновать с гостями.
Сам же, встретив хорезмийца, оставайся вместе с нами».
Площадь красными шатрами мы уставили мгновенно.
Хорезмиец въехал в город и сошел с коня степенно.
Царедворцы из покоев пели к нему – за сменой смена,
И войска вокруг стояли, собираясь постепенно.
Все, что надобно, исполнив, я к себе вернулся в дом.
Утомившись на приеме, я хотел забыться сном.
Вдруг Асмат раба прислала с запечатанным письмом:
«Та, чей стан стройней алоэ, ждет тебя в саду своем».
Я поехал, но у башни лишь одна Асмат рыдала.
Я спросил: «О чем ты плачешь, завернувшись в покрывало?»
«Витязь, – молвила девица, – больше сил уже не стало
Защищать твои поступки. Я гожусь на это мало».
Мы вошли. И, словно солнце, освещая тьму алькова,
На меня взглянула дева раздраженно и сурово.
«Что ты ждешь? – она спросила. – Разве жертва не готова?
Иль опять меня забыл ты? Иль обманываешь снова?»
Прочь я бросился от девы и воскликнул, весь в огне:
«Будешь знать, кого люблю я и на чьей я стороне!
Разве доблесть полководца изменила нынче мне,
Чтобы деве приходилось понуждать меня к войне?»
Сотню воинов я поднял и сказал: «Готовьтесь к бою!»
И на площадь через город полетели мы стрелою.
Возлежал жених на ложе, распростертый предо мною.
Не пролив ни капли крови, он простился с головою.
Я схватил его за ноги и о столб шатра с размаха
Головой его ударил. Стража вскрикнула от страха.
Я вскочил в седло, помчался, поднимая тучи праха.
Был на мне шелом походный и кольчужная рубаха.
Слух прошел среди народа, что на площади резня.
Отбиваясь от погони, гнал я верного коня.
Некий город укрепленный был в то время у меня.
Там я скрылся за стеною, участь горькую кляня.
И приказ войскам отправил с человеком в тот же день я:
«Тот, кто мне помочь желает, пусть придет без промедленья»,
И до полночи глубокой, исполняя повеленье,
К крепостным моим воротам подходили подкрепленья.
Встал я с утренней зарею, свел отряды воедино
И увидел трех придворных, что пришли от властелина.
Царь вещал мне: «Бог свидетель, я взрастил тебя, как сына.
Ныне я в тоске и горе. Ты один тому причина.
Ты зачем мой дом, безумец, этой кровью запятнал?
Если дочь мою любил ты, отчего мне не сказал?
Престарелый твой наставник, от страданий я устал
И тебя перед кончиной безвозвратно потерял!»
«Царь, – ответил я владыке, – я выносливей металла,
Оттого меня доселе пламя смерти не пожрало.
Но царям, владыкам нашим, правый суд творить пристало!
Знай же, царь: твоей царевны не желаю я нимало.
Города, дворцы и троны украшают нам державу.
Я – законный их наследник по рождению и праву.
Все цари поумирали, ты стяжал на троне славу, —
Твой престол теперь за мною остается по уставу.
Царь, ты сына не имеешь, у тебя лишь дочь – девица.
Если ты на трон индийский нам посадишь хорезмийца,
Что взамен себе добуду я, законный сын индийца?
Нет, покуда меч со мною, здесь пришлец не воцарится!
Выдавай царевну замуж, не давай видаться нам,
Я же Индию другому добровольно не отдам.
Тех, кто будет мне перечить, разорву я пополам,
Мне помощников не нужно, я расправлюсь с ними сам».
Свадьба Автандила и Тинатин, устроенная царем арабов
В этот день на царском троне величали Автандила.
Тариэлу нежность сердца украшением служила.
Тинатин с Нестан сидела, и толпа о них твердила,
Что сошли с небес на землю два сияющих светила.
Чтоб дружинников насытить, принесли там хлеба, соли,
И немало там баранов и коров перекололи.
Раздавали там подарки сообразно царской воле,
И цари, подобно солнцу, там сияли на престоле.
Был там дивного чекана каждый свадебный бокал,
Гиацинтовые чаши, кубки – выдолбленный лал.
Ты, увидев эту свадьбу, сам бы сердцу приказал:
«Погуляй с гостями, сердце! Не спеши покинуть зал!»
И гремели там кимвалы, и по воле властелина
Сто фонтанов источали удивительные вина,
И сияли там созвездья бадахшанского рубина,
И гуляла там до света Ростеванова дружина.
Не остался без подарка ни хромой там, ни увечный.
Рассыпали там горстями дивный жемчуг безупречный.
Набивали там карманы каждый встречный-поперечный…
Дружкой был у Автандила Тариэл добросердечный.
Ночь прошла, и на рассвете Тариэлу, выбрав срок,
Царь промолвил: «Вы с царицей озарили мой чертог!
Вы – владыки над царями, мы – рабы у ваших ног:
Их следы напоминают блеск невольничьих серег.
Восседать нам вместе с вами, царь великий, не годится!»
И престол на возвышенье был поставлен для индийца.
Автандил воссел пониже, рядом – юная царица.
Дар, врученный Тариэлу, и с горой не мог сравниться!
Царь их потчевал, как равных, по законам царской чести,
Подходил с своим бокалом то к герою, то к невесте,
За свои благодеянья был хвалим без всякой лести…
Царь Фридон близ Автандила восседал на царском месте.
И индийского владыку, и владычицу сердец,
Словно зятя и невестку, одарил старик отец.
Малой доли тех подарков сосчитать не мог мудрец.
Был там скипетр, и порфира, и рубиновый венец.
Соответствовали сану эти дивные подарки:
Самоцветы из Романьи сходны с яйцами цесарки,
Перлы крупные, как сливы, многочисленны и ярки,
Кони рослые, как горы, – скакуны, не перестарки.
Девять полных блюд Фридону царь насыпал жемчугами,
Девять редких иноходцев отдал вместе с чепраками…
Отвечал владыка индов благодарными словами
И вполне казался трезвым, хоть немало пил с друзьями.
Лишних слов не буду тратить: день за днем летели дни.
Целый месяц с Тариэлом пировали там они.
Царь дарил владыке индов лалы дивные одни,
И горели эти лалы, как небесные огни.
Тариэл сиял, как роза, но, прервав увеселенья,
С Автандилом государю он послал уведомленье:
«Был бы рад с тобой, владыка, развлекаться каждый день я,
Но боюсь, что край индийский враг пожрет без промедленья.
Чтоб тебя не огорчала ни одна моя утрата,
Должен знаньем и искусством я низвергнуть супостата.
Ныне я спешу в отчизну, покидаю я собрата,
Но надеюсь вас увидеть после скорого возврата!»
«Не смущайся! – царь ответил, ожиданьям вопреки. —
Делай то, что нужно делать, коль враги недалеки.
Автандил тебе на помощь поведет свои полки.
Бей коварных супостатов, разрывай их на куски!»
Автандил сказал миджнуру о решении царевом.
Тот ответил: «Спрячь свой жемчуг под рубиновым покровом!
Как ты можешь, поженившись, распроститься с мирным кровом!»
Но ему собрат любимый возразил шутливым словом:
«Ты, я вижу, уезжаешь, чтоб потом злословить друга:
«Он в беде меня оставил! Для него милей супруга!»
Я же буду здесь томиться, погасив огонь недуга.
Нет! Покинуть побратима – невеликая заслуга!»
Смех веселый Тариэла рассыпался, как кристалл.
Он сказал: «И я б в разлуке горевать не перестал!
Торопись же, если хочешь, и не жди моих похвал!»
И дружинам аравийским царь собраться приказал.
Он не мешкал и составил свой отряд в престольном граде.
Ровно восемьдесят тысяч было всадников в отряде,
Все в доспехах хорезмийских и воинственном наряде.
Царь-отец, увидев это, приуныл разлуки ради.
С грудью грудь и с шеей шею на прощание сливая,
Там сестру свою царица провожала молодая.
Дав друг другу слово клятвы, обнялись они, рыдая,
И народ на них дивился, со всего собравшись края.
Вместе с утренней звездою и луна горит с утра,
Но сестру потом бросает бледноликая сестра.
Коль они не разойдутся, небо скажет им: пора!
Чтобы их увидеть вместе, будь высоким, как гора.
Точно так же тот, кто создал и земные два светила,
Отведет их друг от друга, как бы им ни трудно было.
Розы, слитые в лобзанье, вновь судьба разъединила.
Тем, кто с ними разлучался, оставалась лишь могила!
«Если б мы, – Нестан сказала, – здесь не встретились с тобою,
Никогда бы и разлуку не считала я бедою.
Не забудь, пиши мне письма, если я вниманья стою!
Как сгораю по тебе я, так и ты томись тоскою!»
«О пленительное солнце! – Тинатин сказала ей. —
Как могу я отказаться от тебя, сестры моей!
Без тебя просить о смерти буду я царя царей!
Сколько слез я потеряю, столько ты процарствуй дней!»
Так расстались две царицы, столь счастливые дотоле.
Та, что дома оставалась, вдаль смотрела поневоле.
Оборачивалась к дому та, что выехала в поле…
Я не мог из тех страданий описать десятой доли!
Провожая побратимов, убивался царь могучий.
«Горе мне!» – твердил владыка, трепеща от скорби жгучей.
Видно, сердце в нем кипело, как котел кипит кипучий!
Тариэл был хмур, как солнце, занавешенное тучей.
Старый царь, прощаясь с гостем, поминутно говорил:
«Сладким кажешься виденьем ты, светило из светил!
В двадцать раз я стал печальней, потеряв остаток сил.
Сам меня вернул ты к жизни, сам теперь и погубил!»
Витязь сел на вороного, опечаленный немало.
Стража, вышедшая в поле, дол слезами орошала.
«Близ тебя, – она твердила, – даже солнце темным стало!»
Он в ответ: «Мои страданья тяжелей страданий Сала!»
Так они в поход пустились, и под стягом Тариэла
Автандил с царем Фридоном войском правили умело,
С ними восемьдесят тысяч пели в неведомое дело,
И сердца их там друг другу были преданы всецело.
Славных витязей подобных в мире нет уже давно!
Спорить встречным-поперечным было с ними мудрено.
На привалах эти братья расстилали полотно
И не сыворотку пили, а как водится – вино!
Свадьба Тариэла и Нестан-Дареджан
